М. С. Воронцов управлял Кавказом эффективно, в его наместничество не только произошел перелом в Кавказской войне, но и проведена модернизация Южного Кавказа: города, и прежде всего Тифлис, приобрели европейский вид, был создан Кавказский учебный округ, учреждены научные и благотворительные общества, открыты первая публичная библиотека и опера. Но вместе с тем первый кавказский наместник, как и все его преемники на этом посту, вел бесконечные служебно-иерархические войны с петербургскими министрами, которые были уязвлены невиданной самостоятельностью провинциального начальника. В таком контексте П. В. Ган и его реформа были для наместника и его окружения своеобразным символом ненавистной петербургской бюрократии, опрометчивого столичного контроля, а главное, удобным пугалом: вот что ждет Кавказ, если лишить его особого статуса в империи. Значение реформы П. В. Гана выходит далеко за пределы биографии самого барона и истории реализации преобразований. Вокруг реформы сложился устойчивый миф о невозможности превращения Кавказа в простое продолжение внутренних российских губерний. Его с разным успехом повторяли почти все кавказские наместники и главноначальствующие, и он стал одной из причин того, что империя так и не смогла интегрировать край в общероссийские административно-правовые структуры.
Алексей Волвенко
Как «земля» стала «областью»
К истории переименования «Земли войска Донского» в «Область войска Донского» в 1870 году
Военный министр Д. А. Милютин в записке к Александру II от 26 апреля 1870 года предложил воспользоваться предстоящей реформой войскового правления (аналог губернского правления) для переименования территориально-административного образования «Земля войска Донского» в «Область войска Донского». В записке отмечалось, что «название Войскового правления войска Донского не соответствует действительному значению этого административного учреждения, так как до него не относится никаких собственно войсковых обязанностей, а все предметы его ведомства заключаются исключительно в гражданском управлении краем, причем и подведомственное ему народонаселение состоит более чем на 1/3 часть из лиц гражданского состояния. Поэтому было бы удобнее переименовать Землю войска Донского в Область войска Донского и Войсковое правление в Областное правление Дабы не издавать по этому предмету особого законодательного акта не соизволите ли при поднесении из Государственного совета проекта преобразования Войскового правления утвердить этот проект с Высочайшей резолюцией: с тем, чтобы Земля войска Донского переименована в Область войска Донского и Войсковое правление в Областное правление войска Донского». На записке Александр II собственной рукой начертал карандашом: «со-ъ» («согласен». Прим. авт.[368]). Вскоре, однако, выяснилось, что император уже утвердил реформу войскового правления 23 апреля[369]. Это нарушило первоначальный замысел Д. А. Милютина, поэтому Военное министерство срочно подготовило проект Высочайшего указа Правительствующему сенату о переименовании, который Александр II и подписал 21 мая 1870 года[370]. В преамбуле указа его назначение определялось следующими словами: «для согласования наименования земли войска Донского и Войскового правления войска Донского с общепринятыми наименованиями в Империи»[371]. К реформе войскового правления, ставшей поводом для переименования, мы еще обязательно вернемся.
В день подписания указа в Новочеркасске столице донского казачества началось официальное празднование 300-летнего юбилея службы войска Донского Российскому государству. На праздник не приехал ни император (он весь май находился на лечении в Германии), ни военный министр Д. А. Милютин, в непосредственном ведении которого находились казачьи войска и их территориально-административные образования. Последний также находился в это время за границей, в итальянском Сорренто[372]. Таким образом, обязанности главного гостя легли на плечи атамана всех казачьих войск, наследника престола царевича Александра, прибывшего на Дон с супругой. С его согласия утром 21 мая войсковой наказной атаман войска Донского М. И. Чертков в присутствии видных представителей казачьего генералитета, офицерского корпуса и всех станичных атаманов зачитал перечень принятых законов, приуроченных к юбилею: о преобразовании войскового правления войска Донского; о введении «Положения об общественном (станичном) управлении в казачьих войсках»; о переводе срочных участков земли казачьих офицеров и чиновников в потомственную собственность и пр.[373] Однако о переименовании Земли войска Донского в Область войска Донского атаман в своей речи не упомянул. Нового названия не заметила и периодическая печать, освещавшая юбилейные торжества.
В день подписания указа в Новочеркасске столице донского казачества началось официальное празднование 300-летнего юбилея службы войска Донского Российскому государству. На праздник не приехал ни император (он весь май находился на лечении в Германии), ни военный министр Д. А. Милютин, в непосредственном ведении которого находились казачьи войска и их территориально-административные образования. Последний также находился в это время за границей, в итальянском Сорренто[372]. Таким образом, обязанности главного гостя легли на плечи атамана всех казачьих войск, наследника престола царевича Александра, прибывшего на Дон с супругой. С его согласия утром 21 мая войсковой наказной атаман войска Донского М. И. Чертков в присутствии видных представителей казачьего генералитета, офицерского корпуса и всех станичных атаманов зачитал перечень принятых законов, приуроченных к юбилею: о преобразовании войскового правления войска Донского; о введении «Положения об общественном (станичном) управлении в казачьих войсках»; о переводе срочных участков земли казачьих офицеров и чиновников в потомственную собственность и пр.[373] Однако о переименовании Земли войска Донского в Область войска Донского атаман в своей речи не упомянул. Нового названия не заметила и периодическая печать, освещавшая юбилейные торжества.
