12
Давным-давно, еще в прошлом веке и даже тысячелетии, папа Сережа учился на физика. Потом работал в НИИ, в экспериментальной лаборатории, а когда началась в стране мойка-перестройка, он, по его словам, быстро сообразил, что отныне чистые науки не катят, как не катят и гуманитарные. Катила торговля, катили бандитизм с политикой. Однако ни политиком, ни бандитом отец становиться не желал, и потому от любимой физики перешел в купцы. Как он тогда горестно комментировал: «Музыка погибла, родилось караоке».
Какое-то время папа Сережа (хотя папой он тогда еще не был!) продавал заводские неликвиды, развозил по ларькам военную утварь, детские игрушки, женскую и мужскую одежду. Неосторожно пробовал заниматься утилизацией старого, но опять же не покатило. Ничего бэушного мир решительно не желал, предпочитая исключительно новенькое, хрустящее и благоухающее. В итоге отец занялся транспортом и потихоньку дотянулся до недвижимости. Дела у него пошли неплохо. Обзаведясь дочерними фирмами за границей, он и жить перебрался сюда. Именно об этом папа Сережа мне сейчас и рассказывал. Наверное, в десятый, а может, и в сто десятый раз.
Ты думаешь, я не понимаю, что нынешний пластик это пакость? Понимаю, конечно. Но сейчас все помешались на евроремонтах. Окна, двери, потолки Все горючее, в комнатах душно, но ведь покупают.
А ты продаешь, бесцветным голосом пробормотала я.
Что мне еще остается? Это бизнес. Здесь уже пластик не берут переболели, а у нас хватают. Ты ведь знаешь: я с другого начинал.
Знаю.
Вот А мир, как свихнулся. Машины, машины Сейчас нанотехнологии пошли, начнут скоро в мозг микрочипы встраивать. Сотовые в уши вроде сережек, в очки процессоры с лазерным проектором. Словом, построим мир терминаторов по Замятину и Кампанелле. А после взорвем атомным фугасом.
Тебе бы фантастику писать.
Это не фантастика, Жан, самая натуральная явь, папа Сережа скорбно вздохнул. И не сомневайся, все и всё прекрасно понимают политики, ученые, бизнесмены. Только остановиться не могут. Это, малыш, сильнее нас.
Не называй меня малышом, я отвернулась от отца. Лучше расскажи, как ты нас нашел?
Да так и нашел. С помощью тех же технологий. Сотовый-то при тебе, а если он включен, отыскать человека плевое дело. Я ведь не зря помянул о микрочипах. Сотовые только первый шаг. Так что слежка, прослушивание сегодня по силам любому.
Это я уже поняла.
Вот и молодец на этот раз папа Сережа отвернулся от меня сам. Видимо, понимал, что говорит не о том. Мне показалось, что он вообще стал побаиваться меня. С маленькой общаться не стеснялся обнимал, тискал, розыгрыши устраивал, а сейчас вот начал сторониться. Потому и нес всякую чушь. Возможно, просто не знал, как держаться со мной, все-таки родная дочура это не подчиненный. Что с такой сделаешь? Не прикрикнешь и не накажешь. Сам ведь сюда вызвал. Спрашивается, на фига? Чтобы лишний раз досадить матери?
Самое забавное, что Новый год мы умудрились встретить в Париже. Прямо на улице. До папиного логова не добрались самую малость, Пьер даже извлек из багажника шампанское. Холодная бутылка не выстрелила, зато вокруг пошли взрываться ракеты и фейерверки. Артиллерийскими залпами фонтанировала Эйфелева башня, огненное зарево вскипало над центром Жоржа Помпиду. В общем, было на что посмотреть. А потом нас с Денисом разделили, и меня вежливо отконвоировали в центральный офис. Для торжественной встречи с родителями, а вернее, с моим отцом
Тут вот, значит, сюрприз для тебя. Тоже из разряда новых технологий, папа Сережа откашлялся. Я дома оставлял, а ты даже не соизволила заехать.
Я покосилась на компактную, лежащую на журнальном столике коробочку. Крест-накрест перемотана шелковым бантом прямо как торт.
Что это? Какое-нибудь тамагочи?
