Милая болтовня и высмеивание олимпиадной Наташи Ростовой, подкрепленная моим возведением в авторский идеал Элен, тянулись длительное и прекрасное время Когда знаешь, что все сейчас учатся, а ты сидишь вдали от парт, в приятной компании и в уютной обстановке, сразу становится веселее. Но время бежало быстро, и всех, кроме меня, одолевало глупое желание попасть на хор. Я вот на оркестр стремился не очень сильно.
Быстрый обратный путь ускорился еще и дождем. Зонтов у нас на всех не хватало, поэтому пришлось разделяться. Буднин весело прыгал под струями, не особо заботясь о себе, а вот я встал под зонт Инги и преспокойно взял ее под руку. В то время как остальные просто хихикали над какойто ерундой, она заинтересованно и вдумчиво спрашивала меня о пресловутом хоре и оркестре. Читатель уже знает мое отношение к музыкальному образованию в моей гимназии, в том разговоре я высказывался еще жестче, убеждая, что аттестат филькина грамота, экзамены по инструменту совершенно не нужны. Инга не соглашалась с моей категоричностью, а я (что удивительно) принимал ее точку зрения и прислушивался к словам
Незаметно, перепрыгивая лужи, мы доплелись до серого здания школы, окна горели неприятным светом усталости. Однако всем было весело, и мы вчетвером (Буднин побежал спеваться) ввалились к Миланской, закидывая ее не исчерпавшимся запасом литературноолимпиадных эмоций. Рима было безумно увлечена, пересказывая с обожанием мою историю про курицу, поселившуюся у меня на даче, о которой я поведал в Маке. Миланской еле удалось выпроводить эту компанию, а я, оставшийся один на один с ней, уведомил о нежелании посещать оркестр и быстренько ускользнул домой.
9
Наверное, читатель заметил, что я уделяю внимание компании этих трех девушек. Не меньшее внимание уделяли и они мне. Замечательные, умные, веселые, творческие и с чувством юмора. Разумеется, не лишенные своих тараканов, но у кого их нет? Конечно, мало историй с ними будет рассказано здесь, но верьте на слово, у нас есть, что вспомнить
С моей частой соседской по парте Риммой меня связали довольно специфические отношения. После не самого хорошего завершения моего общения с медсестрой (хоть она и привлекала меня исключительно физически, но какуюто обидную травму отшитого мужчины я ощущал) Римма стала первым человеком, демонстрирующим заинтересованность во мне. В ней было много интересных внутренних черт, непосредственности, романтизма и огромной наивности, но одновременно ощущалась какаято житейская мудрость.
Я же был к ней несправедлив. Она стала объектом моего изощренного сарказма и стеба, который все равно подразумевал доброе и любовное отношение. Удивительно, но ей это нравилось и даже както притягивало, в этом прослеживалась какаято эротичная нотка морального мазохизма. Впрочем, иногда я бывал слишком суров И все равно, Римма смогла стать важным человеком для меня, особенно после того, как мы прошли с ней через долгое формирование стереотипов дружеского поведения. Ей удалось показать то, что ко мне возможно испытывать интерес и очаровываться (в чем я давно отказал себе изза своих частых неудач в платонических отношениях), а это было важной мотивирующей силой. Увы, я был немного непредусмотрителен и местами захлестнул ее своим напором агрессивного флирта, что привело к не самым приятным неделям для моего нравственного состояния
Обязательной частью школы являются никому ненужные и бесполезные контрольные работы, спускаемые сверху для контроля освоения программ. Божесов неоднократно высказывался против такой ерунды и даже отменил безумные ВПР, но не все бюрократы поддавались сразу. Мы точно попали под хоть и отрубленную, но еще горячую руку убийц образования.
Работу мы писали по любимому предмету химии. Писали под пристальным наблюдением Марии Леонидовны, несправедливо жестоко рявкнувшей на нас за то, что мы сели как хотели. А ведь причина была веская мы совершенно не знали химии благодаря «великой учительнице»! А Мария Леонидовна, наблюдая, лишила нас возможности пользоваться телефонами даже тайком. Хотя Артемий за моей спиной преспокойно гуглил ответы на тестовую часть, пока я развалился на парте, как и большая часть одноклассников, понимающих девственность своих знаний.
