Я поджала губы:
Вовсе я не хочу страдать. Вы прекрасно знаете, как у меня всё случилось.
Три года прошло! воскликнула Агнесса. Три! А ты не живёшь!
Возможно, мне и этого мало! огрызнулась я, выскочила из-за стола, подхватила пальто. Пойду я.
Агнесса удивилась:
Ну чего ты?! Обиделась, что ли?
Нет, буркнула я, чувствуя, как глаза наливаются слезами. Мне надо идти!
Девочка моя
Но я сбежала. Поговорила, называется. Агнессе меня никогда не понять! У неё какой-то наркоманский настрой на позитив, а если во мне нет позитива, что тогда? Но всё равно пока я убегала от правды в глаза, в голове бренчало обиженное: «Не хочу я страдать! Не хочу! Не хочу!»
Я пробежалась до следующего угла, свернула и пошла тише, запыхавшись.
«И зачем мне этот чёртов выходной?!» злилась я.
Глянула на часы на старинной башне и поскользнулась. Ветки, небо, солнце, верхние этажи старых домов закружились в скоростном полёте, но за секунду до стыковки попы с землёй я ухватилась за торчащую над головой ветку и повисла. Хлопнула веками. Фуух! Гнев как рукой сняло от стресса. Встав раскорякой, я глянула на раззявистую лужу под ногами её только не хватало для последнего гвоздя в настроении сегодняшнего дня. И вдруг, подняв голову, я увидела кусок афиши на тумбе: «Жить», потом на рекламном баннере бросилось в глаза выделенное крупное «НАДО», повернула голову на растяжке было написано «Сегодня!» Ого!
Я еще раз посмотрела слева направо и прочла: «Жить НАДО Сегодня!» Три раза прочла. И набрала Агнессу.
Ой, ну ты прости меня, девочка, не хотела тебя обидеть! виновато проговорила Агнесса.
Я не обижаюсь, улыбнулась я. Уже перестала.
Ну вот и славно. Иди обратно кофе пить.
Я снова глянула на «Жить НАДО Сегодня!» и у меня вдруг возникла мысль. Очень неожиданная, скажу я вам, мысль. Откладывала я это до бóльших денег, до лучших времён, чтобы потом уж если сделать, то идеально! Но в голове перещёлкнуло, и я сказала:
Нет, спасибо! Я на днях загляну. А сейчас пойду, куплю себе обои.
Умница! Чтобы жизнь изменилась, надо делать то, что не делала раньше, когда ехала прямиком в попу! У тебя денежка хоть есть?
На какие-нибудь недорогие хватит! ответила я. Спасибо!
Я бродила по строительному супермаркету, подсчитав, что дня три просижу без шоколадок, хлеба и на работу пешком похожу. Ну и что! Не всё царевичам бессердечным жить в нормальных условиях.
В итоге мне даже на симпатичные хватило нашлось несколько рулонов английских по акции, остальные купила простые, светлые. И обрадовалась: будет чисто, наконец! Большего мне пока и не надо!
«Живу сейчас!» звенело в голове, как мантра, и настроение повышалось. Нагрузившись всем, что требуется для поклейки обоев, я пошла по торговому центру, поглядывая на витрины и внезапно впервые за -нное количество времени почувствовов себя богатой! А это оказалось не так сложно
Не знаю, как меня занесло в детский книжный, но увидев на распродаже чудесную иллюстрированную сказку про «Конька-Горбунка» я не смогла остановиться. Я же богатая сегодня! Вдобавок ещё и крошечного пони купила, кудрявого, как Маша. Обрадовалась и вдруг спросила у себя: а это ещё зачем?! Настроение, как мяч на вершине горы, покачнулось, намереваясь скатиться со всей дури вниз, но я сказала себе: «Нет. Куплю. И всё!» и легко вычла ещё семь шоколадок из своего бюджета. Пофиг.
И вдруг раздался звонок. Радостная, с пакетами, как Трындычиха с ярмарки, я неуклюже поднесла телефон к уху:
Я слушаю.
