Знаете, сказала Элизабет, вот вы мучаетесь в поисках подходящего дома, а ведь мы могли бы построить очень хороший дом за три тысячи фунтов по вашему собственному плану, со всем, что вам кажется необходимым. Это и сразу облегчит задачу, и в конечном счете выйдет дешевле.
Мы с Хелен переглянулись. Нам даже в голову не приходило
Если вы найдете подходящий участок, мы с Бобом построим вам дом за несколько месяцев, продолжала Элизабет. Во всяком случае, подумайте об этом.
Мне думать было не нужно. Горизонт озарился ослепительным светом.
Именно то, что нам надо! сказал я поспешно, и Хелен кивнула. Как мы прежде не сообразили! Будем строить.
Моллисоны поглядели на нас с сомнением.
Вы совершенно уверены? Почему бы вам не подумать, не подождать несколько дней?
Я решительно мотнул головой:
Нет-нет! Думать не о чем. Давайте чертите планы для нас, а я присмотрю подходящий участок, пока езжу по вызовам.
Прекрасно. Боб улыбнулся. Но не торопитесь так. Прежде мы должны все подробно обсудить, выяснить точно, чего вы хотите. Во всех подробностях.
Нам нужно окошко в кухонной стене, объявил я.
Окошко в кухонной стене? И все? А что скажете вы, Хелен?
Окошко в кухонной стене, категорично ответила моя жена.
Перед нашими глазами проплыло небесное видение четырехугольное отверстие в стене между кухней и столовой. После долгих лет блужданий по коридорам Скелдейл-хауса оно возглавляло список наших вожделений.
Моллисоны долго смеялись. Но ведь эти коридоры им видеть не доводилось.
Отлично, еле выговорила Элизабет. Значит, это окошко мы кладем в основу планировки?
Всенепременно! Новый взрыв смеха, к которому присоединились и мы с Хелен, однако для нас это было куда серьезнее.
Потом, естественно, было подробное обсуждение менее важных частностей вроде спален, ванных и тому подобного, а вскоре молодая пара представила нам просто чудесный проект.
Замечательный дом, повторяла Хелен, разглядывая его. Такая уютная прихожая, и лестница, и чуланчики, и встроенные шкафы! Вы все предусмотрели.
И в первую очередь кухонное окошко! хором сказали Моллисоны, и опять мы все засмеялись.
Рыская по окрестностям в поисках участка, я вскоре выяснил, что это чрезвычайно трудная задача. С введением городского и сельского планирования уже нельзя было попросить знакомого фермера продать уголок луга, откуда открывался красивый вид.
Они все были очень милыми людьми и искренне хотели помочь, но ничего сделать не могли.
Я бы с радостью, Джим, сказал один, да только это запрещено. Я даже не имею права построить на собственном лугу дом для собственного сына!
Других ответов я не слышал и в конце концов убедился, что придется обойтись участком в плотной зоне застройки, прямо примыкающей к Дарроуби. Я все больше и больше отчаивался и просто ухватился за участок между двумя домами на окраине города: во многих отношениях приятный, но узкий.
Выход только один, сказал Боб Моллисон. Если вы купите этот участок, дом придется повернуть к улице боком.
Это нас огорчило.
Какая жалость! сказала Хелен. Дом такой красивый. И мне особенно нравился фасад.
Боб пожал плечами.
Боюсь, либо так, либо никак. Сейчас столько людей ищут участки для застройки, что вы можете прождать неизвестно сколько времени, если откажетесь от этого. А мы кое-что изменим, и дом все равно будет хорошо глядеться.
Вскоре Элизабет принесла измененный эскиз, и действительно, это оказался вполне приемлемый компромисс. Мы купили участок и готовы были приступить к строительству.
И немедленно столкнулись с другими непредвиденными трудностями. В начале пятидесятых годов Англия все еще оправлялась от военных невзгод. Не хватало очень многого в том числе подрядчиков. Мы искали повсюду, но так и не смогли заключить контракт. Нам оставалось только самим нанимать плотников, каменщиков, водопроводчиков и всех прочих. И вскоре фундамент был готов.
Начался наиболее увлекательный этап но и полный всяких разочарований. Раз за разом я заезжал на участок и видел, что каменщики мирно покуривают и попивают чай. Объяснение всегда было одно: «Без плотников мы продолжать не можем, а они не пришли». Или, наоборот, чай пили плотники, потому что не явились каменщики. «Мы продолжать не можем!» эта фраза ввергала меня в ужас.
И стройка продвигалась медленно. Прошло несколько недель, а через стены все еще легко было перешагнуть. Летом мы отправились отдохнуть на две недели, а на обратном пути нарочно проехали мимо нашего участка посмотреть, насколько же они выросли, и горько обманулись в своих ожиданиях: картина ничуть не изменилась.
Однако наконец все постепенно уладилось, наступил период бурной работы, дом начал расти точно гриб. И вот настал великий день, когда каменщики, честные ребята, искренне хотевшие угодить, подвели эркер почти под крышу.
А завтра крышу сделаем, мистер Хэрриот, сказал один бодро. Только бы плотники не подвели со стропилами и коньком. Тогда и попразднуем, даже флаг вывесим. Вот он вас обрадует!
Он не ошибался. Я бы не просто обрадовался, а пришел бы в неистовый восторг, увидев на нашем доме крышу, увенчанную традиционным флагом. Я не мог дождаться утра: наконец-то моя мечта свершится!
