Секретарша. Очинен, можно начинать.
Мужчина. Итак! (Указывает ей на выступившего вперед Наду, но тот разражается пьяным смехом.)
Секретарша. Позволю себе заметить: он явно из тех, кто ни во что не верит, а мы всегда нуждаемся в таких людях.
Мужчина. Совершенно справедливо. Возьмем тогда кого-нибудь из алькальдов.
Паника среди алькальдов.
Губернатор. Стойте!
Секретарша. Хороший признак, ваша честь!
Мужчина(с готовностью). Чем могу служить, губернатор?
Губернатор. Если я уступлю вам свой пост, вы не тронете меня, мою семью и алькальдов?
Мужчина. Ну конечно, помилуйте, это было бы нарушением всех правил!
Губернатор совещается с алькальдами, затем обращается к народу.
Губернатор. Граждане Кадиса! Надеюсь, вы понимаете, что обстановка изменилась? Заботясь о вашем благе, я, очевидно, должен буду передать город в руки новой власти, заявившей о себе на ваших глазах. Соглашение, которое я собираюсь заключить с этой властью, позволит, несомненно, избежать самого худшего, и вы к тому же будете иметь за городскими стенами правительство, которое впоследствии может вам оказаться полезным. Должен ли я объяснять, что, поступая так, я пекусь не о собственной безопасности, но
Мужчина. Извините, что перебиваю вас. Но я был бы рад, если бы вы публично подчеркнули, что соглашаетесь на эти полезные меры без всякого принуждения и что речь, разумеется, идет о соглашении добровольном.
Губернатор оглядывается на них.
Секретарша подносит карандаш к губам.
Губернатор. Конечно, я заключаю это соглашение совершенно добровольно. (Бормочет что-то невнятное, пятится и убегает. Свита обращается в бегство.)
Мужчина(первому алькальду). Будьте так добры, не спешите уходить. Мне нужен человек, облеченный доверием народа, чтобы я мог его устами объявить свою волю. (Алькальд колеблется.) Вы, разумеется, согласны (Секретарше.) Друг мой
Первый алькальд. Ну, разумеется, это большая честь для меня.
Мужчина. Вот и прекрасно. В таком случае, друг мой, вы будете передавать алькальду те наши постановления, которые надлежит знать этим добрым людям, дабы начать вести упорядоченный образ жизни.
Секретарша. Предписание, разработанное и обнародованное первым алькальдом и его советниками
Первый алькальд. Но я пока еще ничего не разработал
Секретарша. От этих хлопот мы вас избавляем. По-моему, вам должно быть лестно, что наши службы берут на себя труд составлять документы, которые вы будете иметь честь подписывать.
Первый алькальд. Конечно, конечно, но
Секретарша. Итак, настоящее предписание в соответствии с волей возлюбленного нашего повелителя имеет силу утвержденного закона и включает в целях регламентации жизни, а также оказания помощи гражданам, подвергшимся заражению, перечень устанавливаемых правил и учреждаемых должностей для таких лиц, как надзиратели, охранники, палачи и могильщики, которые приносят присягу неукоснительно исполнять полученные ими указания
Первый алькальд. Что за способ выражаться, скажите на милость?
Секретарша. Это чтобы люди не слишком вникали. Чем меньше они будут понимать, тем лучше будут подчиняться. Вот вам указы. Прикажите огласить их в городе один за другим, не торопясь, дабы любые тугодумы могли хорошенько их усвоить. А вот и наши глашатаи. Их приятные лица помогут лучше запомнить все, ими сказанное.
Появляются глашатаи.
Народ. Губернатор уезжает! Губернатор уезжает!
Нада. Правильно делает. Государство это он, нужно же спасать государство!
Народ. Государство это он, но он уже никто. Раз он уезжает, значит, теперь государство это Чума.
Нада. Какая вам разница, Чума или губернатор? Государство есть государство.
Народ разбредается и явно ищет выходы из города.
От толпы отделяется глашатай.
Первый глашатай. Все зараженные дома должны быть помечены на двери черной звездой радиусом в один фут, с надписью: «Все люди братья». Звезду запрещается ликвидировать до снятия с дома карантина под страхом наказания по всей строгости закона. (Уходит.)
Голос из толпы. Какого закона?
Другой голос. Нового, конечно.
