Мария: По-твоему, я заслуживаю видеть во сне синагогу, которая разгуливает по нашему двору?.. Чем болтать языком, помог бы лучше собрать вещи.
Иосиф: Ты же знаешь, я обещал ему починить сандалии.
Мария: Почему-то ты всегда кому-то обещаешь, когда требуется твоя помощь.
Иосиф,продолжая заниматься сандалиями, молча пожимает плечами.
Небольшаяпауза.
Забыла тебе сказать. Там, в большой миске, завернутые в тряпку три лепешки. Не трогай их. Они ему в дорогу.
Иосиф: Ладно.
Мария: И соль, которая в тряпочке, тоже.
Иосиф: Хорошо.
Мария: И скажи Иакову, чтобы ничего не трогал. А то он и сухой крошки не оставит.
Иосиф: Хорошо.
Небольшая пауза.
Мария (медленно поворачиваясь к Иосифу, негромко): А может, ты все-таки поговоришь с ним еще?.. Мне кажется, он совсем не рвется ни в какой Иерусалим.
Иосиф: Я уже говорил.
Мария: Поговори еще.
Иосиф: Но ты же знаешь. Если он что-то затеял, то значит, так оно и будет. Весь в тебя.
Иосиф: Но ты же знаешь. Если он что-то затеял, то значит, так оно и будет. Весь в тебя.
Мария: Но зачем? Зачем?
Иосиф: А то ты не знаешь
Мария (понизив голос и оглядываясь): Чтобы повиснуть на римском кресте? Для этого?.. По-твоему, мы для этого его растили?
Иосиф (занятый сандалиями): Не знаю.
Мария: Ты никогда ничего не знаешь! А ведь это твой сын, если я не ошибаюсь Или ты забыл об этом?
Иосиф: Он говорит, что Небеса не дадут его в обиду Ты же знаешь, что он обычно говорит.
Мария: А ты уже и рад поверить!.. Или, может, ты уже забыл, как они не дали нас в обиду, эти твои хваленые Небеса, когда почти месяц лил дождь и море вышло из берегов, и все вокруг размокло, а мы сидели на крыше нашего дома вместе с нашим средним, который все кашлял и кашлял, а потом повернулся на спинку и умер?..
Иосиф (занимаясь сандалиями): Будет тебе, Мария.
Мария: Или когда римляне зарубили мужа моей сестры, когда он не уступил им дорогу?.. А, может, тогда, когда все наши овцы сдохли в один день и мы думали, что умрем от голода, а римляне поставили заграждение вокруг Иерусалима и наказывали всех, кто продавал нам ячмень и горох?.. Может, тогда эти Небеса позаботились о нас?
Иосиф: Что было, то было, Мария Но теперь у нас есть дети и дом, да еще десяток овец и осел, не стоило бы гневить Бога и просить у Него то, без чего мы можем легко обойтись.
Мария: Он сам постучался к нам двери, если ты об этом не забыл.
Иосиф: Он Бог. Ему позволено стучать в любые двери.
Мария: Стучать, а не отнимать у матери ее первенца, и не гнать его в этот чертов Иерусалим, чтобы положить ему на плечи грехи всех этих лентяев и дураков, которые только и могут, что болтать и ходить от дома к дому, надеясь получить кусок лепешки.
Иосиф: Мария!
Мария: Ты думаешь, наверное, мне это нравиться, служить для всех развлечением, стоит мне только ступить за порог!.. Ты, наверное, думаешь, это легко, когда ты идешь за водой, и все кивают в твою сторону и шепчут тебе в спину «вон мать того, которого Всевышний зовет в Иерусалим и который все делает вид, что он ничего не знает". Думаешь, это легко держать голову прямой, чтобы они не подумали, что ты слишком близко принимаешь все это к сердцу? Или когда ты гонишь овец, и все вокруг кивают тебе вслед и шепчут в твою сторону какую-нибудь ерунду, вроде того, что Небеса собираются возложить на нашего мальчика все человеческие грехи, а ты идешь, высоко подняв голову, и вдруг начинаешь думать, что, может быть, это из-за нас Всевышний никак не соберется, чтобы очистить народ свой от скверны и выгнать вон проклятых римлян. И тогда весь этот шепот, хихиканье и обрывки разговоров начинают казаться тебе справедливыми, и тебе хочется поскорее добраться до дома, чтобы не слышать все эти ужасные голоса и не видеть эти самодовольные улыбки.
