Хотя полковник в кабинете курить разрешал, Сергеев пользовался разрешением очень редко. Вот и сейчас он достал из кармана трубку, не разжигая, стал сосать гладкий горьковатый мундштук.
Читая, Василий Васильевич делал многозначительные паузы, смотрел сквозь подчиненного. На лице полковника было пять резких морщин, и Сергеев исподтишка разглядывал их. Казалось, скальпель хирурга сделал пять надрезов. Они зажили, остались лишь четкие, прямые, очень глубокие борозды: две параллельные на лбу, две от ноздрей крупного носа к углам рта, одна на подбородке, прямо под нижней губой. Сергеев иногда пытался нарисовать портрет начальника, вроде очень просто: густой ежик волос, широкий лоб и скулы, глаза широко расставлены, и эти пять морщин, прямых, симметрично расположенных. Ничего не получалось. А Сергеев ловко рисовал портреты приятелей. Нужно уловить характерность. У полковника выразительное лицо, а на бумаге выходила безликая маска. Сергеев наконец понял, что начальник под тяжелыми веками прячет глаза двадцатилетнего рабфаковца. В этом и весь секрет.
Василий Васильевич, кашлянув в кулак, закрыл папку.
Не густо, Олег Николаевич. Он заметил у Сергеева трубку. Что думает Ричард Петерс?
Он сейчас выжидает, Василий Васильевич, серьезно ответил Сергеев.
Мы выжидать не можем. Второго июня в Женеве начинает работу Международная ассоциация биохимиков. От нас едет доктор Соколовский. Ко дню его отъезда в порученном вам деле должна быть полная ясность.
Но сегодня уже четырнадцатое.
К сожалению. Полковник взглянул на календарь.
Считаю, что для начала следует побеседовать с кем-либо из четверых, Сергеев задумался, а возможно, и со всеми.
Поездка их в Монте-Карло сама по себе необычна, и это объясняет нашу заинтересованность. Беседы могут прояснить обстановку. Даже если Петерс узнает о них, он не должен тревожиться, примут все это за обычную проверку. Тем более что такие беседы вообще не метод работы контрразведки. Сочтут, что мы относимся к данной истории не как к делу о шпионаже.
А что? Полковник откинулся на спинку кресла, словно хотел взглянуть на Сергеева со стороны, усмехнулся. В данном конкретном случае в такой непрофессиональности есть резон.
Дело не только в этом, Василий Васильевич, чуть ли не перебил Сергеев. Повторим исходные данные. Петерс проявляет интерес к работам Соколовского? Сергеев выдержал паузу, дождался, когда полковник кивнул. В Монте-Карло вербовали советского человека, и есть основания предполагать, что завербован один из друзей Соколовского. Вся поездка этой четверки в Монте-Карло не очень естественна. Для Петерса наиболее интересна их близость к Соколовскому, и в поле зрения разведки завербованный попал скорее всего именно из-за этой близости к ученому. Следовательно, это произошло не в Гренобле.
Почти наверняка. Павлов кивнул.
Предварительно его изучали, прощупывали, искали подходы. Еще в Москве была сделана первая попытка поговорить с ним, которая успеха не принесла.
Попробуйте менее категорично, Олег Николаевич, попросил полковник.
Менее категорично не получается, товарищ полковник, резко ответил Сергеев.
Василий Васильевич не дал ему продолжать.
Вы все-таки попробуйте. Он сказал это так, что Сергеев замолчал, понял зарвался. Вот так, отдохните. Мы же с вами не наперегонки бегаем. Слушаю вас.
Сергеев задумчиво хмурился, так хорошо разогнался и на тебе, сбился.
Сейчас докажу. Если бы разговор в Москве был положительным, хотя бы обнадеживающим, то вербовку осуществляли бы в Гренобле. Не стали бы тащить всех в Монте-Карло, затевать всю эту историю. Это же элементарно, Василий Васильевич. Парень сопротивлялся. Его сначала отрезали от делегации, затем от друзей, каким-то образом спровоцировали и сломали. Уверен. Сергеев тяжело вздохнул, все-таки договорил, не дал себя перебить.
С фантазией у вас богато, Олег Николаевич. Хотя и логика в ваших рассуждениях присутствует. Следовательно, вы считаете, что вербовка была проведена под сильным давлением и есть шанс, что в процессе беседы человек сам обо всем расскажет?
Уверен, Василий Васильевич. Заметив насмешливый взгляд начальника, Сергеев поправился: Такой шанс есть, товарищ полковник.
Что же, согласен, правда, все это похоже на самодеятельность. Пробуйте, Олег Николаевич. С кого вы предполагаете начать?
