Я пролистнула разом треть книги, принялась читать с середины страницы:
«Ни временного, ни географического пространства для них не существует. Они это в чистом виде энергия, если хотите, неизвестное людям поле. Возможно, ноосфера и они это одно и то же. И призраки с привидениями это тоже они. Приятно вам это или нет, но они влияют на нашу жизнь постоянно. Могут подтачивать здоровье, а могут и укреплять, могут подсказывать мысли, а могут брать за руку и вести в нужном направлении.
К слову сказать, эти существа и сами легко перемещаются под толщей земли. Но совсем иначе, нежели известные нам организмы. Скорость их передвижения бесконечна. Иными словами, толщи земли для них просто не существует. И кто есть мы для этой подземной цивилизации, остается только гадать. Мы хвастливо именуем себя мыслящими, но есть предположение, что их племя относит себя к знающим. Мыслящие и знающие согласитесь, разница колоссальная! И хорошо, если им известно о нас больше, чем нам о них. В таком случае, есть шанс, что к нам можно испытывать жалость, а сочувствуя, опекать»
Я снова пролистнула пару страниц.
«Души умерших? Может быть.
Ушедшие в земную глубь жители древней Гипербореи? Не исключено.
В любом случае, они есть и они могут мирно сосуществовать с человечеством. Но для этого нужно, чтобы люди опомнились, чтобы снова научились любить, чтобы осознали, насколько важно беречь этот хрупкий и маленький мир»
Телефон, лежащий рядом с коробкой компьютера-навигатора, загудел, точно шмель. Мигнув в мою сторону зеленым глазком, сердито пополз по столу. Я протянула руку. Полчаса назад звонила мама, теперь это был Денис.
Услышав его голос, я тотчас легла, потом снова села. Не выдержав, поднялась и начала мерить комнату шагами.
Утро доброе, выспалась?
Почти! Как ты там поживаешь?
Скучаю. А ты?
А я читаю твою книжку.
Нравится?
Даже не знаю. Очень уж необычная.
Разве это плохо?
Нет, Денис, конечно, нет, я вздохнула. Плохо то, что я хочу домой. Мне душно здесь, понимаешь? Но отец ни за что меня не отпустит.
Неужели запер?
Да нет, но все документы у него, так что никуда не денешься. Я чуть прикрыла трубку ладонью. Знаешь, оказывается, он вчера нас по сотовому отследил.
Есть такие возможности, я читал где-то Даже вроде подслушивать можно, о чем говорят.
Правда?
Ага, если сотовый поблизости. В этом случае трубка как дистанционный микрофон работает.
Не понимаю
Это секретная функция. Ни на дисплее, ни на клавиатуре ты ее не найдешь. Специально придумано для полиции и спецслужб.
Но он ведь не полиция!
Ну Если в полиции у него есть друзья, все возможно.
Ничего себе! я разозлилась. Получается, пока мы сидели на берегу, они уже мчались к нам на машинах и подслушивали нашу беседу?
Ну, я не знаю Может, подслушивали, а может, и нет. А если и слушали, что страшного? Ничего такого мы вроде не говорили.
Все равно! я обошла вокруг стола, на ходу дернула за хвост пластиковую обезьянку. Вот увидишь, я все равно отсюда сбегу. Телефон на грузовик какой-нибудь подброшу как в фильмах и сбегу.
А документы?
Я прикусила губу, невольно оглянулась на дверь. Денис шумно вздохнул в трубку.
Вот видишь. Детство, Жанн, вообще странная вещь.
Почему это?
Ну Тумаки терпим, насмешки, чепухой головы забиваем. А если плохо забиваем, так нам еще и пеняют за это. Но самое смешное, что потом мы вспоминаем это детство, как самое счастливое время.
Откуда ты знаешь?
Все так говорят. И в книгах пишут.
Я поморщилась, вспомнив о собственных писаниях.
