Меня усадили на стул и стали плотным полукругом так, что я не мог скрыться. Оставалось лишь надеяться, что Доакс будет соответствовать собственным представлениям о себе, как о страшно крутом парне, поскольку ему придется полагаться только на себя.
Музыка стихла, и я услышал знакомый звук, заставивший волосы встать дыбом. Потрескивание отматываемой с катушки клейкой ленты моя любимая прелюдия к концерту Острого Лезвия. Кто-то захватил мои руки, и Винс привязал меня к спинке стула. Привязал, надо сказать, не очень туго, но достаточно, чтобы замедлить мои действия. Если бы я вдруг попытался освободиться, то у Винса с дружками было бы время удержать меня на месте.
Все готово! крикнул Винс.
Одна из стриптизерш врубила магнитолу, и шоу началось. Первая из них чернокожая женщина мрачного вида принялась разоблачаться прямо передо мной, удаляя один за другим предметы туалета. Оставшись почти голой, она уселась мне на колени и стала лизать ухо, одновременно виляя задом. Затем дама с силой сунула меня лицом между грудей. Завершив это действие, она уступила место подруге блондинке с азиатскими чертами лица. Та полностью повторила процедуру. После того как она поерзала у меня на коленях, к ней присоединилась первая, и обе, оседлав мои ноги, принялись тереться грудями о мое лицо и целовать друг друга.
Винс притащил им по здоровенному стакану своего убойного фруктового пунша, и дамы опустошили посудины, не переставая ритмично вертеть задницами. Одна из них пробормотала:
Вот это да, классный пунш.
Я не мог различить, какая из них произнесла эти слова, но, похоже, противоречий между ними по данному вопросу не возникло. Они стали крутить задами с еще большей энергией, и толпа вокруг меня начала выть, как бешеные волки при полной луне. Должен признать, что мое поле зрения ограничивали четыре очень большие и неестественно твердые груди по две с каждой стороны, но, похоже, все, кроме меня, получали грандиозное удовольствие.
Иногда возникает вопрос, не управляет ли нашей Вселенной какая-нибудь зловредная сила с извращенным чувством юмора. Я знал много человеческих существ мужского пола, которые ради того, чтобы очутиться на моем месте, были готовы пожертвовать ненужными им частями тела. А я мечтал лишь о том, чтобы отдать одну-другую конечность желательно, чтобы это были чужие, сохраненные мной на всякий случай конечности, лишь бы сорваться со стула и сбежать от этих голых, корчащихся всеми своими телесами теток.
Винс притащил им по здоровенному стакану своего убойного фруктового пунша, и дамы опустошили посудины, не переставая ритмично вертеть задницами. Одна из них пробормотала:
Вот это да, классный пунш.
Я не мог различить, какая из них произнесла эти слова, но, похоже, противоречий между ними по данному вопросу не возникло. Они стали крутить задами с еще большей энергией, и толпа вокруг меня начала выть, как бешеные волки при полной луне. Должен признать, что мое поле зрения ограничивали четыре очень большие и неестественно твердые груди по две с каждой стороны, но, похоже, все, кроме меня, получали грандиозное удовольствие.
Иногда возникает вопрос, не управляет ли нашей Вселенной какая-нибудь зловредная сила с извращенным чувством юмора. Я знал много человеческих существ мужского пола, которые ради того, чтобы очутиться на моем месте, были готовы пожертвовать ненужными им частями тела. А я мечтал лишь о том, чтобы отдать одну-другую конечность желательно, чтобы это были чужие, сохраненные мной на всякий случай конечности, лишь бы сорваться со стула и сбежать от этих голых, корчащихся всеми своими телесами теток.
Но справедливости, как известно, в мире нет. Стриптизерши, сидя на моих коленях, ритмично ерзали под музыку и поливали потом мою красивую рубашку и друг друга. Вокруг них, или, если хотите, нас, бесновались участники вечеринки. Покончив с этой бесконечной пыткой, девицы слезли с моих коленей и принялись танцевать вокруг зрителей. Они прикасались к лицам, отпивали из чужих посудин и щупали мошонки. Воспользовавшись общей суматохой, я освободил руки, снял клейкую ленту и заметил, что никто не обращает ни малейшего внимания на Дивного Декстера, теоретического виновника торжества своего рода человека часа. Мне хватило краткого взгляда, чтобы сообразить почему. Все находившиеся в помещении стояли с отвисшими челюстями и, не отрывая глаз, следили за тем, как две уже абсолютно голые девицы танцуют вокруг них, сильно потея и расплескивая напитки. Винс с вылезающими из орбит глазами походил на персонажа из комикса. Но в этом он был не одинок. Все, кто еще мог держаться на ногах, пребывали в таком же состоянии. Они, не дыша и покачиваясь из стороны в сторону, пялились на девок. Я мог промчаться по комнате на источающей огонь ракете, и никто не обратил бы на меня внимания.
Я встал со стула, осторожно обошел толпу с тыла и выскользнул в дверь. Я думал, что Доакс окажется где-то рядом с домом, но сержанта нигде не было видно. Я пересек улицу и заглянул в его машину. Пусто. Посмотрел в обе стороны улицы. Никого.
Сержант Доакс исчез.