Иосиф: Что же делать, если Всевышний посчитал нужным не прятать свое решение от чужих ушей?.. Он Бог, ему подчиняется даже Шеол.
Мария: Ты, правда, думаешь, что Он позвал нашего мальчика, чтобы тот шел в Иерусалим?.. Знаешь, иногда мне кажется, что все это больше похоже на дурной сон.
Иосиф: Откуда мне это знать, Мария?.. Бог не часто делится своими планами с плотниками из Назарета. Достаточно одного Иешуа
Мария: И все-таки поговори с ним еще раз Стыдно родному отцу не знать, что лежит на сердце у его сына.
Иосиф: А ты думаешь это легко разговаривать с человеком, который решил взвалить себе на плечи все грехи мира, пусть это даже твой собственный сын?
Мария: Тш-ш-ш! (Быстро поднимаясь на ноги.) Я слышу его голос(Идетк выходу). А мне надо еще постирать, напоить овец и заштопать его одежду. И, кажется, что-то еще
Иосиф: Я помогу.
Мария(отходя к занавеске): Но прежде поговори с ним, пока не поздно.
Иосиф: Обязательно.
Мария: Скажи ему, что если он уйдет, все наше хозяйство рухнет. Что нам уже не справиться ни с овцами, ни с птицей.
Иосиф: Хорошо.
Мария: Что дом разваливается и требует ремонта.
Иосиф: Скажу.
Мария: Что от Иакова нет никакого толка. Он только ест, грубит и пачкает одежду.
Иосиф: Конечно, я скажу.
Иосиф: Конечно, я скажу.
Мария Что мы тоже хотели бы на старости лет понянчить внуков, а не сидеть в пустом доме у холодного очага. (Шепотом.) Ты слышишь? Кажется, он идет. Я побежала. (Быстро исчезает).
4.
На сцене появляетсяИешуа. Останавливается, обводя комнату взглядом, словно надеясь что-тонайти.
Иешуа (негромко): Я шел сюда зачем-то, а вот зачем забыл Просто какое-то чудо.
Иосиф: Это бывает, сынок Особенно, когда тебе пошел седьмой десяток Может ты шел за сандалиями?.. Так они уже готовы Давай-ка, надень.
Иешуа: Спасибо. (Примиряя сандалии.) Похоже, в самый раз.
Иосиф: Ну-ка, пройдись.
Иешуаделает несколько шагов туда-обратно.
Вот и прекрасно. Ходи на здоровье.
Иешуа: Спасибо. (Садится напротивИосифаи достаетиз карманаигральные кости. Слегка помедлив, швыряет кости на стол.)
Иосиф (неуверенно): Послушай, сынок
Иешуа (глядя на кости): Да, папа.
Иосиф(понизив голос): Я тут кое-что скопил Так, пустяки, но тебе может пригодиться.
Иешуа: Не надо, папа.
Иосиф: Не спорь. (Протягивает Иешуа небольшой мешочек). В пути может всякое случиться. На то он и путь. А уж тем более, в большом городе Спрячь, спрячь, говорю
Иешуапрячет мешочек.
И никому не говори.
Иешуа: Спасибо, папа. Не скажу. (Швыряет на стол кости).
Иосиф: И вот что я еще хотел сказать тебе, сынок. Если надумаешь все-таки идти по Старой дороге, то лучше всего свернуть, не доходя до деревни Бог его знает, что у них в голове, у этих деревенских. Может и ничего, а может случиться, как тогда с Яковом, когда ему чуть ни выбили глаз Слышишь, что я говорю?
Иешуа: Да, папа. Мы свернем, не доходя до деревни.
Иосиф: Вот и хорошо.
Небольшая пауза.Иешуашвыряет кости.
