Сергей засмеялся:
Всё осталось по-прежнему! Живут традиции свободолюбия!
А оно-то причём? Мальчишество это, переходящее в мелкое хулиганство! Впрочем, Петр, давно позеленевший своей бронзой от старости и безраздельной тоски, вполне возможно, уже и сам был не прочь блеснуть хоть чем-то. Однако рядом круглосуточно дежурила милиция! И Петр по-царски сносил своё нынешнее бесправие, ничего не предпринимая, а заодно и своему коню не разрешал переступать с давно окаменевшего шведского змея.
Всенародные торжества на улицах Ленинграда могли сравниться, разве что с самой Победой ещё в том, уже далеком для подросших детей историческом сорок пятом году. По крайней мере, именно так мне тогда и представлялось. И, впрямь, когда ещё все люди вокруг так дружно смеются и радуются, когда плачут все подряд, куда ни глянь, и обнимаются даже незнакомые, когда ещё в плотной людской толпе можно услышать задорные крики «Ура!», свидетельствующие о переполнении души самыми светлыми чувствами. Когда ещё на ветру полощется множество кумачовых знамен? Когда из репродукторов разносятся любимые песни? И современные, и военных лет, и патриотические, и лирические! Другими словами, всё это и составляло чудесный, подлинно всенародный, ненадуманный праздник! Праздник радости и счастья сильного и свободного народа.
*
Помолчали. Потом Алексей Петрович продолжил:
Вообще, те дни я помню хорошо. С лучшими друзьями, однокашниками по артиллерийской академии, Санькой и Димкой, я, как и все, предался праздничному ураганному веселью. И это, невзирая на трудности с дипломным проектом (не успевал закончить в срок).
Тот год для меня, Серёжа, считался годом важных перемен. Я с товарищами только вступал в самостоятельную жизнь! Заканчивались пять лет учебы в Военной Артиллерийской Академии. Как-то я рассказывал тебе. Обычно в ней учились бывалые офицеры. Причем, хорошо зарекомендовавшие себя, перспективные. Но для эксперимента пару раз набрали мальчишек, окончивших десять классов. Среди этих счастливцев оказались и мы. Прошло почти пять лет, и подошёл наш выпуск! Золотые офицерские погоны, назначение в неизвестность, героическое преодоление трудностей, наконец, женитьба (в моих планах уже тогда она занимала важное место).
Но в тот момент я ещё следил за вялыми набегами темных невских волн на вылизанные ими гранитные ступени набережной. Эти волны всегда действовали на меня магически успокаивали и одновременно воодушевляли. И вот я слышу:
Димку лучше за смертью посылать, а не за мороженым, это Санька вернул меня в реальность, в которой упомянутый Димка уже приближался к нам с цветными упаковками вкуснейшего мороженого-эскимо на плоских палочках.
Не злись! С такими усилиями я мог бы Зимний взять! Народу-то, море! Всё сметают, чуть ли не с колёс! Я, было, пристроился за бутербродами с красной рыбой, но очередь такая, что побоялся слюной подавиться!
Ладно, уж! Давай хоть эскимо! Мой желудок теперь от чего угодно отказаться не в силах! Я и тебя бы слопал, но ты где-то задержался.
Все сосредоточились на подтекающем мороженом, но очень скоро Санька не выдержал затянувшегося молчания и прицельного чмокания вытянутыми губами:
Ребята! А долго еще будут день Победы отмечать?
Ты календарь когда-нибудь видел? съехидничал Димка. Ну, где месяцы, дни недели
Я совсем не о том! В каком году перестанут?
Мы уставились на Саньку, а Димка не утерпел и отвесил ему:
Всем известно, что кости у тебя без мозга, но полагали, что хоть мозг без костей! Нашел время свои глупые вопросы задавать! Фронтовики услышат заодно и нас убьют!
Да, вас-то, между прочим, не жалко, ретировался Санька, вы на меня, на лучшего и проверенного друга, как на врага народа напустились! А разве у нас на какие-то вопросы табу наложено? Или только на те, которые вам не по душе?
Гляди ты, каких слов набрался, философ! Друг ты наш, якобы проверенный!
Ребята, а если серьезно! Не вечно же будут эти праздники продолжаться Куликовскую битву давно не отмечают Даже забылась со временем. Смотрите, по всему Ленинграду памятники в честь 1812 года встречаются, но ведь и Бородино парадами, кажется, не отмечают. А тогда, сколько памятников в честь победы понастроили. Всякие Нарвские ворота, Казанский собор Я мелочи даже не вспоминаю. Вон, как чтили, но успокоились же со временем! Привыкли! Вот и эта победа когда-нибудь забудется. Сами знаете мальчишки в войну уже не играют, как мы когда-то. Теперь они почти все космонавты! Другие времена другие примеры перед глазами, другие ценности! Разве не так? Вот пройдет еще лет двадцать пять, уйдут последние фронтовики, уйдут блокадники, кто вспоминать-то станет? Только историки-специалисты. Ну, в самом деле, кому будет интересна давнишняя война, все её беды и страдания давно умерших людей? Каждому поколению для мучительных воспоминаний и душевных страданий собственного опыта предостаточно! Разве я не прав?
