Письмо начиналось драматично:
Дорогой папа, Мишка меня опять вчера избил. Кажется, перебил нос. И еще страшно колет в боку. Я прочитала в Интернете: так бывает, если сломано ребро. Но пойти в больницу, как ты понимаешь, я не могу. Сам помнишь, что случилось в тот единственный раз, когда ты уговорил меня это сделать. А потерять еще одного ребенка я не хочу. Возможно, ты прав, что нельзя иметь детей от этой мрази, но в чем виновен маленький человечек, который плачет от боли и страха у меня в животе? К тому же врач сказал сейчас мой последний шанс выносить ребенка, больше я забеременеть не смогу.
Не волнуйся, папа, я твердо верю, что малыш унаследует только мои, а еще лучше твои черты. Вырастет умным, порядочным, добрым и никогда не будет поднимать руку на женщину.
Спасибо тебе большое за посылку. Не буду обманывать, что все фрукты достались мне, но половинку апельсина я съела с огромным удовольствием. После наших бесконечных кислых яблок да сухой моркови настоящее наслаждение.
Ферма, как ты и предупреждал меня, переживает тяжелые времена. Работать некому, налоги огромные. Тот небогатый урожай, что удалось снять, продаем перекупщикам за гроши. Крутиться по дому и в огороде мне уже тяжело, но я уговариваю маленького, что осталось совсем немного. Дальше я отдохну. Хотя бы несколько дней в роддоме.
Дорогой папа! Мне очень, очень жаль, что я когда-то тебя не послушалась и настояла на своем. Да, теперь я понимаю: мое замужество оказалось ужасной ошибкой. Но браки заключаются на небесах, поэтому остается только терпеть.
Целую тебя крепко,
твоя Вика.Вместо подписи веселая рожица.
Я всегда такую рисовала, когда ему записки писала, прокомментировала моя клиентка, она же теперь подруга.
Я откинулась в кресле. Письма из будущего, только подумать!
Лихо придумано. И исполнено профессионально. Все предусмотрели от штемпеля до рисунка на конверте. Диснейленда в Москве ведь пока тоже нет только на планах города существует. И текст правдоподобный, по-женски слезливый.
Но как твой отец мог воспринять это всерьез?! не удержалась я.
Вика вздохнула:
Ну Я думаю, тут все в одно сошлось. Папа из Чечни уже немного странный вернулся. Плюс пил. Плюс общался с эзотериками. На семинары ходил, на форумах тусил. А у них там норма с мертвыми общаться, будущее предсказывать. Но самое главное письмо на благодатную почву упало. Он Мишку терпеть не мог. Много раз мне говорил: бесхребетный. Нахлебник. Неудачник. Жизнь твою погубит. Я, разумеется, не слушала. И тогда папа решил меня от него избавить.
Нет, подожди! вошла в азарт я. Он читал тебе морали. Но если бы письма не было стал бы убивать?
Вряд ли. Не знаю.
А когда он это получил?
Как теперь поймешь? На штемпеле двадцать восьмой год, горько хмыкнула Вика. А отец уже не расскажет.
Но почему ты вообще решила, что Михаила убил он?
Я уже давно у мамы выяснила. В тот день, когда Мишка поехал в дом отдыха, а я пошла на концерт, отца дома не было. Часов в двенадцать ушел и вернулся в одиннадцать вечера. Якобы с армейским другом общался. Но мама точно не знает. И полицейские этого не проверяли.
То есть он мог банально позвонить твоему Михаилу и попросить встретиться?
Да, мрачно отозвалась Вика.
Я начала припоминать:
Телефон Михаила исчез. Детализацию его звонков, насколько я знаю, не делали. А твоя кредитная карточка? С которой сняли деньги? Твой отец знал пин-код?
Да. Я однажды сказала, когда болела. А потом не стала менять. Папа ведь. Думала, не ограбит, поморщилась дочь.
Слушай, а он ведь мог в Мишины вещи и проект кредитного договора подсунуть! На десять миллионов. Из-за которого ты так разозлилась.
Мог.
Вика залпом допила «Скрудрайвер», пожаловалась:
Что-то не цепляет больше.
Давай еще сделаю, легко согласилась я.
Полицейские методы. Споить и все выведать, проворчала она.
Да ты уже рассказала, что нужно! я протянула ей новый стакан. Задумчиво продолжила: С фотороботом только непонятно. На отца твоего этот человек никак не похож.
Я сама картинку не видела, пожала плечами Вика. Но папа однажды набрался и рассказывал, как можно внешность изменить. Там и скотч присутствовал, и грим театральный, и какие-то капы в рот, чтобы овал лица стал другой. Он вроде в армии этому научился.
К тому же составляли портрет со слов старика с катарактой, подхватила я.
В общем, папа выдержал допрос, его не опознали и ни в чем не заподозрили, подытожила Вика. Но он все равно сорвался. Запил, совсем жестко. Деградировал на глазах просто. И тут, на такую почву, ему второе письмо.
То есть ты считаешь, Михаила убил твой отец?
Моя новая подруга смутилась:
Ну, я сначала вообще думала, что мама. Не своими руками, конечно. Наняла кого-то. Она его тоже терпеть не могла, да и билет на Монсеррат Кабалье, якобы случайный, очень кстати выплыл Я пыталась прижать ее, даже угрожала, что в полицию пойду. Но ма кремень. Только плечами пожимала. «Я о таких слизняков рук не мараю». А потом я в лотерею выиграла. В Италию уехала. И поняла: да просто счастье, что я свободна! Без этого Мишки дурацкого! Каждый день благодарила благодетеля неведомого. Того, кто меня от него избавил.
А может быть, что мама не убивала но письма писала?
