Все хотели верить в «руку Кремля».
В неё верили в Киеве и на Западной Украине, в неё верили в модных московских кафе; но самое главное в неё очень верили ополченцы.
Но ополченцы, конечно же, первыми поняли, что никакой руки Москвы нет.
Сидя за одним столом с Яценко, и то смеясь, то поражаясь его рассказам, я всё равно время от времени забывался и снова не мог понять: нет, всё-таки зачем было парню из Херсона который имел подряды на Олимпиаде в Сочи, открывал филиалы своей фирмы во Львове и в Черновцах, зачем ему понадобилось тянуть провода от одного отряда бородатых ополченцев к другим разбитным, гулевым, чубатым сепаратистам?!
Догадываясь, что наткнулся на какую-то аномалию, я отдельно обсудил схожие темы с Павлом Губаревым, стоявшим, как мы помним, у самых истоков донбасской истории.
Ты, накануне всех событий, имел своё рекламное агентство? И нормально себя чувствовал?
Условно я мог себя отнести к «среднему классу». Мне до среднего класса чуть-чуть не хватало. Я мог себе позволить ездить по Европе всё лето, мог себе позволить всякие «ништяки», собирался квартиру покупать.
(Мысленно я пожал плечами: человек, который может всё лето ездить по Европе и купить в недешёвом Донецке квартиру именно что средний класс, безо всяких «условно».)
Дело не в этом, говорит Губарев. Широкий средний класс не построишь на присасывании к активам.
Нет, перебиваю я его, Паш, вопрос об общечеловеческих приоритетах. «Средний класс», как многим кажется, всегда выбирает бабло, либо личную возможность его зарабатывать, как абсолютную ценность. Неважно, каким образом, более-менее в рамках закона. Поэтому в Москве «средний класс» ходит на Болотную и на Марши мира, сплошь и рядом, хотя и не всегда, поддерживая в войне Майдана и Антимайдана киевскую власть.
Москвичи в этом плане почему-то другие, задумчиво говорит Губарев. Объяснить мне это сложно. Я не совсем понимаю Москву. Я там не жил.
И я там не жил, говорю я. Но это слишком часто так.
Майдан был нам чужд на уровне культурноисторических идей и мифов, подумав, пояснил Губарев. В душе все поддерживали антикоррупционную борьбу. Антиолигархические лозунги были очень комплиментарны и среднему классу на Донбассе. Просто об этом не принято было говорить, чтобы не лить воду на мельницу Майдана. Поэтому мы осуждающе смотрели и осуждающе молчали. Что касается «среднего класса», то присосками власти может быть только ограниченное количество людей. Думаю, в майданное движение пошла та часть «среднего класса», которая не пристроилась в присосочно-отсосочную пирамиду. А я не собирался в неё встраиваться. Она мне противна по духу. Я старый революционер, красный националист, мне всё это претило. Я тихо ненавидел эту власть, хотя мне иногда приходилось с ней иметь дело.
«Нет, Паша, думал я. Ты всё говоришь правильно, но ты был именно средний класс, вне зависимости от того, встроил ты себя в пирамиду или нашёл место возле. В любом случае, ты был успешнее огромного количества участников Майдана. Как, впрочем, и Виктор Яценко, с которым мы обсуждали ровно ту же самую тему».
Если вспомнить Харьков, размышляю я дальше, там поначалу все знали главу местного «Оплота» Евгения Жилина чьи антимайданные ролики так подействовали в своё время на Захарченко. Когда никто ещё ведать не ведал ни одного из будущих персонажей и героев донбасской войны все уже слышали про Жилина и его «Оплот». Но ведь Жилин тоже занимался бизнесом: у него был бойцовский клуб по боям без правил, и он имел возможность системно помогать ветеранам Великой Отечественной не спорадически, а из года в год. Жилин был удачливым представителем «среднего класса», хоть и со специфическими увлечениями.
Был в Харькове ещё и другой важный человек Алексей Верещагин. Он водил многотысячные толпы на штурм администраций; после чего Верещагина повязали украинские спецслужбы.
С Верещагиным я тоже общался в Луганске, в октябре 2014 года. Выкупленный из украинской тюрьмы (да, так можно было), он служил в подразделении ополченцев «Ночные волки». Огромный, бритый наголо, харизматичный тип моего возраста. Верещагин до войны был руководителем производства что-то связанное то ли с кирпичом, то ли с бетоном.
Идём дальше?
Денис Пушилин окончил Донбасскую национальную академию строительства и архитектуры, факультет «экономика предприятия», потом был функционером движения «МММ», и тоже, говорят, не бедствовал.
Или Дмитрия Трапезникова вспомним одного из замов Захарченко, который в свои тридцать с лишним лет руководил торговым домом, и смотрел из окна своего офиса на Майдан.
Да и сам Захарченко Шахтёрское дело он оставил давным-давно, и занимался совсем другими вещами.
Я спросил как-то Захарченко, сколько весили его активы к апрелю 2014 года, и он тут же назвал трёхзначную цифру. Вроде, ничего удивительного, но дело в том, что речь шла о миллионах. И не рублей, а евро.
Захарченко был не бедный человек. Он был более чем обеспеченным.