Риммы в тот день не было, а вот свободное время у меня было. И потому я начал писать какието забавные и милые стихотворные строки, вышло кажется, чтото подобное:
Работу мы писали по любимому предмету химии. Писали под пристальным наблюдением Марии Леонидовны, несправедливо жестоко рявкнувшей на нас за то, что мы сели как хотели. А ведь причина была веская мы совершенно не знали химии благодаря «великой учительнице»! А Мария Леонидовна, наблюдая, лишила нас возможности пользоваться телефонами даже тайком. Хотя Артемий за моей спиной преспокойно гуглил ответы на тестовую часть, пока я развалился на парте, как и большая часть одноклассников, понимающих девственность своих знаний.
Риммы в тот день не было, а вот свободное время у меня было. И потому я начал писать какието забавные и милые стихотворные строки, вышло кажется, чтото подобное:
«Химическое солнце»
Где Ты, Солнце мое? Я скучаю
Так, на химии сидя, страдаю!
И пусть с Кленовым я все болтаю,
Но стихи для Тебя сочиняю
Погружаясь в свою саркастичность,
О химичке родной забываю,
Не терпя слов ее мелодичность,
И Тебя лишь одну вспоминаю:
Увлекаясь экспромтом поэта,
Наслаждаясь своим окружением,
Я жалею о том, что Ты гдето
Без меня предаешься весельям.
Пустота, разрастаясь по сердцу,
Меня очень тревожит и мучит.
Что спасет от такого гешефта?
Только Твой жизнерадостный лучик.
Полифония в мыслях играет,
Когда эти рождаются строки.
Я и ревность, и трусость, и вера
Ах, как чувства такие жестоки
Вот уже и металл механизмов
Завершает урок и стишочки
(Хоть стихи я писать ненавижу
Но Тебе подарил больше строчки)!
Уж Артемий стоит предо мною,
Собирает учебники в кучку
Ну, а я чуть заметно шептаю:
"Мое Солнце, вернись! Я скучаю"
По большому счету пошловато, но химия творит чудеса, оголяя самые сокровенные чувства. По этим стихам уже можно было заметить появляющуюся напряженность наших отношений, но
Сиди ровно, я ответы нашел, прервал мои лирические мечтания голос Артемия с задней парты. Диктую
И он продиктовал мне тестовую часть, обеспечив нам твердую тройку. Остальные продолжали сидеть и смотреть грустными глазами, полными надежды, на Марию Леонидовну. Так бы и произошел страшный позор химички, получившей справедливый результат своего преподавания, но вмешался завуч.
Вы чтото грустные сидите? обратилась она, проходя мимо открытой двери в класс. Неужели так трудно?
Да это вообще и со всех сторон посыпались стоны безнадежности.
Посмотрев на чистые листы большинства, завуч, скрепя зубами, произнесла очень мудрую и опасную фразу:
Ладно, давайте в телефонах посмотрите хотя бы тест
А вот я бы не разрешила, заметила Мария Леонидовна, но все равно усмехнулась от быстроты реакции всех детей.
Извините, обратился Вячеслав с закономерным заключением. Кто главнее, тот приказ мы и исполняем.
Я лишь улыбнулся на все эти происшествия. Мы с Артемием уже списали чтото из интернета, а чтото у химически продвинутой Лели. Бесконечно благодарен ей за отзывчивость, другой такой не встречал
10
Миланская любила водить нас в театр, будто имела с билетов какойто процент. Ходили часто, а после этого Фиолетов писал статьи для школьного клуба. Кленов жестко высмеивал его старания, считая их бесполезным позерством. Я полностью его в этом поддерживал. И пусть я ценю труды других, но снобизм заставляет морщиться, когда видишь вполне успешную деятельность окружающих. Многие со мной конфликтовали, но мне везло и победителем выходил я, обладающий лишь юмором и напрочь лишенный трудоголизма, свойственного моим оппонентам. Вообще не люблю особенно деятельных личностей философски, их излишняя активность напрасная, а психологически, подозреваю, она является способом доказать самому себе или родственникам, что ты на чтото способен и не бесполезен. Редким счастливчикам удается быть беззаботными и никому необязанными. Они благоденствуют и плывут по жизни, занимаясь тем, что им нравится, а не тем, что приносит пользу и зачастую ложное чувство своей важности Матвей к тому же любил «старый добрый рокнролл», а меня тошнило от этого. Но все же высмеивал я его по другой причине, и даже не потому, что он считал себя гениальной личностью, а лишь потому, что в нашей с ним короткой дискуссии о какихто высоких материях (тогда я его троллил, а он этого упорно не понимал) по переписке он написал «вообщем» терпеть не могу, когда люди так пишут. Только двум людям я прощал «вообщем» (один из них Кленов), на остальных смотрел с арийских позиций.