Народ делает народом не только общая историческая судьба, но и общая вера, единая общенародная идея. Такой идеей является ежегодное возвращение к нашим истокам, историческим истокам в Великих Булгарах. Эта идея сплачивает и придает силы, она вдохновляет и развивает. Если татары потеряют свою историю, можно будет назвать их ущербным народом, который не имеет никаких перспектив для сохранения[108].
Речь в цитируемой статье идет о так называемом малом паломничестве в священное для всех татар историческое место расположенный в 200 км от Казани город Болгар (Булгар), столицу Волжской Булгарии, где предположительно в 922 г. предки татар официально приняли ислам. Поездки в эти места с религиозно-сакральными целями татары совершали даже в советское время, когда такая инициатива была наказуема. Обычно в Болгар выезжали группами, читали коллективный намаз в периметре бывшей Соборной мечети, совершали обход вокруг единственной сохранившейся колонны мечети (некое подобие тавафа обхода вокруг Каабы в Мекке), поминали предков, приносили в жертву мелкий скот, птицу. В 1989 г. этот, по сути, народный обряд был легализован муфтием Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) Талгатом Таджуддином под названием «зийарат ас-салихин» (посещение праведных, благочестивых). С этого времени ежегодно в Болгар съезжается свыше 40 тыс. человек на Изге Болгар җыены (Сбор в Святом Болгаре)[109], который проводится официально весной или летом.
Таким образом, в своих ранних выступлениях муфтий Камиль Самигуллин предлагал различные трактовки традиционного ислама: как религиозные (ханафитская традиция), так и национальные (народная обрядность). Если в самом начале он объяснял, что необходимо придерживаться традиционного для татар ханафитского мазхаба, то уже вскоре, явно под влиянием общего тренда, сложившегося в то время, стал говорить об «историко-религиозном» единстве.
В 2014 г. он опять возвращается к близким для него религиозным трактовкам. На вопрос корреспондента газеты о том, как он понимает «традиционный ислам», муфтий ответил следующее:
Разные люди вкладывают в эти слова разное понимание. Слово «сунна» правильно перевести с арабского языка как «традиция». К исламской традиции относятся последователи четырех мазхабов в области исламского права и ритуальной практики, а в убеждениях последователи Матуриди или Ашари. Мы, татары, никогда не оставляли свой мазхаб[110].
Через три года после избрания муфтием, в 2016 г., Самигуллин отошел от национально окрашенного понимания этого вопроса и окончательно склонился к его религиозному толкованию. В публичных выступлениях он начал высказывать самостоятельное мнение по различным актуальным проблемам, открыто апеллируя к своему суфийскому опыту:
Все традиционное татарское богословие так или иначе связано с суфийскими миролюбивыми традициями. Я считаю, что суфизм является реальной альтернативой для молодежи, ведь традиции суфизма призывают к веротерпению, смирению и уважению друг друга, а это является одним из важнейших элементов человеческой нравственности и необходимым источником духовной дисциплины и добродетели[111].
В интервью в октябре 2018 г. Самигулин вновь соединил религиозное и национальное, пытаясь объяснить свое понимание «татарского ислама». По его мнению, у татар есть свои «особенности» и обычаи, но это не отделяет их от мусульманской уммы:
У нашего ислама есть свое лицо в исламском мире. Наши особенности это и есть татарский ислам, но эти отличия, обусловленные культурными традициями, не делают наш ислам каким-то обособленным. Татары неотъемлемая часть мусульманского мира[112].
Таким образом мы видим, что религиозный лидер мусульман Татарстана на протяжении последних лет эволюционировал в своем понимании «традиционного ислама». Оперируя различными концепциями такими, как «историческая память», «национальная идентичность», «суннитский ислам», «суфизм», Самигуллин в последнее время все больше склоняется к сугубо религиозным формулировкам[113]. Вместе с тем он до сих пор не сделал окончательный выбор в пользу какой-либо определенной концепции. Все это связано с тем, что в татарском обществе, в отличие от мусульманских республик российского Кавказа, где есть четкое понимание религиозной традиции в рамках суфизма, до сих пор не выработана концепция «традиционного ислама». Суфийские практики играли важную роль в жизни татар, но не в такой степени, как на Кавказе, и практически сошли на нет в советское время. Ислам в Татарстане сохранялся за счет различных околоисламских обрядов, как правило связанных с жизненными циклами мусульман, считавшихся настолько сакральными, что их не смогли запретить даже коммунисты.
В условиях, когда религиозные лидеры Татарстана не могут определиться с концепцией «традиционного ислама», светские власти республики настаивают на идее именно обрядового («этнографического») татарского ислама, который они считают панацеей, своего рода «прививкой» от «деструктивного» зарубежного влияния. Поэтому вполне понятна неуверенная позиция муфтия Камиля Самигуллина, который, с одной стороны, не может не прислушиваться к мнению властей, а с другой как человек хорошо образованный и глубоко верующий, он не может свести традиционный ислам к одним народным обрядам. Нечеткость формулировок, касающихся суфизма, тоже вполне понятна. Так, если бы муфтий открыто провозгласил курс Духовного управления мусульман на воссоздание суфийских институтов в республике, он серьезно настроил бы против себя значительную часть мусульман, которые по разным причинам не принимают тасаввуфа.
