Конечно, выиграю, можете не сомневаться! воскликнул тот и как будто бы ненадолго задумался. Как насчёт продления нашего мирного договора на десять дополнительных лет?
Идёт?
Ваше величество! снова взмолился полковник Блиц.
По рукам! ухмыльнулся премьер-министр, довольный несоизмеримостью ставок. Десять дополнительных лет мира.
А как насчёт пятнадцати? предложил Никлас.
Ну хорошо, пусть будет пятнадцать.
Договорились. Приступим к игре!
И вот, взгромоздившись на толстую книгу и возбуждённо болтая ногами, великий герцог погремел игральными костями у себя над ухом и швырнул их на стол.
«Гуси-гуси» это старинная игра-ходилка с полем из шестидесяти трёх клеток.
Благодаря форе премьер-министр быстро вырвался вперёд. Как ни подгонял себя великий герцог, выкрикивая вслух подбадривающие слова, как ни стучал кулаком от досады, его фишка совсем не продвигалась: она то проваливалась в яму, то попадала в лабиринт, то пропускала ход, то отправлялась на несколько клеток назад.
Сгрудившись вокруг стола, обе делегации в тишине и смятении следили за этим странным спектаклем: премьер-министр сражается в игру «Гуси-гуси» с ребёнком-правителем, который из чистого каприза только что поставил на карту добрую четверть своей страны.
Даже брат Грегориус и тот подошёл ближе, чтобы своими глазами увидеть поражение юного герцога.
Тем временем Никлас, красный от возбуждения, бесконечно дул себе на ладонь, прежде чем бросить кости. Магнус зажмурился. Он не хотел на это смотреть.
Ну что ж, ваше величество, с триумфом произнёс премьер-министр. Боюсь, ваш проигрыш уже очевиден.
Его фишка почти дошла до финиша: четыре клетки, и он победит.
Не совсем, лихорадочно воскликнул великий герцог. Я ещё могу вас обогнать. Давайте, если я выиграю, вы продлите мир на пятьдесят лет! Уговор?
Да пожалуйста, пусть пятьдесят, весело согласился противник. Все свидетели. Я так понимаю, сейчас ваш ход.
Вот тут-то и произошло чудо. Три раза подряд великий герцог попадал на клетку с гусём, которая означала повторный ход.
Публика не дыша следила за игрой и не могла поверить собственным глазам.
Быстро наверстав упущенное и догнав премьер-министра, великий герцог бросил кости в последний раз. Выпали тройка и единица.
Четыре! объявил он и звонко хлопнул фишкой о последнее поле. Это называется победа на финише! Я же вам говорил, что я классный стратег, господин премьер-министр?
Полковник Блиц издал протяжный вздох облегчения, а Магнус, нарушая все правила протокола, вскинул руки над головой и заорал во всё горло:
Победа! Да здравствует великий герцог!
В лагере болельщиков премьер-министра царило оцепенение.
Сам проигравший сидел, вытаращив глаза и не издавая ни звука, казалось, его сразила вражеская пуля.
Вы были правы, господин премьер-министр, сказал Никлас, спокойно застёгивая пуговицы на парадном камзоле. Я действительно пока что всего лишь ребёнок. Но вам бы следовало знать, что нельзя пытаться обыграть ребёнка на его собственной территории.
Он достал из портфеля свой экземпляр договора.
Что ж, нужно внести небольшую поправку в текст соглашения, и можно подписывать.
Поздравляю, ваше величество! воскликнул Магнус, который только сейчас понял, в чём состоял манёвр великого герцога.
Полковник, который испытывал те же чувства, толкнул Магнуса локтем в бок, напоминая о необходимости соблюдать приличия.
Ваше величество, ведь это была всего лишь шутка бормотал представитель Западной Сильвании. Розыгрыш! Его нельзя воспринимать всерьёз.
Брат Грегориус беспристрастный свидетель, сказал Никлас. Он слышал ваши обещания. Вы же не собираетесь взять их обратно в его присутствии?
Все повернулись к монаху, и тот едва заметно кивнул головой, подтверждая справедливость слов правителя Сильвании. Премьер-министр, разбитый и подавленный, вынужден был приступить к церемонии подписания.
Все повернулись к монаху, и тот едва заметно кивнул головой, подтверждая справедливость слов правителя Сильвании. Премьер-министр, разбитый и подавленный, вынужден был приступить к церемонии подписания.
В документ внесли поправку и в атмосфере обиды и вражды начали подписывать мирный договор.
Одной партией детской игры великий герцог добился для своей крошечной Сильвании пятидесяти дополнительных лет мира.
И верх унижения премьер-министру пришлось ещё и позировать для официального снимка, который собиралась опубликовать ежедневная газета, выходящая в обеих странах.
Снимок сделал его личный секретарь при помощи огромного фотоаппарата с гармошкой.
На этом снимке лидер Западной Сильвании стоит стиснув зубы, воротничок на его вздувшейся шее вот-вот лопнет, а он тем временем пожимает руку великому герцогу. Возможно, это из-за ослепившей его фотовспышки он скривил такую физиономию? Выглядел он как директор школы, вынужденный вручать награду за отличное поведение отъявленному хулигану.
Когда с фотографией было покончено, премьер-министр повернулся к адъютанту.
Мы уезжаем, рявкнул он. Предупредите людей: мы покидаем Смолдно немедленно.
Но уже поздно, там совершенно темно
Разбирайте бивак и отправляйтесь растапливать паровоз. И чтобы мои вещи тоже немедленно были собраны, ясно?
Вы разве не останетесь? любезно осведомился Никлас. Отец-настоятель будет огорчён, если вы откажетесь от его гостеприимства.
Срочные дела, процедил премьер-министр и принялся поторапливать секретаря. Ну, чего ждёте? Идите за моим чемоданом!
