Фактически в отчетах оренбургских гражданских губернаторов экономический образ региона был сознательно искажен: на уровне обобщающих суждений край был представлен в качестве аграрного, об успехах индустриализации замалчивалось. Причины такого подхода требуют специального исследования, однако в качестве гипотезы можно выдвинуть предположение, что губернаторы региона, являясь по должности еще и наказными атаманами Оренбургского казачьего войска, стремились демонстрировать правительству попечение об интересах прежде всего аграрной сферы.
Как уже было подчеркнуто выше, неожиданно важную роль в конструировании образа региона в отчетах гражданских губернаторов играли оценки местной системы образования. В отличие от многих других составляющих образа региона, этот аспект стабильно присутствовал в отчетах с конца XIX века, что придает ему фундаментальное значение. Как и в других случаях, характеристики системы образования разделяются на положительные и отрицательные, но позитивные явно доминируют: «видное место в городах» (1888), «значительный успех» (1893), «прогрессивное стремление особенно сельских жителей к просвещению» (1893), выдающаяся просветительская деятельность «попечительств о народной трезвости» (1895), «возрастает стремление простого народа к образованию» (1898), «сознание необходимости изучения русской грамотности продолжает заметно развиваться и среди инородцев» (1898), «народное просвещение начинает заметно проникать и в фанатичную замкнутую среду сектантов» (1900), «важность совместного обучения русских и мусульманских детей» (1900), «население уже не довольствуется первоначальной грамотностью и стремится к более широкому развитию и ремесленному образованию» (1904), «усилился спрос на училища со стороны башкирского населения, которое стало осознавать необходимость дать своим детям начальное образование» (1913), «весьма сочувственное отношение населения к церковно-приходским школам» (1913), «церковно-приходские школы пользуются наибольшим сочувствием крестьянского населения» (1914).
Как уже было подчеркнуто выше, неожиданно важную роль в конструировании образа региона в отчетах гражданских губернаторов играли оценки местной системы образования. В отличие от многих других составляющих образа региона, этот аспект стабильно присутствовал в отчетах с конца XIX века, что придает ему фундаментальное значение. Как и в других случаях, характеристики системы образования разделяются на положительные и отрицательные, но позитивные явно доминируют: «видное место в городах» (1888), «значительный успех» (1893), «прогрессивное стремление особенно сельских жителей к просвещению» (1893), выдающаяся просветительская деятельность «попечительств о народной трезвости» (1895), «возрастает стремление простого народа к образованию» (1898), «сознание необходимости изучения русской грамотности продолжает заметно развиваться и среди инородцев» (1898), «народное просвещение начинает заметно проникать и в фанатичную замкнутую среду сектантов» (1900), «важность совместного обучения русских и мусульманских детей» (1900), «население уже не довольствуется первоначальной грамотностью и стремится к более широкому развитию и ремесленному образованию» (1904), «усилился спрос на училища со стороны башкирского населения, которое стало осознавать необходимость дать своим детям начальное образование» (1913), «весьма сочувственное отношение населения к церковно-приходским школам» (1913), «церковно-приходские школы пользуются наибольшим сочувствием крестьянского населения» (1914).
Негативные характеристики этой сферы, впрочем, не были абсолютизированы и не представляли собой свидетельства недостатка образования как такового. Они появлялись в отчетах скорее с целью продемонстрировать образ территории, где государственные ресурсы не могли удовлетворить спрос местного населения на образование: «число школ по-прежнему недостаточно» (1895), «недостаток начальных школ» (1897), «общее количество школ далеко не отвечает потребностям села» (1900), «недостаток хорошо подготовленных учителей, как русских, так особенно инородческих» (1903), «недостаток учителей, особенно для инородческих школ» (1904), «недостаток хорошо подготовленных учителей» (1905), «потребность в специально подготовленных учителях» (1906), «недостаток хорошо подготовленных учителей» (1908). Только в одном из отчетов оренбургских гражданских губернаторов за весь исследуемый период негативно характеризуется само население: «малокультурность населения» (1908). Здесь же стоит отметить упоминания в отчетах борьбы с пьянством. Решение этой проблемы виделось губернаторам прямо зависящим от общего развития культуры и образованности. Отмечались «сочувственное отношение населения ко всем просветительским начинаниям комитетов народной трезвости» (1898), «разумные и полезные развлечения, которых народ ранее не имел и которые оказывают благотворное влияние на воспитание народа, развивая в нем культурные потребности» (1900). Эти оценки также рисуют образ населения, стоящего на пути культурного развития.
В целом губернаторскими отчетами конца XIX начала XX века целенаправленно формируется образ Оренбуржья как региона, население которого, не исключая и представителей национальных и конфессиональных меньшинств, активнейшим образом стремится к повышению своего образовательного и шире культурного уровня.