«Традиционный ислам не противоречит ханафитскому мазхабу» (точка зрения исламского правоведа Рустама Нургалеева)
В ноябре 2017 г. в Казанском федеральном университете прошел «круглый стол», посвященный «традиционному исламу»[114]. Основным докладчиком на мероприятии стал Рустам Нургалеев, один из перспективных молодых мусульманских религиозных деятелей Татарстана.
Рустам Маратович родился в 1981 г. в городе Мегионе Тюменской области. Татарским языком свободно не владеет. Он окончил египетский университет «Ал-Азхар» по специальности «исламское право» (2008), обучался в Высшем институте при министерстве вакуфов Арабской Республики Египет (2010), имеет светское юридическое образование. В настоящее время Р. Нургалеев является проректором по учебной работе Казанского исламского университета, заместителем председателя Совета улемов ДУМ РТ, советником главного казыя Республики Татарстан.
Выступая на «круглом столе», он выдвинул ряд постулатов ханафитского фикха, которые, по его мнению, вполне оправдывают ряд положений концепции «традиционного ислама» и даже легитимизируют их.
1. Ханафитский фикх при решении вопроса о правомерности осуществления той или иной практики предпочтет в качестве источника права широко распространенную в данной местности традицию (адат) одиночному хадису категории ахад (хадис, переданный одним человеком).
2. При анализе правомерности применения местной традиции (адат) необходимо придерживаться метода маслаха мурсала (общественное благо или стремление к пользе).
3. Необходимо следовать хадису «Поистине, моя община не объединится ни на одном из заблуждений, и когда вы увидите разногласия среди мусульман, вы следуйте за путем большинства»[115].
4. Одним из главных принципов, которым следует руководствоваться мусульманам, является принцип безопасности (амн).
Исходя из этих принципов, согласно трактовке Р. Нургалеева, можно решать многие вопросы, связанные с жизнью мусульман в светском обществе. Например, порицаемый некоторыми религиозными деятелями «языческий» обычай празднования Нового года. Этот праздник, согласно мнению более консервативно настроенных мусульман, помимо того, что имеет неисламское происхождение, приносит финансовые убытки мусульманам, а также толкает к хараму употреблению запрещенного в исламе алкоголя[116].
Рустам Нургалеев выносит свой вердикт, опираясь на то, что празднование Нового года широко распространенная традиция, которую никто не возводит к языческому прошлому. Принимать или не принимать алкоголь это личное решение мусульман, связанное с понятиями «ахлак» и «адаб» (нравственность и культура/воспитанность). Мусульманин, по Нургалееву, никогда пить не станет, ни на Новый год, ни по какому другому поводу. Кроме того, считает Нургалеев, традиция празднования Нового года содержит много полезного, поскольку во время выходных дней мусульмане (и не мусульмане) могут встретиться с родственниками и близкими, поехать к родителям и пр.
По вопросу о проведении обычая поминовения умерших на третий, седьмой, сороковой день и через год после смерти он приводит пример из собственной практики. В Дагестане этот обычай был отменен местным муфтиятом как вредный, поскольку, согласно местной традиции, родственники покойного тратили непомерные суммы на проведение подобных маджлисов. В нашем же регионе, говорит Рустам Нургалеев, нет такой практики тратить большие суммы на проведение маджлисов, поэтому проведение поминок полезно, важно и не противоречит исламу.
По вопросу о проведении обычая поминовения умерших на третий, седьмой, сороковой день и через год после смерти он приводит пример из собственной практики. В Дагестане этот обычай был отменен местным муфтиятом как вредный, поскольку, согласно местной традиции, родственники покойного тратили непомерные суммы на проведение подобных маджлисов. В нашем же регионе, говорит Рустам Нургалеев, нет такой практики тратить большие суммы на проведение маджлисов, поэтому проведение поминок полезно, важно и не противоречит исламу.
Несколько участников круглого стола задавали хазрату «неудобные» вопросы: допустимо ли, что российские правоохранительные органы диктуют мусульманам, что правильно и что неправильно в исламе; должны ли мусульмане следовать законам немусульманского государства (формулировка звучала достаточно резкая государство куфра, т. е. неверия). И здесь Рустам Нургалеев предложил в качестве руководства брать исламский принцип безопасности (амн). Он пояснил свой тезис примером, взятым из жизни: «Один сириец говорит мне: Да, мы знаем, что руки Башара Асада в крови, но это не значит, что мы должны отмывать его руки, творя еще большие бесчинства»[117].
Таким образом, в ответах Рустама Нургалеева понятие «традиционного ислама» уже выстраивается в обоснованную с правовой точки зрения концепцию. Богослов предлагает ответы не только на привычные вопросы (поминки на третий, седьмой и сороковой дни, посещение Болгара и пр.), но и дает ключ к решению более широкого круга проблем, возникающих в ходе полемики с ортодоксально[118] настроенными оппонентами из лагеря так называемых салафитов[119]. Теория «традиционного ислама» Рустама Батрова