Глава 25
Имеется множество аспектов человеческого существования, которые я никогда не пойму и не только разумом. Я лишен способности сопереживать и не испытываю эмоций. Лично мне это не представляется большой потерей, однако многие области человеческой жизни оказываются вне сферы моего понимания.
Но есть одно всеобъемлющее человеческое чувство, которое я испытываю, причем сильно. Я имею в виду искушение. Когда я оглядел пустые улицы вокруг дома Винса Масуки и сообразил, что доктору Данко каким-то образом удалось захватить сержанта Доакса, это чувство накатило на меня мощными, головокружительными и почти удушающими волнами. Я был свободен. Мысль, захватив меня целиком, поразила своей элегантной и вполне оправданной простотой. Мне оставалось лишь отойти в сторону. Оставить Доакса в компании Данко, доложить об этом утром и сделать вид, будто накануне много выпил. Ведь это же как-никак вечеринка в честь моей помолвки, и я не мог до конца знать, что случилось с нашим добрым сержантом. И кто мне возразит? Никто из участников вечеринки не мог с уверенностью заявить, что я не смотрел вместе со всеми на голых девиц.
Доакс исчезнет. Навсегда превратившись в лишенный разума комок мяса, без рук и ног, он больше не появится у моих дверей. Чтобы освободиться от Доакса и получить возможность вновь стать самим собой, мне ничего не надо было делать. Даже я сумел бы с этим справиться.
Так почему бы не отойти в сторону? Не совершить продолжительную прогулку до Коконат-Гроува, где долго ждет моего внимания специализирующийся на детях фотограф? Ведь это просто и безопасно. Прекрасная ночь для мрачного наслаждения. Луна почти полная, а то, что она потеряла крошечный кусочек, придает прогулке привкус случайности. Делает ее как бы неформальной. Звучащие внутри меня нетерпеливые шепоты, согласившись с подобными рассуждениями, настойчиво зашипели, слившись в хор.
У меня было все: время, цель, почти полная луна и даже алиби. Напряжение возросло настолько, что я мог бы, закрыв глаза, позволить этому случиться само собой. Добиться счастья, двигаясь на автопилоте. И после этого меня снова ждет сладкое облегчение. Мышцы расслабятся, в них исчезнут узлы напряжения, и я впервые за долгое время погружусь в спокойный, глубокий сон. А утром, свежий и отдохнувший, скажу Деборе
О Дебора. Ведь все дело в ней. Не так ли? Неужели я сообщу Деборе, что избавился от Доакса и удалился в темноту, томимый жаждой и вооруженный ножом, когда последние пальцы ее дружка падали в бачок для мусора? Уверен, ей это не понравится, хотя сидевшая внутри меня группа поддержки вопила, что все будет в полном порядке. Мои отношения с сестрой складывались так, что какая-то маленькая ошибка с моей стороны может запасть ей в сердце, и она меня никогда не простит. Несмотря на то что я не способен испытывать подлинную любовь, мне все же хотелось, чтобы, общаясь со мной, Дебора была относительно счастлива.
В общем, страдая от собственной добродетели, я опять остался один на один со своим заслуживающим уважения терпением. Добродетельный Долготерпеливый Декстер. Все придет в свое время, сказал я, обращаясь к своей другой ипостаси. Рано или поздно это случится. Должно случиться. Нам не придется ждать вечно. Но на первом месте для нас сейчас иное. В ответ, естественно, послышалось недовольное рычание, однако я успокоил зверя, опустив с радостным видом, фальшивым, стальные решетки, потянулся за сотовым телефоном и набрал номер, который дал мне Доакс. Вначале раздался гудок, а затем наступила тишина, если, конечно, не считать негромкого шипения. Я нажал кнопки кода доступа, услышал щелчок, и женский голос нейтральным тоном произнес:
Номер
Я продиктовал номер сотового телефона Доакса, и после недолгой паузы голос сообщил мне координаты, которые я торопливо занес в блокнот. Голос немного выждал и добавил:
Движется точно на запад со скоростью шестьдесят пять миль в час.
Связь прекратилась.
Я никогда не претендовал на роль выдающегося штурмана, но на моем катере стоит небольшой спутниковый навигатор, полезный для обнаружения мест хорошей рыбалки. Я ухитрился ввести в прибор координаты, не разбив головы и ничего не взорвав. Аппарат, переданный мне Доаксом, был значительным шагом вперед по сравнению с моим навигатором, и на его экране даже воспроизводилась карта местности. На карте координаты превратились в федеральную автостраду I-75, ведущую к долине Аллигаторов, которая, как известно, служит коридором к западному побережью Флориды.
Я был удивлен. Территория между Майами и Нейплсом называется Эверглейдс и представляет собой болото с участками полусухой земли. Там полно змей, аллигаторов и индейских казино, которые вовсе не являются местами, где можно расслабиться и спокойно расчленить тело. Но GPS не мог соврать, как и голос в телефоне. Если координаты окажутся ложными, то в этом виноват сам Доакс. В любом случае он пропал, и у меня нет выбора. Я ощущал вину за то, что покидаю вечеринку, не выразив благодарности хозяину. Решив, что это не такой уж большой проступок, сел в машину и направился к федеральной автостраде I-75.