"Астры" с Ипполитом, у которого осталась только "запасная" рука, конечно, проиграли все свои следующие Забеги.
Глава 31. Экзамен
Вечером мы смотрели запись. Ипполит уже был с лангетом на руке, я и не знал, что наш доктор умеет делать такие штуки. Смотрели все почему-то не так как всегда. Без азарта. Не просили, как обычно, ещё разок прокрутить какое-то действие, не спорили друг с другом во время просмотра, не пихались, смотрели, будто кино про кого-то постороннего.
Момент, в котором Мочка сломал Ипполиту палец, Виктор Робертович прокрутил несколько раз. Посмотрел с разных камер, в том числе и с моей на шлеме. С моей видно оказалось не очень, не так, как я это видел.
Вроде бы всё нормально, вынес наконец вердикт. Рабочая ситуация Или есть другие мнения?
Посмотрел на Ипполитова.
Рабочая, подтвердил тот. Ага.
И помахал свои лангетом.
Мочка промолчал. Вовка Козлов тоже. Но он ничего видеть и не мог, поскольку как раз тогда мордой в пол уткнулся. А уткнул его туда я.
И я тоже промолчал. До сих пор не понимаю, правильно ли поступил. Тогда, после того Забега, я твёрдо решил, что так это не оставлю и Мочка ответит. Обязательно ответит.
Но вот промолчал. Причин было несколько, но страх перед Мочкой среди них отсутствовал. А так привычка не стучать, спокойствие Ипполита, просто не собрался в нужный момент. Можно и ещё наплести причин, но это всё неважно. Как говорил ЕП то, что мы думаем, никакого значения не имеет. Значение имеет только то, что мы делаем. Я вот сделал промолчал. И Мочка не ответил. Мой поступок изменил последовавшую цепочку событий.
После просмотра Виктор Робертович пошёл к таблице и при нас стал переправлять личные результаты уже с учетом вычета майского "за проживание". Сверху вниз, по пятёркам, сверяясь со своей записной книжкой и оборачиваясь к тому, запись кого исправлял.
После просмотра Виктор Робертович пошёл к таблице и при нас стал переправлять личные результаты уже с учетом вычета майского "за проживание". Сверху вниз, по пятёркам, сверяясь со своей записной книжкой и оборачиваясь к тому, запись кого исправлял.
Так? спрашивал.
Все соглашались.
Мишин с улыбочкой, но мне показалось, что в глазах его мелькнуло отчаяние. Он остался на последнем месте. Минус 1120. Вовка Дорохов тоже растерянно мне улыбнулся.
На первом месте в итоге остался незыблемый Сиваков. 3600 с чем-то, не помню точно. А на втором я. Кирилл Краснов. 3040. Обошёл даже Бандуркина.
Вот так вот, ребята.
Утро понедельника началось точно так же, как и все остальные утра этого учебного года мы построились в коридоре на пробежку. От прошлого утра оно отличалось тем, что Виктор Робертович достал из кармана обычный пластиковый пакет с логотипом сети супермаркетов и надел его на лангет Ипполиту. Затем достал резинку и натянул её поверх пакета, прижав его к коже у начала лангета.
Для купания, пояснил. Дарю.
Ипполит невозмутимо разгладил пакет, выдавливая воздух.
Спасибо, поблагодарил.
И вот утро понедельника, итоги учебного года уже известны, а мы, как ни в чем ни бывало, отправляемся на обычную пробежку. Только у Ипполита лангет и пакетик сверху намотан.
За завтраком оказалось, что Константин Михайлович не уехал. Он сидел за преподавательским столом, намазывал себе бутерброды и явно пребывал в хорошем настроении помахал нам ручкой.
После завтрака Робот отвел нас в класс и остался с нами.
Курс, встать! Смирно! рявкнул он.
Вольно, скомандовал Чирков, заходя в класс. Садитесь.
ЕП зашел следом и остался стоять у доски вместе с поднявшимся со своего места Виктором Робертовичем.
Константин Михайлович сел вместо него и выразительно шлепнул ладонями о стол.
А знаете ли, ребята, какой сегодня день, а? Интересно как совпало. Первое июня! А что это за день?.. Не знаете День защиты детей! Повезло вам, сразу скажу.
Он прямо-таки лучился хорошим настроением, и мне вдруг показалось, что и правда всё будет хорошо. Детей защитят, нам действительно повезло.
Поздравляю вас. Можно сказать всё, предварительно отстрелялись. А теперь что? Будем подводить итоги и вопросы решать. Виктор Робертович, давай подводить, что ли?
Робот прошел к доске с таблицей и выкатил ее к большой доске. Чирков развернулся со стулом, прищурился на таблицу, затем достал очки.
Так, сказал он, внимательно проходя глазами по списку. Ну и что тут у нас получается?.. Ай-яй-яй. Ай-яй-яй. Что-то многовато у нас минусов, а? Виктор Робертович?.. А на первом месте у нас, значит, курсант Сиваков. Ну что же. Ожидаемо А на втором у нас кто?
Он повернулся и посмотрел на меня.
Хм. Молодец, Кирилл, сказал. Молодец. Смог. Я же говорил.
Ничего он мне не говорил. Я, честно говоря, просто озадаченно хлопал глазами совершенно не ожидал, что Константин Михайлович знает меня. Нет, ну мы знакомились вначале и все такое, но я и не думал, что он запомнил. Да и похвала показалось мне не особенно заслуженной, если б не Мочка, то может все бы по-другому получилось. И гадский поступок Мочки привел меня к этому второму месту в общем зачете. Ну как ко второму? Я посмотрел на Виктора Робертовича. Тот улыбался своей роботизированной улыбкой, слегка приподняв уголки губ.