Это Андрей, вдруг раздался голос шефа. Здравствуйте снова, Катерина.
Здравствуйте, опешила я.
Вы тут кое-что забыли
Да? я покраснела и притворилась ветошью. Разве?
Я принесу завтра на работу, сказал он.
У нас разве рабочая суббота? с сожалением уточнила я.
Ах да, чёрт! В понедельник. Царевич помолчал немного, было слышно, как что-то весело кричит Маша, у меня аж на сердце потеплело от её переливчатого голоска. Он сказал: И ещё. Я не сказал. Спасибо вам.
Не за что! ответила я, просияв.
Дома я сгрузила покупки в угол и развела активную деятельность, как учуявший весну бобёр. Переоделась в маечку на бретельках и шорты топят у нас нещадно. Телефон запихнула в карман, чтобы услышать, если с работы позвонят. Они всегда звонят, даже когда я в отпуске. Накрыла газетами кровать, журнальный столик, намешала обойного клея и поняла, что как-то надо снять бумажный китайский фонарик, служащий светильником. Глянула на потолок. Три с половиной метра.
О чём я только думала, когда покупала квартиру?!
Встала на стул. Не достать. Залезла на табуретку, подставив стопку книг не дотягиваюсь. Лампу-то Миша вешал. Пошла к соседям напротив. На звонок не ответили. Наверняка Станислав Алексеевич ушёл собаку выгуливать. Я не захлопнула дверь, чтобы услышать, когда тот вернётся. Расстелила газеты. С радостным сердцем развернула рулон. От собственной непредсказуемости кровь в организме запенилась весёлыми пузырьками. Вот он, новый день моей жизни! Ура!
Я примерилась к рулону и так, и эдак, отрезала. А потом, подпевая себе под нос песенку, которую каждый день крутят на Европе плюс, решилась попробовать снять светильник сама. Подложила тряпки под древнее пианино оно выше всего. Поднатужилась и подкатила его к центру комнаты. Залезла на табуретку, потом на верхушку пианино. Чувствуя себя ловкой, как человек-паук, сняла осторожно с крючка фонарик. Вдруг в коридоре что-то хлопнуло и заскрежатало. Я резко повернулась и зацепилась кудряшками за крюк. Ой! И тут пианино тихо поехало к окну.
Нет! Нет! Нет!
Волосы потянуло, я взвигнула, чуть не уронила лампу и застыла, вытянувшись в виде буквы Зю, балансируя на одной ноге, носком другой еле доставая до края пианино, подвешенная за собственные волосы на крюк.
Нет! Нет! Нет!
Волосы потянуло, я взвигнула, чуть не уронила лампу и застыла, вытянувшись в виде буквы Зю, балансируя на одной ноге, носком другой еле доставая до края пианино, подвешенная за собственные волосы на крюк.
Мама!
Как я ни пыталась отцепиться, всё становилось только хуже пианино медленно отползало, моя шея была готова сломаться! В лучшем случае я останусь без скальпа.
В коридоре послышались шаги и лай.
Станислав Алексеевич! Станислав Алексеевич! закричала я во весь голос.
Но шаги затихли. Надежда упала в пятки. Что же делать? И тут я вспомнила о телефоне в кармане. Не в состоянии нормально повернуть голову, я, стараясь не дышать, достала из заднего кармана шорт смартфон. Провела пальцем, ткнула на контакты, пытаясь набрать соседа. Пошёл звонок, и раздался голос царевича:
Да. Что вы хотели? Катерина?
Ой, только не он! Пианино скользнуло ещё на сантиметр, и я решилась положение-то безвыходное. И он говорил, что мой должник! судорожно подумала я и выкрикнула, кривясь от тянущихся всё сильнее волос:
Андрей Викторович, вы мне нужны. Как мужчина. Прямо сейчас!
Глава 6
Хорошо, что я успел сдать Марусю в садик.
Вы мне нужны как мужчина! Прямо сейчас! вызывающе громко заявила Катерина. Требовательно так.
Ого! Недолго скромницей притворялась!