С нами сидел тогда в компании вице-премьер правительства ДНР, Александр Тимофеев, тот самый, что носит позывной Ташкент потому что окончил Ташкентское военное училище в своё время, и он с невесёлой улыбкой сказал, что до войны был в разы состоятельней.
«Мы все были куда богаче», повторил он, безо всякой, как мне показалось, жалости, но с некоторой иронией по отношению к самому себе.
Подобных примеров десятки, а то и сотни. Видя всё это, я просто обязан сказать одну важную вещь.
Революция на Донбассе произошла под руководством представителей среднего класса.
Этого не должно было случиться, потому что здесь заложена аномалия. Но случилось.
Можете называть это контрреволюцией, разницы в данном случае никакой. Контрреволюция тоже революция. И то, и другое переворот с целью захвата власти.
Раньше под революцией понималась смена экономической формации, но целая череда революций XXI века это правило временно аннулировала. Сейчас не меняют экономические формации: революции совершают в интересах финансовых групп, небезуспешно выдавая эти интересы за национальные и, что самое смешное, за либерально-демократические.
«Средний класс» очень любит либерально-демократические ценности, искренне считая их идеальной средой обитания, посему выступает во время революций в качестве основной движущей силы. Творческая интеллигенция, по сути, тоже представляет собой «средний класс» будь то певец Вакарчук в Киеве или писатель Акунин в Москве (или где он там сейчас).
В качестве авангардных отрядов революции может быть использован «право-националистический» ресурс: от деятельных консервативных патриотов, статусно также относящихся к числу «среднего класса», до откровенно нацистской массовки, которая, впрочем, в количественном отношении в десятки раз уступает «среднему классу».
Именно поэтому просвещённый «средний класс» столь спокойно и скептически смотрел на бритоголовую братву на Майдане «сейчас мы их пропустим впереди себя подраться, а потом заберём у них власть», примерно так или именно так рассуждали представители «среднего класса».
Но в итоге вышло так, что власть отобрали и у бритоголовых, и у просвещённого «среднего класса» и отобрала эту власть, как и следовало ожидать, крупная буржуазия; но это уже другая тема.
Пролетариат и крестьяне, а также униженные и обездоленные из любых социальных групп, увы, в революциях нового века ведущей роли не играют. Зачастую не играют вообще никакой.
Есть ещё один, весьма принципиальный момент: на всей территории бывшего СССР (да и не только здесь) буржуазия и «средний класс» совершают революции сугубо, исключительно прозападного толка. «За европейские ценности».
Запад в понимании революционеров нового времени есть символ их личного благоденствия, их обязательной и неизбежной удачи. (Надо признать, это достаточно архаичная точка зрения, ведь Запад не может гарантировать удачу даже собственным жителям, но что поделаешь, людям свойственно пребывать в иллюзиях.)
«Средний класс» порождение эпохи глобализации; поэтому он так легко перемещается в пространстве, всякий край ему люб. Лишь бы это не «русский мир» был что-то такое есть в «русском мире», от чего «средний класс» часто воротит.
Да, на территории «русского мира» тоже можно поработать здесь недурно платят, но главное, чтоб «русский мир» не лез в чужие дела, и помнил своё собачье место.
«Средний класс», как нам объяснили умные люди, может быть движим исключительно меркантильными интересами. Основная функция «среднего класса», как известно, это потребление.
Идеалистов больше нет, сказали нам, романтики перевелись. Остались только буржуазные прагматики (по крайней мере, так они думают о себе).
Буржуазия желает фуа-гра, кружевных трусиков, пармезана и «Бэнтли»; и заодно демократии, потому что «Бэнтли» и фуа-гра идут с демократией в одном флаконе. В этом нас тоже убедили сразу после распада СССР. Более того, распад СССР именно этим и обосновав. (Кому «Бэнтли» не досталось сам дурак, зато тебе дали свободу, раб.)
Буржуазия желает фуа-гра, кружевных трусиков, пармезана и «Бэнтли»; и заодно демократии, потому что «Бэнтли» и фуа-гра идут с демократией в одном флаконе. В этом нас тоже убедили сразу после распада СССР. Более того, распад СССР именно этим и обосновав. (Кому «Бэнтли» не досталось сам дурак, зато тебе дали свободу, раб.)
Я веду к тому, что на Донбассе надорвалась и рухнула привычная картина мира.
Во главе событий донецких (а также крымских, харьковских, луганских) стояли именно что представители «среднего класса». Одни из них дошли до победы, другие были выбиты на первых же порах, третьи сдались, четвёртые погибли, но всё это в данном разговоре уже не так важно.
Представители «среднего класса» выступили зачинщиками и застрельщиками антимайдана и начавшегося затем прямого военного противостояния.
Но ведь они сделали то, чего «средний класс» не должен делать никогда!
Зачем «среднему классу» антимайданная, антизападная, антибуржуазная революция? Да ещё и какой-то там «русский мир»? Германия живёт лучше, чем Россия. Франция живёт привлекательней, чем весь этот хвалёный «русский мир». США живёт богаче, чем русские нищеброды.
Никакой нормальный человек не будет ставить деньги на заведомо проигрышную фишку.
Кто видел этот «русский мир»? Разве его можно сравнить с Австралией, айфоном, айвой?..