Дети живут, а взрослые переживают, усмехнулся Денис. И вспоминают о том, как они жили когда-то настоящей жизнью. Парадокс, верно?
Я не знала, парадокс это или нет, но возразить отчаянно хотелось.
Ты считаешь, мы еще дети?
Мы? он подумал. Да нет, мы с тобой межвидовое звено. То самое, что между детьми и взрослыми.
А где лучше?
Этого я тебе не скажу. Разве что лет через десять.
А по-моему, ты уже сейчас все знаешь. Я собралась с духом и выпалила: Я даже уверена, что ты можешь отсюда выбраться.
А где лучше?
Этого я тебе не скажу. Разве что лет через десять.
А по-моему, ты уже сейчас все знаешь. Я собралась с духом и выпалила: Я даже уверена, что ты можешь отсюда выбраться.
О чем ты, Жанн?
Я хочу домой, Денис! Прямо сейчас.
Но он растерялся. Мы ведь только вчера прилетели. Сходить даже никуда не успели.
Это я прилетела, фыркнула я. А ты Ты очутился здесь иным образом.
Он молчал.
На что ты приобрел билет? продолжала я натиск.
Я ведь уже говорил
Ага, продал фамильные драгоценности, дал взятку в ОВИРе, купил горящую путевку, а потом еще и на ракете местечко добыл. Или на истребителе МИГ? Я ведь посчитала: ни на чем другом ты бы так быстро сюда не добрался.
Мой собеседник ничего не ответил, а я от волнения стиснула трубку. Даже пальцы заломило.
Значит, есть ход, верно? Иначе ты бы не выбрался из катакомб на площади Данфер-Рошро.
Он продолжал молчать.
Пожалуйста, Денис! Забери меня отсюда.
Разве здесь так плохо?
Плохо! выпалила я. Плохо, когда меня используют, как разменную монету. Я их люблю, понимаешь, а они подарочками отделываются. Вот и пусть поживут одни! А мы с тобой уйдем через твой тайный ход.
Куда уйдем? тихо спросил он.
Да куда угодно!
Послушай, Жанн Это опасно. Правда, опасно.
Но ты же сюда пробрался!
Я спешил к тебе.
А теперь мы вернемся домой.
Может, вернемся, а может, и нет.
С тобой я согласна рискнуть.
И снова Денис откликнулся не сразу.
Учти, это может оказаться чем угодно, хрипло произнес он. Москвой, Берлином, какой-нибудь Нью-Таракановкой.
Неважно!
Мы можем даже оказаться на другом материке, в иной эпохе.
А может, другая эпоха будет лучше? Тебе ведь не нравится мещанская эпоха.
Я этого не говорил.
Говорил!
Хорошо, говорил. Но все может измениться. Я даже не берусь сказать, где мы очутимся. На Марсе или на Венере
Но ведь вместе?
Конечно, вместе.
Вот и пусть!
На этот раз Денис молчал чуть ли не минуту.
Ладно, он неловко откашлялся. То есть, если ты не передумаешь
Не передумаю!
Тогда собирайся. Оденься потеплее, возьми что-нибудь поесть-попить и выходи. Встретимся на улице.
14
Насчет «потеплее» Денис не ошибся. За минувшую ночь Париж поседел. Небеса осыпали его снегом густым и рыхлым, почти уральским. Аборигены глядели на измененный лик столицы и очумело-восторженно присвистывали. Само собой, через каждую пару шагов мы слышали их удивленное «ой-ля-ля!». Нам и самим хотелось присвистывать. Мы словно перенеслись домой раньше положенного, еще не найдя заветной калиточки.
А «калиточку» Денис обещал непременно найти. И он старался. Это был странный маршрут. Мы вроде гуляли по зимнему Парижу, любовались архитектурой, и в то же время Денис вел себя необычно. Он не походил на ищейку и не принюхивался к воздуху, но иногда замирал, будто прислушиваясь к чему-то неведомому. Приседая, трогал заснеженные камни мостовой, ладонями касался зданий.