Что-то в твоих словах, конечно, есть Особенно про Куликовскую битву. Только, знаешь ли, очень хочется съездить тебе по морде лица! не сдержался и я.
Ребята! Давайте на эту тему больше не веселиться, призвал товарищей Димка.
Э! Нет! Теперь уже продолжим до конца! У меня, знаешь, столько родичей с фронта не вернулось Для них твои прогнозы настоящее оскорбление! И не иначе! Или ты полагаешь, будто я родных своих фронтовиков когда-нибудь забуду? Или моя мать своего погибшего отца перестанет вспоминать? Врешь!
Но Санька от моего напора не только не сдался, но стал защищаться ещё упорнее:
Пусть так! Но тебя не станет когда-то, а твои дети будут вспоминать? А что вспоминать, если и мы ничего толком не знаем! А фронтовики о войне молчат, словно обет молчания приняли! Может, с них это забвение и начинается? Даже наград своих обычно стесняются! Хорошо, хоть сегодня надели! А внуки твои, откуда о войне будут знать? Из фильмов? Из книг? А разве их, хороших, настоящих, много? А потом станет ещё меньше! Ну, сам посуди, что получится, в конце концов! Или продолжаешь верить, будто и через сто лет везде будут военные парады устраивать? И будут всех вспоминать и, как обычно, награждать тех, кто поближе к главной трибуне пристроился!
Друзья молчали, отмечая в Санькиных словах горькую истину, и всё же не соглашались с ней, ощущая непроизвольный, но сильный внутренний протест. Они категорически не желали видеть истину именно такой и копили аргументы, чтобы под их тяжестью Санька не смог вывернуться. Но ничего не получалось. И оттого всем стало тошно, хотя праздник не только не утихал, но, без сомнения, только набирал обороты. И каждый из моих друзей надолго погрузился в себя, не обращая внимания на шум бурлящего от веселья Ленинграда и корректируя свои прежние, наверное, слишком упрощенные представления.
*
Дед и внук помолчали, каждый по-своему упорядочивая сказанное, и вдруг Алексей Петрович выдал совершенно неожиданное. Оно в корне противоречило тому, что он с таким воодушевлением рассказывал только что:
Возможно, именно ввиду своей молодости, а не глупости, Серёжа, я, как и все, когда Брежнева затащили на вершину власти, сдался под напором официальной пропаганды. Тогда Брежнев, чтобы завоевать в народе хоть какой-то авторитет, стал ежегодно 9 мая проводить военные парады. Да и не только в Москве, но и в столицах союзных республик! И в городах-героях, и в некоторых других А тут ещё юбилей ему помог! Двадцать лет без войны! С тех пор огромные деньги ежегодно улетали на ветер, а армия от парадного угара вообще обалдела! Будто ей больше и заниматься нечем! Каждые полгода она готовилась к ноябрьскому параду, а другие полгода к параду в честь победы. И ведь никто вслух не возразил! Не настоял, что от ежегодного празднования давней победы попахивает маразмом!
Сергей одобрительно усмехнулся, а дед продолжил:
Видимо, из-за столь напористой пропаганды этого «праздника» и я долго не понимал, что день победы был лишь однажды! В сорок пятом! И всё! А в последующие годы девятое мая это уже не праздник, а только день скорби. Повод для традиционного почитания погибших! Да и более того! День чествования всех, кто воевал, кто трудился в тылу, и вообще, всех, кто попросту пережил войну!
Я-то с тобой согласен, дед! Но знаю точно, что тебя в этом вопросе никто не поддержит Все у нас давно привыкли к этим парадам! Привыкли к тому, что 9 мая праздничный и выходной день. Привыкли, что это свободный день для выплёскивания накопившейся энергии, день публичных возлияний, день только радости и никакой грусти, день салютов, парадов и праздничных демонстраций И всем теперь по фигу, что кто-то когда-то и что-то защищал, превозмогал, умирал и погибал!
Знаю, что так! Иной раз, когда раньше я в окружении товарищей заявлял о своей «странной» позиции (а я не скрывал её никогда), мне высокомерно возражали, будто всё и без моих «указаний» давно делается! Мол, и героев чествуют! И о людях заботятся! И погибших чтут, возлагая венки на братские могилы Потому я давно понял, что наш народ, в большинстве своём, ещё способен без команды соболезновать чужому горю, но думать самостоятельно он не способен! Вот если поступит команда считать именно так, или иначе, то тогда он живо сориентируется и подстроится под мнение, угодное начальству. Но ведь это и есть самый настоящий стадно-животный уровень развития населения Баран идёт вперед все за ним! Баран идёт назад опять все за ним! Других вариантов не бывает! Потому и с этим праздником, который по моральным соображениям ни за что не может считаться праздником, всё у нас выходит не по-людски! Но никого это, кажется, не волнует и, тем более, не тревожит! И только иностранцы удивляются Они-то со скорбью вспоминают первый и последний день самой ужасной войны, а мы с весельем, с военными парадами и праздничными демонстрациями!