Надеюсь, что нет. Папа Сережа неуверенно улыбнулся. Сам развязал и раскрыл коробку. Пластиковая чашечка глянула на меня симпатичным экраном. Это напоминало Хотя ничего это мне не напоминало. Нечто среднее между калькулятором, видеоплеером и электронным будильником.
Компьютер?
Лучше. Потому что компьютер с навигатором. А в нем подробная карта Парижа. Закачиваешь, скажем, пятый округ и любуешься. Тут тебе и Сорбонна, и греческие рестораны, и Театр Одеон. Фотографии качественные прямо со спутника. А можно и другой город скачать хоть Питер, хоть Екатеринбург.
И любую планету?
Причем здесь планеты? папа Сережа поморщился. Мы живем на грешной земле, детка, и пора тебе к этому привыкнуть.
А кто сказал, что она грешная? угрюмо поинтересовалась я. Почему вы решили, что мы тоже будем грешить?
Куда же вы денетесь? он невесело усмехнулся. Поругаетесь, попротестуете и тоже ухватитесь за вожжи. То есть мы за вожжи брались, а вы за руль вот и вся разница.
Я придвинула к себе подарок, погладила ободок экрана.
Договор-то подписали? С японцами?
По счастью, успели, отец оживился. Представляешь, у них все в последний момент решилось. Все ведь шатко кризис, наводнения До последнего ждали какого-то законопроекта, а как он вышел, так и сорвались сюда. И нас дернули. Контракт-то на сотни миллионов!..
Он продолжал что-то возбужденно говорить, даже заулыбался, а я сидела и думала о том, что стена между нами выросла еще на пару кирпичных кладок. Так это и происходит в большинстве семей. Время идет, дети растут, родители вертятся-крутятся, и все вместе выстраивают между собой стену. Вроде той психоделической, которая у «Пинк-Флойда» в мультяшках. Шлепают себе цементом, выравнивают кирпичики с каждым днем выше и выше Сначала переговариваются, потом перестукиваются, а после и вовсе разбегаются.
Галечка-то чего не приехала? перебила я отца.
Галечка? споткнувшись, папа Сережа озадаченно поскреб небритую челюсть. Почему же Она приехала. Только не гоняться же ей за тобой по всей Франции. Она, кстати, за тебя заступалась. Говорила: если Жанна не одна, то и пусть себе путешествует.
Спасибо ей передай.
Передам.
Ну а ты? Ты, значит, был против?
Пойми, Жанн, я все-таки отец.
Да ну?
Зря ухмыляешься. Мне, действительно, не все равно, где ты и с кем ты. А тут еще Денис этот вынырнул. Кто он такой, откуда?
Я уже говорила: мой одноклассник и друг.
Друг Я ведь успел навести справки: получается, что твой друг должен быть в России.
Что, значит, должен?
То и значит, что ни в одном из пассажирских списков его нет.
А ты прямо во все списки успел заглянуть!
Представь себе! Отследить одно направление не так уж и сложно тем более в наши дни, когда все на ушах от терактов. Так что поезда, самолеты и автобусы исключаются.
Ты в этом уверен?
Ну, не на все сто, конечно. Обходных путей всегда хватает. Ла-Манш недавно таджикская семья на резиновой лодочке переплыть пыталась. И через тоннель люди постоянно проходят. Кто ползком, кто пешком. Из Англии сюда бегут, из Франции туда. Каждый год сотни незаконных эмигрантов.
Так в чем же дело? Что тебя удивляет?
Меня не удивляет, а настораживает, папа Сережа бережно пригладил на макушке редеющие волосы. Меня, Жанночка, настораживает все неизвестное. И скажу тебе честно, для меня вопрос «как он сюда попал?» остается открытым.
Так в чем же дело? Что тебя удивляет?
Меня не удивляет, а настораживает, папа Сережа бережно пригладил на макушке редеющие волосы. Меня, Жанночка, настораживает все неизвестное. И скажу тебе честно, для меня вопрос «как он сюда попал?» остается открытым.
А ты закрывай его, папочка. Денис приехал ко мне, потому что я его об этом попросила. Сразу после того, как узнала о вашем отъезде в Канны.
Отец криво улыбнулся.