(С трудом). И вот еще что, сынок Может, ты не заметил, но только мама очень расстраивается из-за твоей поездки в Иерусалим Ты уверен, что тебе действительно это надо?
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: Хочешь, наверное, открыть им что-то, чего они до сих пор не знали?
Иешуа: Не смейся, папа.
Иосиф: А разве я смеюсь?.. Какой уж тут смех Просто сомневаюсь, что они будут тебя слушать, вот и все.
Иешуа: Сказать по правде, иногда, я тоже в этом сомневаюсь, папа
Иосиф: Зачем же ты тогда идешь туда, сынок?
Иешуа: Ты знаешь, зачем.
Иосиф: Если ты опять про этот голос, который тебя зовет, то ведь тут недолго и ошибиться Да мало ли, что привидится во сне, сынок?
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: И все равно будешь думать, что они тебя послушают?
Иешуа: Не меня, папа.
Иосиф: Я понимаю. Боюсь, только, что даже Ему уже не под силу изменить этот мир Людей нынче интересуют только деньги, да развлечения Ну, что ты им скажешь? Что воровать нехорошо? Или что надо не забывать ежедневных молитв? Так ведь они все это знают и без тебя
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: А может, ты хочешь осчастливить их известием, что Всевышний никогда не оставляет праведника без награды?.. Так над тобой будут тогда смеяться все от мала до велика, стоит тебе только открыть с этой новостью рот
Иешуа(швыряя кости): Я скажу им, что им давно следует поторопиться, потому что Царство небесное приблизилось настолько, что до него уже можно дотронуться рукой.
Иосиф: Тоже мне новость, сынок!.. Вот если бы ты им сказал, что на рынок привезли дешевое мясо, то тогда они бы наверняка поторопились бы и оценили бы это известие по достоинству.
Иешуа: Тогда я скажу им, что Отец их небесный простит им все их прегрешения, если только они соизволят, наконец, посмотреть, в Его сторону.
Иосиф: А ты думаешь, им это надо, сынок?.. Я, например, в этом очень сомневаюсь Вот если бы они услышали, что римляне понизили вдвое императорский налог, то они смотрели бы не переставая в ту сторону, в которую ты бы им приказал.
Иешуа: Пусть так, папа. (Швыряет кости). Но я посмотрю на них, когда они услышат, что в своем милосердии Господь велел собрать все их грехи и возложить их на того, на кого падет его выбор, освобождая остальных от власти греха. Вряд ли они слышали прежде что-нибудь подобное.
Иешуа: Пусть так, папа. (Швыряет кости). Но я посмотрю на них, когда они услышат, что в своем милосердии Господь велел собрать все их грехи и возложить их на того, на кого падет его выбор, освобождая остальных от власти греха. Вряд ли они слышали прежде что-нибудь подобное.
Иосиф: Похоже, ты думаешь о них лучше, чем они есть на самом деле, сынок Потому что они скажут тебе на это, что Господь мог бы и поторопиться или что Ему следовало бы сделать это на прошлой неделе, потому что на этой в Иерусалиме открывается новый рынок, а потом они объявят, что пока еще не совсем готовы, или займутся выяснением, кто будет первым в очереди, и в результате опять все кончится криками и ссорами, так что тебе было бы лучше, если бы ты держал это известие при себе. Ты ведь знаешь, какой самый первый грех, из которого берутся все остальные?
Иешуа: Я думаю, это неблагодарность, папа.
Иосиф: Вот именно, сынок. Обыкновенная неблагодарность. (Поднимаясь со скамьи). Боюсь, что от нее не застрахован даже Всемогущий.
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: А кстати (Понизив голос). Мама просила поговорить с тобой насчет Иерусалима.
Иешуа (швыряя кости): Я догадался, папа.
Иосиф: Тогда скажи ей, если она станет расспрашивать, что мы с тобой поговорили и, при этом, каждый остался при своем.
Иешуа: Конечно, папа. Я так и скажу.
Иосиф: Вот и хорошо (Подойдя сзади к сидящему Иешуа, целует его в голову).
Иешуа: Да, папа.