Сколько работаю с Катериной, выглядит она вечно так, будто мужчины её в принципе не интересуют. Классический синий чулок. И тут такие заявления! Вот и не верь поговоркам насчёт тихого омута Народная мудрость, мать её!
Ночь у меня была отвратительная, утро ещё отвратительнее, от дня тоже мало что позитивного можно было ожидать, а тут вдруг стало любопытно: с чего вдруг у моей подчинённой такое позднее зажигание? Неужто накатила, воспользовавшись выходным?! Чудны дела твои, Господи! Поэтому я сказал:
Адрес.
Она продиктовала. И вдруг выдала странный звук, типа стона, какой женщины издают ну вы понимаете когда. У меня взлетели от изумления брови. В трубке что-то бряцнуло.
Катерина? спросил я, быстрее подходя к машине.
Она не ответила. Чем она там занимается?! Офигела совсем?
Мой Ровер завёлся с полоборота. Воображение чего только не подкинуло, стало весело и жарко, а ещё сами собой вспомнились ножки нашей мыши-переводчицы. Очень, скажу я вам, зачётные ножки. Вид утром в футболке у неё был гораздо лучше, чем в старушечьем тряпье, которое она носит на работу. Особенно, когда к Маруське наклонилась, и я увидел её ракурс сзади аж проснулся. Недаром Тёмыч говорит, что самые скромные девочки самые страстные Походу ещё и изобретательные! Я хмыкнул под нос.
Хотя завязывать отношения с подчинённой? Да не, ну нафиг. И так не жизнь, а не прекращающийся форс-мажор. Но чёрт, любопытно же!
Упс, да она ж и лифчик наверняка спецом оставила! Типа жирный такой намёк. Хотя странно, конечно, было надевать его глубокими чашечками на головы Маруськиных кукол. Если б не Лана, я б и не заметил!
Я въехал в необустроенный ещё двор нового дома. Очень хотелось оторваться, несмотря ни на что, хотя бы просто назло Лане. Эта стервь задумала устраивать мне сцену ревности! Забыла, что мы в разводе! Тьфу, лучше б не вспоминал, сразу тошно стало. Стервь она и есть стервь.
Я выбрал нужный подъезд. Вышел какой-то мужик, и я воспользовался проник без звонка в домофон. Задумался: тринадцатая квартира это какой этаж? Третий-четвертый? Оказалось, второй. Дверь была не закрыта. Я притормозил.
А стоит ли?
Но щель приоткрытой двери выглядела так таинственно и призывно, что у меня аж в животе на мгновение что-то сжалось и взбодрило, как обычно, когда лезешь в какую-нибудь непроверенную пещеру. Я махнул рукой: зря ехал, что ли? И вошёл. Два шага. И оторопел снова.
Меня ждала картина маслом: ободранная квартира, газеты-газеты-газеты, и клоун под куполом цирка Катерина. Даром что волосы не рыжие, зато кучеряшки дыбом, как парик. Хотя нет, прищурился я, не клоун. Скорее девочка на шаре, как у Пикассо, только вместо шара пианино, а в руке японский бумажный фонарик. Воу, а маечка-то и шортики чисто условные. Изогнулась вся, вытянулась. Живописно. Хотя обычно девушки себя лепестками всякими осыпают или укладываются на столе голыми, как тарелка под суши.
Интересно, а у неё шея так не сломается?
Андрей Викторович, это вы? жалостливым голосом сказала «соблазнительница», но не обернулась. Снимите меня, пожалуйста, я застряла.
Застряла?!
Волосами зацепилась Скорее, пожалуйста, а то я сейчас без скальпа останусь!
Я глянул вверх и обнаружил, что её волосы обвивали крюк на потолке. И тут до меня дошло. Вот идиот!
Сейчас, выдал я сквозь смех.
Очень кстати на полу, на отрезанной обоине оказались ножницы. Подтолкнул под Катерину раздолбанное советское пианино такое же, как у нас в школе на пении было.
Скорее! ещё жалостливее произнесла она.
Я подобрал ножницы, встал на табуретку.