Как же так, ребята? Чирков оторвался от меня и оглядел класс. Почему такой прискорбный результат?
Плохо старались, пробурчал Бандуркин.
Я почувствовал прилив чистой незамутнённой ненависти. Но затем подумал, что он, видимо, имеет ввиду главным образом себя. Он явно очень хотел быть первым. Или хотя бы на моем месте.
Ну надо что-то решать, сказал Чирков. Надо решать. Я ведь предупреждал? Если у курсанта нет очков, то он перестает быть членом Семьи. А у вас таких получается пятеро. Ну что же
Константин Михайлович, сказал Робот. Позвольте внести коррективы.
Коррективы? Давайте коррективы.
Виктор Робертович достал записную книжку, взял фломастер и начал вносить коррективы. Правда, он ничего не стирал, а писал рядом. Начал с Мишина и возле его минус 1120 нарисовал нолик. Затем дописал Корнееву рядом с минус 160 тоже нолик. Перешёл к "Тюльпанам" и поставил нолики Резникову, Говядину и Дорохову. У них в общей сложности было минус 1780. Последней фамилией, напротив которой он внес изменения, оказалась моя. Возле моих 3040 он написал минус 20.
В общем, сделал то, о чем я его попросил перед завтраком.
Вот так вот, значит, нарушил тишину Чирков. Благотворительность, значит. Минус 20 себе оставил? Кирилл, ты дурачок, что ли?
Пусть логику объяснит, сказал ЕП. Кирилл, объясни логику.
Ну, начал я, чувствуя, что "дурачок" меня задел и оттого ещё больше волнуясь. Потому что это несправедливо! Просто не везет иногда и что теперь?! Неправильно это минусы эти! Все стараются! На самом деле!..
Логика, напомнил ЕП.
Ну, я чувствовал, что лицо у меня раскраснелось, прямо запылало. Всех в ноль вывести не получалось. Немного не хватало А я не могу кого-то выбирать!.. Что я, судья?!..
А себя, значит, можешь?
ЕП был исключительно серьезен.
Ну а что делать, если не хватает? Раз уж начал? Пришлось, ну
Как-то он не очень складно говорит, Константин Михайлович повернулся к ЕП, Отстающий, что ли?
Он умеет складно. Материя тонкая, стесняется.
А, Чирков задумчиво посмотрел на меня. Понятно. Ну что ж Так делать можно. Коррективы принимаются. Таким образом, у нас пока один явный кандидат на отчисление.
Мы добавим ему! воскликнул Серёга Грачёв.
Нет, Константин Михайлович энергично покачал головой. Не добавите. Коррективы можно было вносить только до того, как я сюда пришел.
Да мы не знали, что так можно очками делиться! выкрикнул Сумин. Мы бы тоже!
А поинтересоваться? Вот человек поинтересовался. А чего ж ты, человек, с друзьями не объединился?
Потому что это личное дело каждого! Нельзя давить! Сами же говорили, как очки важны.
И ты свои кровно заработанные решил, значит, вот так вот просрать на этих неудачников? Которые плохо старались?
Неправда! Они старались! Не повезло просто!
Не повезло Чирков хмыкнул. А вот курсант Бандуркин считает, что плохо старались. Так?
Так точно! Бандуркин встал. Я считаю, что мы плохо старались!
Он помешкал, будто хотел что-то добавить, но затем сел обратно.
Константин Михайлович повернулся к таблице и снова надел очки, которые снимал на время общения.
А ведь у курсанта Бандуркина и курсанта Сивакова на двоих почти шесть тысяч? Молодцы какие. И они могли бы довольно безболезненно для себя вытащить из минуса членов своей пятерки. Но ведь это было бы несправедливо, да? Незаслуженно?
Так точно.
В этот раз Бандуркин не стал подниматься.
А курсант Сиваков как думает?
Я Сиваков откашлялся. Тоже так думаю.
Да-а-а, протянул Чирков и снова шлепнул своими маленькими аккуратными ладонями по столу. А я вот, ребята, так не думаю Я, ребята, считаю, что братков своих надо выручать. Мы же Семья. Я же говорил Это и есть самое важное Так что курсанты Бандуркин и Сиваков будут отчислены, будничным тоном сказал он. И курсант Краснов, разумеется. Поскольку у него минус Всё. Отчисленные, прощайтесь и на выход, а мы тут будем дальше решать.
Я вскочил, чувствуя, что надо спешить к глазам подкатывало влажное и горячее. Разнервничался всё-таки. Не опозориться бы. Претензий не было всё справедливо, по делу. Просто надо выйти отсюда поскорее.
Счастливо, пацаны, сказал я повернувшись. Удачи.
Хотелось ЕП что-нибудь сказать напоследок, но он слишком внимательно на меня смотрел, и я ничего не стал говорить, старательно обогнул сидящего Чиркова и пошёл к выходу. В ушах у меня тонко звенело и сквозь этот звон мне слышались возмущенные возгласы, не очень для меня сейчас разборчивые и сливающиеся. Краем глаза я успел заметить, что Мочка встал со своего места, и еще кто-то, и еще, Ипполит, кажется. Но мне надо было спешить.
Краснов! прорвался сквозь этот звон и гул начальственный окрик Константина Михайловича. Притормози!
В руку мне вцепились железные пальцы, и я был вынужден остановиться. Это Виктор Робертович меня перехватил. И развернул лицом к Чиркову.
Ну ты шустрый, братец сказал тот. Расслабься. Никто тебя отчислять не собирался. Всё ты сделал правильно А для тех, кто еще не понял это и был для вас главный экзамен. Обычный для первого курса Потому и очки вам так урезаем. Поняли вы, про что экзамен?.. Думайте теперь, если не поняли Ну а вы двое чего сидите-то? Сказал же на выход! Вы точно не сдали.