Вика, несомненно, эту гипотезу давно обдумала. Уверенно ответила:
Не ее стиль. Всегда жаловалась, что в школе самое страшное было сочинение написать. И компьютером она владеет минимально «Ворд» да «Эксэль». Фотошоп точно не по силам.
Да и откуда она знала, что на той свадьбе взрыв планировался? задумчиво добавила я.
Ниоткуда, твердо сказала Вика. Отец еще мог в какой-то криминал вляпаться, но маман принципиальная. Она ведь в ресторанах всю жизнь. Всегда говорила: пьяного обсчитать дело святое. А за что посерьезнее обязательно вычислят и посадят.
Но кто же тогда?
На пару секунд мой риторический вопрос повис в воздухе.
Затем Вика отставила свой бокал и неуверенно произнесла:
У меня есть одно подозрение. Но каким боком тут я вообще непонятно.
ВикаТремя часами ранееХотя с утра мать влила в нее пятьдесят капель валерьянки, новопассит и впихнула три таблетки боярышника, Вика никак не могла заставить себя войти в морг. Родительница сначала убеждала, потом злилась, тянула за руку. Наконец выплюнула:
Хотя с утра мать влила в нее пятьдесят капель валерьянки, новопассит и впихнула три таблетки боярышника, Вика никак не могла заставить себя войти в морг. Родительница сначала убеждала, потом злилась, тянула за руку. Наконец выплюнула:
Истеричка! С родным отцом не проститься, стыд какой!
Резко развернулась и, практически чеканя шаг, отправилась в юдоль скорби.
А Вика упала на лавочку во дворе морга и начала реветь.
Парочка маминых подруг воровато прошмыгнула мимо утешать скорбящую дочь не захотели.
Девушка закрыла лицо руками, сжалась в комок. Начала себе внушать:
Ты должна. Должна!
И вдруг услышала:
Курить будешь?
Голос был женский.
Вика убрала руки от глаз.
Рядом на лавке сидела дама. В черном, как и большинство в больничном дворе. В руках букет печально-бордовых роз. Лицо некрасивое, переносье пересекает решительная складка.
Где-то Вика ее видела. Сто процентов.
Я не курю, прошептала девушка. Бросила.
И дальше не будешь, уверенно произнесла женщина. А сегодня можно.
И протянула ей пачку.
Вика послушно прикурила. Сначала рот залило несусветной горечью, но очень быстро и правда стало полегче.
Тебе надо просто пережить этот день, спокойно продолжила женщина. Всего один неприятный, страшный день в твоей жизни. Да, боль останется навсегда. Но страх и кошмар они только сегодня. Подумай, что такое несколько часов в сравнении с вечностью? Кстати, выглядит Юра совсем не страшным. Будто спит. И даже улыбается слегка.
Вика взглянула на розы в ее руках. Спросила:
Вы разве уже там были?
Женщина не ответила.
А молодая певица вдруг вспомнила: вечеринка. Повышенный гонорар. За столиком тихо разговаривают мужчины и среди них она. Единственная дама.
Это ведь вы мне дарили цветы! Такой же огромный букет только не мертвого цвета! вскричала Вика.
Да, улыбнулась женщина. Мне понравилось, как ты поешь. И вообще ты мне нравишься.
Вы меня знаете? озадаченно спросила Вика.
Нет.
Собеседница встала. Произнесла:
Я иду попрощаться с твоим отцом.
Подождите. Я с вами.
И Вика безо всякого больше страха вошла в морг.
Папа, как и предупреждала незнакомка, совсем не походил на страшного мертвеца. Приятного оттенка розоватая кожа, нежный румянец, глаза не запали, на губах легкая улыбка.
Тысяч двадцать, наверное, гримерам отвалили, услышала Вика чей-то шепот за спиной.
И бесстрашно приблизилась к гробу. Поцеловала отца в холодный, но совсем не противный лоб. Прошептала:
Я всегда тебя буду любить и помнить.
А когда отошла, увидела: только что говорившая с ней женщина, уже без цветов, спешно покидает морг. Покидает не одна в окружении двух мужчин. Причем держат они ее так, будто боятся, что вырвется.
Подождите! бросилась вслед Вика.
Но троица лишь ускорила шаг, причем девушке показалось женщина не идет, ее волокут.
Как назло, народ навстречу все шел и шел, протолкаться оказалось сложно. И когда девушка наконец выскочила во двор, она увидела: прямо у ворот морга стоит авто (хотя въезд сюда разрешен только катафалкам). Туда и запихнули женщину в черном. А потом машина с визгом тронулась и, распугивая скорбящих, погнала к воротам.
Кто это? Что случилось? обратилась Вика к стоящим вокруг зевакам.
Понятия не имею, пожала плечами какая-то дама. Но вообще редкостная наглость по территории морга гонять. Я номер запомнила. Буду жаловаться.
Кому? Номера-то ментовские, прокомментировал стоящий рядом мужчина.
А-аа с разочарованием протянула женщина. Ну, этим все можно.
И скрылась в морге.
А Вика так и осталась на пороге.
Кто была эта женщина?
Но поразмышлять девушка не успела на порог выскочила мать. Злая, как фурия. Схватила дочь за руку, зашипела:
Ты где шляешься?! А ну, быстро пошли! Сейчас гроб выносить будут, а тебя все нет!
ВикаК третьему «Скрудрайверу» Вика секрет напитка разгадала и сердито налетела на Римму:
Я тебя что, в няньки нанимала?
Остатком разума осознавала: получается грубо. Но все напряжение дня накопилось, выплеснулось разом. Будто бес вселился, дергал за язык:
Чего ты вообще сюда пришла?! Поесть на халяву?
Римма будто сфинкс. Безмятежно потягивала свой разбавленный водой апельсиновый сок. А Вика продолжала орать: