Но до отбытия на торжество оставался час, и мои мысли снова обратились к Коди. Прав ли я в своих догадках? Если прав, то возникает вопрос: как мальчуган справится с пробуждающимся внутри его Темным Пассажиром? Он нуждается в моем руководстве, и я обнаружил, что охотно готов это руководство ему обеспечить.
Покинув свое жилище, я, вместо того чтобы двинуться на север к дому Винса, поехал на юг. Через пятнадцать минут я уже стучал в дверь Риты, глядя на пустое место, которое ранее занимал темно-красный «таурус» сержанта Доакса. Сегодня он, вне сомнения, готовился к роковой схватке дома, надевая портупею и полируя пули. Не попытается ли он просто пристрелить доктора Данко, будучи уверенным, что имеет на это законное разрешение? Сколько времени прошло с момента, когда он убил кого-нибудь в последний раз? Удалось ли ему? Не гремит ли в нем потребность, способная, подобно урагану, унести прочь здравые рассуждения и разумные ограничения?
Покинув свое жилище, я, вместо того чтобы двинуться на север к дому Винса, поехал на юг. Через пятнадцать минут я уже стучал в дверь Риты, глядя на пустое место, которое ранее занимал темно-красный «таурус» сержанта Доакса. Сегодня он, вне сомнения, готовился к роковой схватке дома, надевая портупею и полируя пули. Не попытается ли он просто пристрелить доктора Данко, будучи уверенным, что имеет на это законное разрешение? Сколько времени прошло с момента, когда он убил кого-нибудь в последний раз? Удалось ли ему? Не гремит ли в нем потребность, способная, подобно урагану, унести прочь здравые рассуждения и разумные ограничения?
Дверь отворилась. Сияющая Рита прижалась ко мне грудью, заключила в объятия и поцеловала в лицо.
Привет, красавчик! воскликнула она. Заходи.
Ради проформы я тоже слегка обнял ее, а затем, отодвинувшись, произнес:
Я ненадолго.
Знаю, произнесла Рита с еще более широкой улыбкой. Звонил Винс и все рассказал. Он держался очень мило и обещал не сводить с тебя глаз, чтобы ты не совершал какие-либо безумства. Но все же входи, добавила Рита и потянула меня за руку. Закрыв деверь, она обернулась ко мне и неожиданно серьезно проговорила: Послушай, Декстер, я не отношусь к числу ревнивиц и полностью доверяю тебе. Поэтому иди и веселись.
Обязательно, кивнул я, глубоко сомневаясь в подобной возможности.
Интересно, какие слова Винса заставили ее подумать, что наше сборище станет опасным очагом совращения и греха. Хотя исключать этого нельзя. Поскольку в Винсе было много синтетики, его действия в некоторых ситуациях могли быть непредсказуемыми, что хорошо иллюстрировали смешные и нелепые словесные дуэли с моей сестрой на сексуальные темы.
Очень мило с твоей стороны, что ты решил заскочить к нам перед вечеринкой, произнесла Рита, подводя меня к дивану, на котором в последнее время я проводил значительную часть своей жизни. Дети хотят знать, почему они не могут отправиться с тобой.
Я поговорю с ними, ответил я, горя нетерпением встретиться с Коди и узнать, прав ли я.
Рита улыбнулась так, словно ее потрясло мое желание пообщаться с Коди и Астор.
Они во дворе, сообщила она. Сейчас я их позову.
Не надо. Я лучше сам к ним выйду.
Коди и Астор играли во дворе с Ником, кудрявым мальчуганом из соседнего дома, который мечтал увидеть Астор голышом.
Когда я вышел из дверей, они посмотрели в мою сторону, и Ник сразу заспешил прочь в свой двор. Астор подбежала ко мне, чтобы меня обнять, а Коди потянулся за ней следом.
Привет, сказал он, как всегда, негромко.
Приветствую вас, юные сограждане! воскликнул я. Не следует ли нам облачиться в наши официальные тоги? Цезарь призывает нас в сенат.
Астор склонила голову набок и посмотрела на меня так, точно я приступил к поеданию живой кошки. А Коди ограничился тем, что очень тихо спросил:
Что?
Декстер, начала Астор, почему мы не можем вместе с тобой поехать на вечеринку?
Во-первых, завтра вам в школу. А во-вторых, боюсь, вечеринка для взрослых.
Это означает, что там будут голые девицы? усмехнулась она.
За кого ты меня принимаешь? возмутился я, сделав зверское выражение лица. Неужели ты считаешь, что я посещаю вечеринки с голыми девицами?
У-у-у-у-у произнесла она, а Коди прошептал:
Ха
Но самое главное то, что там будут глупые танцы и множество отвратительных рубашек, которые вам видеть не полагается. Вы потеряете всякое уважение к взрослым.
Какое еще уважение? поинтересовался Коди.
Я пожал его руку и бросил:
Отлично сказано! А теперь отправляйтесь в свою комнату.
А мы хотим поехать на вечеринку, захихикала Астор.
Не выйдет, ответил я. Однако, чтобы вы не убежали, я принес вам кое-какие сокровища.
Я вручил ей вафли «Некко», которые выступали в роли нашей тайной валюты. Астор поделит их поровну с Коди, когда они окажутся вне зоны досягаемости чьих-либо жадных взоров.
Ну а теперь, юные граждане продолжил я, и дети подняли на меня вопросительные взгляды.
Я замолчал, горя желанием получить ответ, но не представляя, как задать вопрос. Не мог же я напрямую спросить: «Да, кстати, Коди, ты любишь убивать?» Именно это я хотел узнать, но о подобном с детьми беседовать не принято. В первую очередь это относилось к Коди, который был не более разговорчив, чем кокосовый орех.