Через несколько минут делегация Западной Сильвании в сопровождении брата Грегориуса покинула монастырь, даже не дождавшись отца-настоятеля, чтобы сообщить ему о своём отъезде.
Не очень красивая игра, заметил Магнус, глядя, как они уходят. А вот победа ваша была красивой, ваше величество! Миссия выполнена!
Ты так думаешь? спросил государь, прикусив губу. Никогда не следует унижать противника, Магнус.
Сами виноваты! Теперь не увидят сокровища монастыря.
Сокровища?
Ну, помните, ваше величество: отец-настоятель обещал показать. Но только после ужина. Не знаю, как у вас, но у меня от всех этих приключений разыгрался зверский аппетит!
Глава седьмая
Придя в себя, Мимси увидела обеспокоенные лица, склонившиеся над ней.
Она открыла глаза!
Мимси хотела сесть и выпрямиться, но голову пронзила такая жгучая боль, что она застонала.
Больно?
Отодвинься! Не видишь, ты ей дышать мешаешь?
Голова Мимси покоилась на коленях маленькой девочки. Другая гладила ей щёку прохладной ладошкой.
Не шевелись. Лежи спокойно, ладно?
Мимси заворчала, откинула одеяло, которым была укрыта, и опять попыталась подняться. Новый приступ боли заставил её поморщиться.
Она ощупала забинтованный лоб и внезапно всё вспомнила: кладбище, оборотней, удар тростью.
То есть ты всё-таки не мёртвая? Здорово ты нас напугала, заметил большой парень, сидевший на скамеечке напротив Мимси.
Его сосед поправил кожаную повязку, закрывавшую правый глаз.
Нам и без того здесь тесно проговорил он.
Другой врезал ему кулаком.
Мы уж подумали, они тебя намертво вырубили. Всю ночь провалялась в отключке.
Ничего буркнула Мимси. Не сахарная.
Значит, не такая уж ты и крутая, раз тебя тоже поймали!
Заткнись, Братч, оборвал Каль. Не видишь, она бледная как стена? Не самое подходящее время докапываться до человека.
Ну да, иногда, значит, и таким, как она, может достаться! ухмыльнулся Одноглазый.
Его единственный глаз украшал синяк, а скула Каля распухла и светилась жёлтым цветом. Видно, не только Мимси доблестно сражалась за свою шкуру.
Она забилась в дальний угол скамейки. Повозка тащилась по дороге с нестерпимым скрипом и тряской, и каждый толчок Мимси ощущала как удар молотком прямо в мозг.
Пётр Беглый храпел у них под ногами, растянувшись прямо на полу.
Все здесь, с облегчением убедилась Мимси. Вся их небольшая компания с портового склада.
Пить хочешь?
Мимси жадно отхлебнула из фляги, протянутой одной из девчонок. Вторая, воспользовавшись случаем, положила свою кудрявую головку Мимси на плечо.
Мне было страшно. Я думала, уже никогда тебя не увижу.
Мимси состроила возмущённую гримасу.
Светлячок, ты правда думала, что я могу тебя бросить?
А меня? спросила вторая, дёргая Мимси за китель.
И тебя, Букашка.
Куда они нас везут? Хоть ты-то знаешь?
Оставьте её в покое, приказал Большой Каль, оттаскивая сестёр от Мимси.
В ту же секунду прозвучала громкая команда, и повозка остановилась.
Дверь открылась, и за ней показалась красная физиономия кучера, обмотанная шарфом, затвердевшим от мороза.
Малышки инстинктивно прижались к Большому Калю.
Не бойтесь, барышни-красавицы. Толстяк Берг вас не съест.
У него за спиной спрыгивали на землю оборотни. Их лошади выглядели замёрзшими, даже ресницы у них обледенели и топорщились.
Можете выходить, сказал кучер. Надо дать лошадкам отдых. Да и вам, верно, хочется размять кости, не так, что ли?
Все продолжали сидеть как сидели, только щурились на яркий утренний свет:
Да мы ещё даже не доехали, малышня! Эй! Что ты делаешь?
Мимси вдруг выскочила из повозки, как чёртик из коробочки.
Но всё же скорости оказалось маловато: извозчик поймал её на лету и прижимал к себе до тех пор, пока она не перестала брыкаться и не повисла у него в руках.
Оборотни и бровью не повели.
Куда это ты собралась, красавица? благодушно спросил кучер, усаживая её на подножку.
Он обвёл рукой вокруг: бескрайние поля, снег повсюду, насколько хватает глаз, унылый пейзаж, по которому ветер швыряет направо и налево облака снежной пыли.
Видишь, тут вокруг ничего нет! Замёрзнешь быстрее, чем стебель герани! В повозке вам хотя бы тепло друг с дружкой. Чёрная Дама нам головы оторвёт, если с тобой что случится!
Заткнись, Берг, приказал главный из оборотней. Слишком много болтаешь. Тащи еду.
Мы не выйдем, пока вы нам не скажете, куда нас везёте, пригрозил Большой Каль.
Оборотень пожал плечами.
Дело ваше.
Э! Я вообще-то голодный! возмутился Пётр.
Он к этому времени уже проснулся и ошалело таращился на Мимси.
А ты что здесь делаешь? Кто это тебя так отделал?
Тут обе малышки стали дергать Каля за рукав и многозначительно указывать глазами куда-то в сторону.
А, понятно, вздохнул он. Только далеко не отходите.
Все выбрались друг за другом из повозки, с трудом разгибая затёкшие ноги и дыша на ладони, чтобы хоть немного их согреть, а малышки нырнули в канаву подальше от чужих глаз. Потом кучер раздал еду, и они перекусили, сидя на карточках за повозкой, чтобы спрятаться от ветра.