Хор. Наши правители обещали нам свою защиту, но они покинули нас. Зловещие туманы сгустились над городом, они поглощают ароматы фруктов и роз, гасят сияние лета, душат радость счастливой поры. Ах, Кадис, морской город! Еще вчера из-за моря прилетал к нам ветер пустыни, подхватив по пути благоухание африканских садов, он нес нежную истому нашим девушкам. Но сегодня ветер стих, а ведь только он может очистить воздух от отравы. Правители говорили, что никогда ничего не случится, но правы оказались не они, а пьяница. Что-то случилось, наше дело плохо, и надо бежать как можно скорее, пока ворота не захлопнулись и нас не заперли наедине с бедой!
Второй глашатай. Все продукты первой необходимости будут отныне находиться в распоряжении общины, иначе говоря, будут распределяться между теми, кто сумеет доказать новому обществу свою благонадежность.
Первые городские ворота захлопываются.
Третий глашатай. Все осветительные приборы должны быть выключены в девять часов вечера. Частным лицам запрещается находиться в ночное время в общественных местах или передвигаться по улицам без специального пропуска, выписанного в надлежащей форме, который будет выдаваться только в исключительных случаях и всегда по произволу администрации. Нарушители будут наказаны по всей строгости закона.
Голоса из толпы(все громче и громче). Ворота закрывают!
Их уже закрыли!
Нет, пока не все!
Хор. Ах, бежим скорее к тем, что еще открыты! Мы дети моря. Скорее туда, в край без стен и ворот, к нехоженым пляжам с прохладным, как губы, песком, где открыты такие дали, что глаза устают смотреть. Бежим навстречу ветру! К морю! К вольному морю, к воде, смывающей все, к ветру, дарующему свободу!
Голоса. К морю! К морю!
Люди бросаются бежать.
Четвертый глашатай. Строжайше запрещено оказывать помощь пораженным болезнью лицам иначе как путем доноса властям, которые о них позаботятся. Доносы членов семьи друг на друга особо рекомендуются и будут поощряться двойном продуктовым пайком, именуемым «паек гражданина».
Вторые ворота захлопываются.
Хор. К морю! К морю! Море спасет нас! Что ему болезни и войны! Оно повидало и погребло немало правительств! Оно дарит нам лишь алые рассветы и зеленоватые сумерки да нескончаемый плеск волн по ночам, когда звезды переполняют небо. О безлюдье, пустыня, крещение солью! Остаться наконец один на один с морем, на ветру, лицом к солнцу, вырваться из городов, замурованных в камень, как склепы, не видеть человеческих лиц, запертых на засовы страха! Скорее! Скорее! Кто спасет меня от человека и его страха? Я радовался апогею года, один среди плодов, спокойной природы, ласкового лета. Я любил мир. Были только Испания и я. Но я больше не слышу шума волн. Кругом вопли, паника, бесчестье и низость, мои братья в поту и в смятении, они отяжелели и стали неповоротливыми от страха, их уже невозможно взвалить на плечи и нести. Кто вернет мне моря забвения, спокойные воды океана, его текучие пути и сомкнувшиеся борозды? К морю! К морю, пока ворота еще не закрылись!
Голоса. Не прикасайся к нему, он был возле мертвецов.
На нем знак Чумы! Он меченый!
Прочь! Прочь от нас!
Бьют меченого.
Третьи ворота захлопываются.
Голос. О великий и страшный Бог!
Другой голос. Скорей! Бери все необходимое, матрац, клетку с птицами! Не забудь собачий ошейник! И горшочек с мятой! Мы будем жевать ее, пока не доберемся до моря!
Третий голос. Держите вора! Он украл вышитую скатерть, которую мне подарили на свадьбу!
Погоня. Вора догоняют и бьют.
Четвертые ворота захлопываются.
Голос. Спрячь получше нашу провизию!
Другой голос. У меня нет ни крошки еды в дорогу. Дай мне хлеба, брат! Я отдам тебе взамен свою гитару с узором из перламутра.
Третий голос. Хлеба! Весь кошелек за один- единственный хлебец!
Пятые ворота захлопываются.
Хор. Скорей! Только одни ворота еще открыты! Беда опережает нас. Море ей ненавистно, она не хочет нас отпускать. Морские ночи тихи, звезды скользят над мачтой. Что там делать чуме? Ей хочется держать нас в своей власти, она любит нас на свой лад. Она пытается сделать нас счастливыми, как она это понимает, но не так, как хотим мы сами. Это радость по команде, существование без тепла, пожизненное наказание счастьем. Жизнь застывает, мы больше не чувствуем на губах свежего вкуса ветра.