Вместо него частенько брала слово Астор. Раннее детство, проведенное ими в обществе злобного людоеда-отца, создало между ними симбиоз настолько близкий, что Астор отрыгивала, когда газировку пил Коди. Сестра была способна выразить все, что происходило в душе ее брата.
Вы разрешите задать вам очень серьезный вопрос? произнес я, а они обменялись понимающими взглядами, а затем одновременно кивнули; создавалось впечатление, будто их головы сидят на одной рейке. Речь идет о соседском псе.
Я тебе говорил, ответил Коди.
Он постоянно валил наш бак для мусора, добавила Астор. И залезал в наш двор. Ники пытался заставить его укусить нас.
И Коди позаботился о собачке?
Он мальчик, объяснила Астор, и любит такие дела. Я только смотрела. Теперь ты расскажешь маме?
Вот оно! Коди любит такие дела. Я посмотрел на них, а они взирали на меня так спокойно, словно только что поведали мне, что любят ванильное мороженое больше, чем клубничное.
Я не расскажу вашей маме. Но вы никогда никому не должны об этом говорить. Никогда! Об этом будем знать лишь мы трое. Вы меня поняли?
Да. Астор взглянула на брата. Но почему, Декстер?
Большинство людей этого не поймет, включая вашу маму.
Но ты же понимаешь, произнес хрипловатым шепотом Коди.
Да. И я могу помочь.
Я глубоко вдохнул и ощутил, как до меня через годы донеслось эхо той далекой ночи, когда мы с Гарри стояли под звездным небом Флориды. И сейчас я в точности повторил слова, которые тогда сказал мне Гарри:
Мы будем ставить тебя на правильный путь.
Коди обратил на меня взор своих больших немигающих глаз, кивнул и тихо бросил:
Ладно.
Глава 24
Винс Масука владел небольшим домом в Северном Майами в заканчивающемся тупиком проулке. Дом был окрашен в светло-желтые тона с пурпурной окантовкой, что заставило меня серьезно задуматься о художественных вкусах коллеги. Перед домом росли несколько аккуратно постриженных кустов, а рядом с входной дверью находился своего рода кактусовый сад. К дверям вела вымощенная булыжником дорожка, освещаемая новомодными светильниками на солнечных батареях.
Чуть более года назад мне уже довелось побывать тут. Это случилось, когда Винс в силу только одному ему известных причин решил устроить костюмированную вечеринку. Я прихватил с собой Риту, поскольку суть маскировки состоит в том, чтобы носить маску. Рита нарядилась Питером Пеном, а я Зорро, темным мстителем с готовым к бою клинком. Когда Винс открыл нам дверь, на нем был облегающий шелковый наряд, а его голову украшала корзина с цветами и фруктами.
Джон Эдгар Гувер? поинтересовался я.
Почти угадал. Я Кармен Миранда, ответил он и подвел нас к чаше с грозящим летальным исходом фруктовым пуншем.
Сделав глоток, я решил переключиться на содовую, но это, естественно, произошло до того, как состоялся мой разговор с опившимся пивом и разгоряченным существом мужского пола. Безостановочно гремела монотонная технопопса музыку запустили на такую мощь, что возникало неукротимое желание добровольно провести себе трепанацию черепа. С каждой минутой этот костюмированный бал становился все шумнее и разнузданнее.
Насколько мне известно, с тех пор Винс не проводил увеселительных мероприятий подобного масштаба. Но в памяти людской оно, видимо, сохранилось, и Винсу, с уведомлением всего лишь за сутки, не составило труда собрать толпу восторженных типов, призванных стать свидетелями моего унижения. Винс был верен своему слову, и по всему дому, включая внутренний дворик, были установлены видеомониторы, на которых воспроизводились грязные фильмы. Чаша для фруктового пунша вернулась на свое место.
Слухи о предыдущей вечеринке еще не успели увянуть, и дом был набит буйными типажами, в основном мужского пола, накинувшимися на пунш с таким энтузиазмом, словно до них донеслась весть о том, что первый получивший от его приема необратимое повреждение мозга, станет обладателем ценного приза. С некоторыми из этих весельчаков я даже был знаком. Эйнджел Батиста-не-родственник явился прямо со службы. С работы прибыли Камилла Фидж и еще несколько чокнутых типов из нашей лаборатории. На вечеринке присутствовали и знакомые мне копы, включая четверку, которая сегодня помогала сержанту Доаксу и мне. Остальных гостей, судя по всему, случайно подобрали в Майами-Бич, исходя из их способности громко издавать звук «У!», когда менялась музыка или на мониторах появлялась какая-нибудь особенно непристойная картинка.
Скоро вечеринка превратилась в нечто такое, о чем нам предстояло долгое время вспоминать с содроганием. К восьми сорока пяти я был единственным, способным самостоятельно держаться на ногах. Большинство копов, разбив лагерь рядом с чашей для пунша, держали прочную оборону с помощью локтей. Эйнджел-не-родственник с широкой улыбкой дрых под столом. Его штаны куда-то исчезли, а на макушке бедняги кто-то выбрил обширную тонзуру.
Мне казалось, наступил подходящий момент, чтобы незаметно выскользнуть на воздух и выяснить, не прибыл ли сержант Доакс. Но я ошибался. Едва я успел сделать пару шагов в направлении двери, как на меня сзади навалилась какая-то тяжесть. Я резко обернулся и увидел, что Камилла Фидж вознамерилась охватить мою спину.