Иначе на факт переименования реагировали историки. Последний был не только отмечен, но и возведен в степень значимого события. В литературе на «политический характер» события первоначально указал донской историк и государственный деятель дореволюционной эпохи и эмигрантского периода С. Г. Сватиков. В своей книге «Россия и Дон (15491917). Исследование по истории государственного и административного права и политических движений на Дону» С. Г. Сватиков рассмотрел историю донского казачества в рамках колонизационной перспективы, главным образом через распространение на Дону имперского законодательства, нацеленного на ограничение автономистских казачьих правовых обычаев. Такой подход позволил историку интерпретировать акт переименования как проявление «политики объединения Донского края с Россией и уравнения его с другими местностями Империи». По мнению историка, «старинное наименование края Земля войска Донского продолжало напоминать о том времени, когда вольная колония имела свое государственное бытие», а день празднования 300-летнего юбилея «был избран для того, чтобы уничтожить историческое имя края». В переименовании С. Г. Сватиков увидел «несомненно, определенное политическое значение», а не «обычное и заурядное административное распоряжение»[374].
О том, что наименование и/или переименование в административной практике имеет политическую направленность, отлично продемонстрировали последствия двух великих революций 1789 и 1917 годов, воплотившихся в топонимике городского ландшафта Франции и коммунистической России. Советский лингвист В. А. Никонов, анализируя функции топонима, помимо номинативной (адресной) и дескриптивной (описание, характеристика объекта) выделял также идеологическую функцию[375]. По мнению исследователя, «идеологическая функция названия опирается на до-топонимическое (этимологическое) значение топонима. Но, отличаясь от дескриптивной, она может опираться не только на этимологическое значение, но и на новое, от-топонимическое значение»[376]. Очевидно, что это «новое» значение непосредственно связано с процедурой переименования. В свою очередь, мотивацией к переименованию (помимо стремления скорректировать существующую стилистическую модель) могут быть соображения, связанные с административной или политической ситуацией. С лингвистической точки зрения «Земля войска Донского» хороним, причем трехсоставной. По классификации Н. В. Подольской, хороним это собственное имя любой имеющей границы территории, административно-территориальной единицы или природно-ландшафтной области[377]. Так как хороним является одним из классов топонима, то он обладает всеми функциями последнего, включая реализуемые в процессе переименования[378].
Политическая функция названия в России впервые в полной мере обнаруживается уже в топонимии екатерининского времени[379]. В российской правовой практике XVIII века для обозначения места проживания донских казаков, как правило, использовались следующие словосочетания: в/на «земле Донских казаков», «земле Донского войска»[380]. Первая карта владений донских казаков, составленная в 1786 году под руководством Г. А. Потемкина, получила название «Пограничная карта земель войска Донского». Тем самым екатерининскому фавориту удалось облечь войсковую территорию в конкретные, пусть и формальные, границы[381]. Наличие «границ» не помешало донским казакам продолжать достаточно свободно распоряжаться своими землями на основе обычного права. Схожим образом устройство светлейшим князем местной казачьей администрации по примеру губернских учреждений не стало поводом для появления Донской губернии на административной карте Российской империи.
Политическая функция названия в России впервые в полной мере обнаруживается уже в топонимии екатерининского времени[379]. В российской правовой практике XVIII века для обозначения места проживания донских казаков, как правило, использовались следующие словосочетания: в/на «земле Донских казаков», «земле Донского войска»[380]. Первая карта владений донских казаков, составленная в 1786 году под руководством Г. А. Потемкина, получила название «Пограничная карта земель войска Донского». Тем самым екатерининскому фавориту удалось облечь войсковую территорию в конкретные, пусть и формальные, границы[381]. Наличие «границ» не помешало донским казакам продолжать достаточно свободно распоряжаться своими землями на основе обычного права. Схожим образом устройство светлейшим князем местной казачьей администрации по примеру губернских учреждений не стало поводом для появления Донской губернии на административной карте Российской империи.
В 1793 году Екатерина II пожаловала донскому войску грамоту с приложением потемкинской карты 1786 года, которую лично подписала и закрепила печатью. В грамоте говорилось о монаршем «желании войску Донскому доставить бесспорное на вечные времена владение принадлежащими оному землями» (курсив мой. Прим. авт.)[382]. Тем самым «войско Донское» провозглашалось легитимным правообладателем земли, очерченной высшей властью в пределах империи. Само название «Земля войска Донского» становилось одним из доказательств прав войска на определенную территорию, являясь владельческим топонимом. Такое название было единственным в списке губерний и наместничеств империи вплоть до 1870 года.