В церковь Святого Этьена мы заглянули тоже по его инициативе.
Что-то здесь есть шепнул Денис.
Что?
Похожее на тоннель, тем же шепотом пояснил Денис. Но где-то глубоко. В подвалах
В подвалы мы, конечно, не полезли, зато погрелись и вволю посидели на лавочке. Маленький зал пустовал, но человечек за органом все равно старался. Может быть, для себя, а может, и для нас. Пестрый витраж, точно огромный иллюминатор, давал возможность лицезреть мир, и мир сквозь витраж выглядел совершенно особенно по-детски сказочно, не по-январски солнечно. Служитель играл что-то незнакомое тягучее, как мед, наполняющее головы томительным ожиданием. Впрочем, орган гудел неровно, иной раз доходя до столь мощных обертонов, что начинали вибрировать стены. Волшебным звукам было тесно в каменном теле церквушки, они рвались наружу, сотрясая древнюю кладку, точно прутья клетки.
Ничего удивительного, что после церкви мы оказались на кладбище Пер-Лашез. Это было совсем рядом, но стремительность перехода нас не ошеломила. Лавой органной музыки нас просто перенесло из одного города в другой мрачноватый и величаво-молчаливый.
Миновав могилы Пруста, Уайлда и Бальзака, мы нашли плиту Эдит Пиаф, не сговариваясь, расчистили ее от снега. Тут же поблизости отыскалось и надгробие Ива Монтана. Потом мы постояли у памятников Джиму Моррисону, Альфонсу Доде, и Денис, конечно же, прошелся по участку с любимыми маршалами-генералами с Мюратом, Лефевром, Даву. В общем, знаменитости здесь попадались на каждом шагу Пикассо, Шопен, Энгр, Модильяни, Крейцер, Давид все они были здесь
Мне захотелось взглянуть на место, где похоронили Айседору Дункан, жену Сергея Есенина, и мы нашли ее в огромном колумбарии рядом с Нестором Махно. На крохотной полочке украинского батьки вперемешку с лепестками роз лежали записки от поклонников-анархистов. У Дункан было сиротливо и пусто. Парочку лепестков я перенесла от Махно к танцовщице. Думаю, Нестор Иванович на меня не обиделся.
Она интересно танцевала, я видела старые ленты, поделилась я с Денисом. Каждый танец экспромт. Прямо на ходу выдумывала, представляешь?
А Махно здесь жил уже инвалидом без ноги, весь в шрамах от пуль и осколков Денис поежился. Странно, но я почему-то ничего не чувствую.
А что ты должен чувствовать?
Трудно объяснить На кладбищах часто встречаются аномалии.
Нам нужна аномалия?
Денис вздохнул. Видимо, объяснить, что именно нам нужно, было, в самом деле, не просто.
Порядком подустав, мы продолжили путешествие по заснеженным тротуарам, и за нами покорно тянулись цепочки следов. Снегоуборочные машины вовсю шлифовали Париж, но сюда, в вертлявую узость старинных улочек, свирепые механизмы пока не совались. Наверное, опасались застрять, и правильно, между прочим.
Мост Альма, к которому мы выбрели уже в первом часу дня, наполнил меня унынием. Именно здесь погибла принцесса Диана. Как, отчего и за что не выяснили по сию пору. Или, может, не выясняли
Денис, а поскорее нельзя? я скосила глаза на спутника. Сколько же можно бродить?
Он неловко улыбнулся.
Ты все еще не передумала?
Я помотала головой.
Точно?
Моя голова затряслась уже в иной плоскости.
Тогда ладно
Что ладно?
Денис смущенно отвел глаза.
Мы вроде как уже пришли. А если честно, то это можно было попробовать и раньше. В других точках.
Зачем же мы столько ходили?
Ну Памятники смотрели, воздухом дышали, разве плохо? И потом мало ли Я боялся, что ты передумаешь.