С Николая Зверева.
Почему вы выбрали именно Зверева?
Сергеев задумался.
Наиболее рационален, сух, деловит, наконец сказал он. Мне нужны факты, а не эмоции. Когда друзья узнают о моей заинтересованности, я начну получать коллективно обработанную информацию.
Хорошо, Олег Николаевич. Полковник протянул ему папку. Уверен, вы проведете беседу интеллигентно, помните беседа не допрос. Докладывайте ежедневно.
Кивнув, Сергеев вышел из кабинета.
Сергеев позвонил Звереву, представился, попросил о встрече. Зверев не удивился, судя по голосу, не забеспокоился. Словом, как, впрочем, Сергеев и ожидал, его звонок не произвел впечатления. Зверев не задал дежурного вопроса: что случилось? Вежливо поинтересовался, удобно ли Олегу Николаевичу встретиться в три часа, так как сейчас он, Зверев, работает. Сергеев не называл своего имени и отчества, следовательно, Зверев понял, кто звонит, помнил Сергеева по вечеру у Новикова.
Договорились встретиться в три в клубе.
Времени еще оставалось много, Сергеев поставил перед собой фотографию Ричарда Петерса, закурил трубку и стал намечать последовательность и характер вопросов, которые он собирался задать. В отделе подшучивали и над фотографией, и над появляющейся во время работы трубкой. Он и сам относился к этим аксессуарам с улыбкой, но уверял, что они помогают сосредоточиться.
Он закончил писать, проверил исправность портативного магнитофона и спустился вниз.
«Волга» мощно и довольно гудела, Сергеев увидел красный свет, прикинул расстояние, количество скопившихся у светофора машин и прибавил скорость. Расчет оказался верным, зеленый свет мигнул, когда Сергеев подъехал, перекресток он проскочил первым, оставив позади толпу набирающих скорость машин. Автоспортом он увлекался еще в школе. В двадцать один год завоевал звание мастера спорта, неоднократно брал призы на различных соревнованиях. Скоро намечается международный авторалли. Сергеев числился в федерации среди кандидатов, но генерал наверняка не разрешит. Писать рапорт не имеет смысла. «Узнают о вашей профессии, Сергеев, и плохо о нас подумают. Могут написать, что русские используют международные соревнования в разведывательных целях. Чушь? Конечно. А зачем повод давать? Без вас не обойдутся?» В общем, вопрос об участии Сергеева в международном ралли был ясен.
Светофор все-таки поймал Сергеева, у старого здания университета пришлось остановиться. Улицу Герцена переходили испуганные мальчишки и девчонки, и Сергеев вспомнил, что сейчас середина мая, началась сессия, девчонки и мальчишки студенты университета взрослые, озабоченные предстоящими экзаменами, люди. Сергеев забыл про светофор, сзади раздраженно гуднули. Он включил скорость, проехал мимо юрфака, здания, где проучился пять лет.
Ровно в три он переступил порог клуба. Навстречу ему бросился маленький худощавый брюнет, готовый грудью закрыть храм от посягательства посторонних, но его опередил Зверев, который, сидя в кресле у самого входа, читал «Советский спорт».
Здравствуйте, Олег Николаевич. Он пружинисто поднялся, показал на гардероб. Раздевайтесь.
Брюнет с недовольным ворчанием отошел в сторону, послышалось что-то вроде: «сам без году неделю». Но в фойе появился представительный мужчина, брюнет торопливо поклонился, перестал обращать на Сергеева внимание.
А здесь строго, сказал Сергеев, взял портфель с магнитофоном, пошел следом за Зверевым.
Зверев выбрал столик в углу.
Что будете пить? спросил он.
Кофе, если можно покрепче. Сергеев сел и стал наблюдать за направившимся к стойке Зверевым.
Он был высок, строен, неширок в плечах, но в каждом движении сквозила сила и уверенность. Пожалуй, излишне подчеркнутые. Двигался он стремительно, точно. Сергеев вспомнил, что Зверев мастер спорта по фехтованию, одно время выступал за сборную. Для бывшего спортсмена он излишне скован, жестковат.
Зверев поставил чашки с кофе, разлил боржоми, чуть подавшись вперед, сказал:
Ваши документы. Он смотрел цепко, уверенно, взяв удостоверение Сергеева, внимательно изучил. Мои друзья любят розыгрыши, сказал он, а чтобы его слова не приняли как оправдание, предупредил: Если вы в сговоре с кем-нибудь из моих бандитов, я найду время позвонить вашему начальству и поставить его в известность о происшедшем.