Ночь выдалась штормовая: скорость ветра достигала девяноста миль в час, как передали по радио, но я даже не вспомнил об этом, пока не остановил машину и не увидел, что натворил ураган. Плотники не явились, когда их ждали, и не подведенный под крышу эркер, выходивший на улицу, рухнул, превратившись в груду кирпича. Повсюду валялись исковерканные леса. Не берусь описать, что я почувствовал.
Да, в эту роковую ночь ветер перечеркнул плоды долгой работы.
Невезение и только. И вроде никто не виноват. Вот почему мне пришлось извиняться перед лордом Халтоном, что я задержался и не посмотрел его лошадь.
Как большинство подобных житейских незадач, эта маленькая катастрофа оказалась поправимой. Эркер отстроили заново, и через несколько недель дом был победоносно закончен. Чудесный дом и долговечное свидетельство всей меры талантов и умения Боба и Элизабет, вложивших в него множество новых, современных идей.
Да, мы поступили верно, когда решили не покупать, а строить, и получили именно то, к чему стремились, счастливый приют для нашей семьи на протяжении многих лет. Но порой мне вспоминается утро, когда я свернул на Бротонское шоссе и в окно машины увидел кучи кирпича и переломанные леса, над которыми еще выл ветер.
Тяжелая была минута! С ума сойти!
Хэрриотов проток
В эпоху Колема я однажды начал галлюцинировать. Так мне, во всяком случае, показалось. Как-то утром я вошел в парадную дверь Скелдейл-хауса и увидел, что по коридору ко мне вперевалку приближается Мэрилин, барсучиха Колема. Ей разрешалось бродить по всему дому, и я успел очень привязаться к симпатичному мохнатому существу.
Привет, старушка, сказал я и погладил красивую полосатую голову. А ты ласкуша! Я начинаю понимать, что твой хозяин находит в вашем племени.
Я прошел в приемную и окаменел. За столом сидел Колем с Мэрилин на плече.
Как что забормотал я.
Колем поднял голову и открыл было рот, но тут в комнату широким шагом вошел Зигфрид. Несколько секунд он ошеломленно смотрел на молодого человека.
Какого черта? Я чуть не наступил на вашего проклятого барсука в коридоре, а он уже здесь!
Колем улыбнулся.
Видите ли, сказал он весело, там не Мэрилин, а Келли.
Келли?!
Да. Мой другой барсук.
Зигфрид побагровел.
Другой барсук?.. Я не знал, что у вас есть еще один!
Ну, мне пришлось им обзавестись. Мэрилин страдала от одиночества все признаки были налицо. Видите ли, проникновенно продолжал он, конечно, у нее есть я, но, если животное чувствует себя одиноким, заменить ему друга того же вида не может никто.
Очень мило, сказал Зигфрид на восходящих нотах, только меня не слишком радовало присутствие одной такой твари, а теперь их две. Здесь, по-вашему, что? Клуб одиноких барсуков?
Нет, что вы! Но вы же не станете отрицать, что они тихие, дружелюбные зверушки и никаких хлопот не доставляют.
Не в том дело! Я
Трезвон телефона прервал филиппику моего партнера. Он схватил трубку, а тем временем в комнату пробрался Келли. Через несколько секунд Зигфрид положил трубку и вскочил.
Черт! Лошади лорда Халтона лучше не стало. А наоборот, ей хуже. Я должен ехать. На прощание испепелив взглядом барсуков, успевших затеять на полу игру, он выскочил в коридор.
Он не рассердился? спросил Колем.
Немножко, но скоро все забудет. На вашем месте я бы несколько дней подержал Келли дома.
Мой помощник кивнул, а потом показал на окно.
Подъехал фургон Рода Милберна. Привез овцу. Думаю, гладкость шейки.
Был разгар окота, а в том году кесарево сечение у овец прежде большая редкость впервые стало широко применяться. Причин было несколько. Фермеры и ветеринары единодушно считали, что при затяжных родах овцу разумнее оперировать «вынуть их через бок». Требовалось соблюдать величайшую осторожность насильственно раскрывая шейку матки, чтобы извлечь крупного ягненка, можно было легко вызвать разрывы, а почему-то гладкость шейки встречалась все чаще.
В подобных случаях шейка на ощупь была не складчатой, как положено, а совершенно гладким кольцом и не раскрывалась после обычных инъекций. Тогда лучше всего незамедлительно оперировать, что избавляло овцу от лишних страданий и позволяло спасти ягненка, а то и двух.
К кесаревому сечению прибегали и при сильных токсикозах освобождение от плода помогало овце выздороветь. Короче говоря, мы так часто делали эту операцию, что фермеры для экономии времени привозили животное к нам.
Мы проводили Рода Милберна во двор, и Колем, вымыв руку, провел исследование.
Типичная гладкость шейки, Род, сказал он, так что тянуть нет смысла. Мы прокипятим инструменты, а вы пока обстригите ее.
Фермер достал из фургона ножницы и умело выстриг бок роженицы. Я выбрил операционное поле, продезинфицировал его и сделал местную анестезию. Тут появился Колем со стерилизованными инструментами на подносе. Асептику Колем соблюдал с величайшим тщанием: отправляясь по вызовам, он всегда вез с собой автоклав с только что прокипяченными скальпелями, щипцами и иглами, и вскоре мы убедились, что процент удачных операций у него очень высок. Когда Колем оперировал, его пациент, как правило, возвращался к нормальной жизни.