И он примчался к тебе на крыльях любви.
Ты не веришь в любовь?
Я не верю в крылья. А когда я чему-то не доверяю, я начинаю тревожиться. И тревожусь, между прочим, за тебя. Все-таки ты мне не чужая.
Потому и загранпаспорт забрал? У нечужой Чтобы не улетела обратно в Россию?
Поэтому и забрал, не стал отпираться папа Сережа. Переходный возраст вещь непредсказуемая. Особенно у девочек. За вами глаз да глаз нужен.
Значит, окружишь меня филерами?
Зачем же, гуляйте себе на здоровье. Заодно навигатор проверите. Если что, всегда будем на связи он еще раз пригладил хохолок на голове. Кстати, твоему разлюбезному Денису я номер снял. В ближайшем отеле. Так что наслаждайтесь Парижем вместе.
Спасибо.
Покачав головой, отец поднялся.
Пойми меня правильно, Жанн Я не против ваших отношений, но мой тебе отеческий совет: приглядись к нему. Взгляни трезво и оценивающе, пара ли он тебе? Ты знаешь, кто у него родители?
Не бандиты, не волнуйся.
Дети, медленно и с нажимом проговорил он, частенько повторяют дорогу своих родителей. Сама, наверное, знаешь: яблоко от яблони и так далее Так что присмотрись. Ты ведь любишь все красивое, любишь путешествовать, а жены библиотекарей обычно не роскошествуют. Вместо ананасов придется сухарики по вечерам грызть.
Обожаю сухарики! буркнула я.
Папа Сережа вздохнул.
Да Права все-таки мама. Капризная маркиза
В папочку, должно быть!
Он снова вздохнул. Да так глубоко, что шарик сумел бы надуть.
Ладно, не будем спорить. Вырастешь, сама все поймешь. И простишь, надеюсь.
Да я и сейчас все понимаю. Яблоко оно ж от яблони!
Папа Сережа хрустнул костяшками пальцев. И поглядел на меня тяжело, точно вдавливал в плюшевое кресло. В одно мгновение я осознала, что испытывают его провинившиеся подчиненные. И поняла, отчего он стал таким большим директором. Власть это даже не свинец и не золото, какой-нибудь сверхтяжелый стронций. Потому и давит так тяжело.
Пойдем, Жанна. Пьер отвезет нас домой, тихо сказал он. И навигатор с собой захвати, пригодится.
«Жаннет послушно поднялась, подойдя к отцу, обвила его шею руками.
Ты лучший из всех папочек! Прямо чемпион!
Я тоже тебя люблю, отец поцеловал ее в макушку. Знала бы ты, как я скучал без тебя.
А Галечка?
Что Галечка! Она тебя не заменит. Ты у меня единственная и неповторимая. И Денис мне твой страшно понравился.
Правда?
Чудесный парень! Держись за него.
Спасибо тебе!
С Новым годом, доченька. И прости за все.
Конечно, папа»
13
«Северное море, шельфовая буровая вышка «Зэтап».
Апрель 1987 года.
Именно в этом месяце рабочие буровой стали замечать пугающие странности. Ускорился износ головной части бура, участились поломки, а время от времени возникала столь мощная вибрация, что приходилось останавливать работы. А потом бур уперся в непроходимый пласт. Препятствие пытались пробить специальными насадками, но случилось необъяснимое: бур заклинило, и около часа все попытки извлечь его на поверхность заканчивались безуспешно. По словам одного из мастеров, бур стиснуло в глубине, не позволяя провернуть ни на градус. А потом что-то случилось, и бур совершенно свободно пошел наверх. Когда его подняли, люди ахнули. Массивная стальная труба с алмазной головкой была изжевана на протяжении доброго десятка метров. Не сплющена, не изогнута, а именно изжевана! После долгих споров предприняли повторную попытку пробить неведомый пласт, но второй бур постигла еще более ужасная участь. На этот раз гигантская труба просто ухнула вниз, утягиваемая неведомой силой. Более полутора километров стальных звеньев канули в никуда. У перепуганных буровиков сложилось впечатление, что нечто пытается утянуть в глубину не только бур, но и вышку, и лишь по счастливой случайности все они остались живы»