Эти оценки звучат некоторым диссонансом с теми обобщающими суждениями, которые оренбургские гражданские губернаторы посвятили местному здравоохранению. Казалось бы, стремление населения к образованию должно коррелировать с повышением санитарно-гигиенической культуры, однако высказанные авторами отчетов оценки позволяют скорее говорить об обратном: «несоблюдение населением гигиенических и санитарных правил» (1885), «недоверие к рекомендованным гигиеническим и санитарным мерам» (1885), «несоблюдение низшим классом населения элементарных гигиенических и диетических требований» (1887), «недостаток врачебного персонала и сельских лечебных заведений» (1897), «численный состав врачей на селе недостаточен» (1898), «существенная нужда сельского населения в медицинской помощи» (1903).
Фактически у читателей отчетов выстраивался двусмысленный образ населения Оренбургской губернии как стремящегося к грамотности и образованности, но при этом отрицающего культуру гигиены. Основная доля обобщающих оценок роли и качества местного здравоохранения, впрочем, относится к периоду до 1903 года, в более поздних отчетах они появляются исключительно редко. Таким образом, к середине 1900х противоречие было снято.
Особняком по отношению к группе суждений о развитии местного здравоохранения стоят обобщающие оценки, высказанные в отчете 1894 года относительно Илецких соляных озер: «уже давно известны за пределами губернии», «полезнейший лечебный курорт». Эти суждения, подчеркивающие уникальность имевшего место в крае бальнеологического ресурса, вносили в образ региона эксклюзивные, уникальные черты. Однако разворачивание территориального образа в этом направлении, несмотря на имеющуюся возможность, осуществлено не было в последующих отчетах эта тема не затрагивалась.
Интересным выглядит набор установок, которые оренбургские гражданские губернаторы высказывали относительно основных социальных групп, проживающих в регионе. Во-первых, речь идет об определенной выборке упомянутыми оказались далеко не все социальные группы. Так, только два раза за исследуемый период в отчетах (с точки зрения обобщающих оценок) были отмечены купцы и предприниматели. При этом они были упомянуты в явно негативном свете: «несостоятельное влияние на городские думы» (1885), «непредприимчивость русских капиталистов» (1898). Разово упомянуты мещане: «в большинстве своем малоразвитые, безграмотные, недобросовестно относящиеся к общей пользе» (1893). Это позволяет сделать вывод, что образ региона строился в отчетах оренбургских гражданских губернаторов с позиций либо негативного отношения к тем силам, которые в эпоху капитализма выходили на первый план, либо полного умолчания о них, что также является формой негативной оценки.
С другой стороны, местный рабочий класс в отчетах оренбургских гражданских губернаторов характеризовался как угнетаемый, но постепенно улучшающий свое положение: «крайне тягостные условия» (1885), «крайне тяжелое положение» (1885), происходит «улучшение быта рабочих» (1894), «усиливается спрос на ремесленников» (1897), «крайне тяжелые экономические условия» (1900), «принимают живейшее участие в деле управления больничными кассами, приучаясь к порядку и согласованию своей деятельности с законом» (1913). Оренбургские губернаторы, таким образом, в противопоставлении «капиталистов» и «пролетариата» свои симпатии отдавали последним. Причины такого подхода могли быть совершенно различными: например, чтобы подчеркнуть перед правительством свою неаффилированность с местными промышленными группами, или изза консерватизма и патриархально-попечительского отношения к населению со стороны губернаторов.
Как и следовало ожидать, в отчетах доминируют характеристики самой большой по численности группы населения края крестьян: «бедственное положение» (1890), «зажиточные домохозяева обеднели» (1890), «не в состоянии произвести посевы своими средствами» (1892), «возрастающее стремление к образованию» (1897), «традиционное недоверие крестьян к медицине начинает уступать правильному понятию» (1898), «привычка к деятельному труду и деятельная жизнь» (1900), «экономическое и нравственное преуспеяние» (1900). Из приведенного перечня типичных высказываний видно, что образ оренбургских крестьян претерпел определенную эволюцию: настойчивое указание на бедность этой социальной группы сменилось рассказами о ее активном развитии. Однако этот образ, выстроенный к 1900 году, полностью исчезает из губернаторских отчетов в начале XX века, когда обобщающие оценки в отношении крестьян пропадают из документов.
Несколько иначе обстояло дело с казачеством: в отчетах оренбургских гражданских губернаторов, являвшихся одновременно и наказными атаманами Оренбургского казачьего войска, обобщающие суждения в отношении этой особой социальной группы присутствуют эпизодически и только в конце исследуемого периода: «наплыв в среду казаков иногородних отразился неблагоприятно на их экономической жизни» (1911), «неопределенность взаимоотношений крестьянских товариществ и войсковой администрации» (1913). Казачество, таким образом, оказывалось представлено находящимся в сложных, зачастую конкурентных отношениях с другими социальными группами, главным образом крестьянами.