Какое-то время он жил с этим, словно с дополнительной системой сосудов в теле, пустой и пересохшей, как арыки в заброшенном ауле. Пока не появилась Вика. Девчонка с эзотерической мечтательностью, эльфийскими ушками и характерным жестом, которым она закладывала за них непослушные, перетравленные готскими красками пряди волос. Её близость пролилась по его пересохшим руслам мощным кровяным потоком, заполнила до краёв и наполнила жизнью увядшие надежды. Всё, что ему потребовалось сделать привезти девчонку сюда, что бы она провела ночь, одну ночь под ветвистым кровом Илгун-Ты.
И всё.
Ни камланий, ни обрядов, ни жертв, ни подношений, ни молитв, ни насилия. Бурхан уже вселился в неё. Незадачливого ухажёра отшивал другой человек. Вернее, уже не совсем человек, но это не важно. Важно, что он получит все ответы о себе: почему, зачем, как, для чего. Получит от существа, плотью от плоти, которого не является, но духом
Вика приподнялась на локтях и её вырвало.
Подбежавший на крик, Сергачёв бестолково топтался в метре от девушки. Она тяжело перевернулась на спину. Нити рвоты запачкали щёку, волосы прилипли в уголке рта.
Эй, ты чего?
Спьяну мысли ворочались тяжело, реакции никакой.
Девчонка не ответила. Лоб покрывала испарина, плечи вздрагивали, её трясло. Она согнула ноги в коленях и уронила их набок. Руки прижались к животу. Совсем как в его сне.
«Зачем ты нас убил?»
Виктор осоловело моргнул, отступил на шаг и вовремя. Мимо, уже падая на колени, скрежеща галькой, пронёсся Степан. Пыли не было, песок под галькой сырой, чёрный, не взвился, словно уже напитался не то речной водой, не то кровью из его сна.
Вика! услышал он. Смотри на меня! На меня смотри! Что?!
Он цапнул её за запястье, нащупывая пульс.
Болит
Она едва успела повернуть голову набок, её снова вырвало. Лицо посерело, носогубный треугольник отливал белым. Степан стирал жёлто-зеленые потёки со щеки.
Живот?!
Солнце, перевалившее за полдень, многократно отражалось в бисеринках пота на лбу. Взгляд Вики блуждал, пока не упёрся в Сергачёва, губы зашевелились.
Вика! подбежала Оксана. Её возглас и тяжёлое дыхание заглушили слова.
«Зачем ты нас убил?!»
Виктор отступил ещё на шаг.
Что?! Степан наклонился.
Вика подняла руку, дрожащий палец ткнул в сторону Сергачёва, а потом, в тишине, нарушаемой лишь сиплыми вдохами Оксаны и плеском воды, он услышал:
Это он. Он сделал
Всё, выпитое за утро и день, подкатило к горлу кислым бурлящим комком. Степан повернул к нему лицо, белое, бешеное. Радужка как два кусочка угля в голове снеговика.
Я сглотнул Сергачёв, губы дёрнулись улыбнуться и обвисли.
Степан выпустил руку Вики и разогнулся. Пальцы, испачканные рвотой, шевелились, как у Оксаны: по-паучьи, ищуще.
Что ты сделал?!
Я, Виктор безуспешно боролся с волной слабости, страх пробежал вдоль позвоночника ручейком пота. Я ничего
Он пропустил бросок Степана. Веки только сомкнулись один раз, а тот уже висел на Сергачёве, сминая в горстях нагрудные карманы рубахи. Вскрикнула Оксана. Виктор ухватил запястья нападавшего, ворот давил шею, а потом перед глазами взорвалось, хрустнуло, и болью ударило в затылок. Его отпустили тут же. Перед глазами плыло и кружилось, на губы, подбородок полилось горячо, солоно. Жутко слезились глаза. Он отплевывался кровью из сломанного носа. Ноги подгибались, Сергачева шатало и, когда мозг перестал бултыхаться в черепе, словно желток в яйце, он сообразил, что Степан попросту боднул его.
Он ждал новых ударов, но в глазах прояснилось.
Смятая упаковка мефипрестона, желто-зеленая как Викина рвота, лежала в ладони Степана на остатках левого нагрудного кармана его рубахи. Сергачёв несмело потрогал прореху против сердца, а потом Степан разорвал упаковку и вытряхнул на свет блестящий и стандарт-блистер. Пустой.
Таблеток не было. Виктор открыл рот, глаза полезли из орбит. Тошнотворный ком ухнул вниз, в желудок, а слова ринулись к горлу, столпились, забили рот вместе с кровью.
Тихо постанывала Вика.
Знаете, доктор, произнёс Степан, глядя Сергачёву в лицо жёстко, словно пощечинами хлестал наотмашь, А ведь больше вас так называть не будут
Виктор в очередной раз сплюнул кровавые сгустки и набрал в грудь больше воздуха, но Степан уже отвернулся
Мысли скакали как жабы на болоте.
Побочные эффекты мефипрестона он помнил плохо, и противопоказания едва, едва. Инструкции в коробке не было. Чёрт! Если он дал ей таблетки, надо немедленно ехать до первой больницы Пульс слабый, наполнение плохое Рвота, боли в животе, кожа холодная Лихорадка, испарина Мифепрестон с осторожностью применяют у астматиков, и вообще, с обструктивными болезнями лёгких у курящих женщин после тридцати пяти Дьявол! Не то.
Что с ней?
Оксана задышала над плечом. Он отмахнулся.
Вика, позвал он. Вика, он давал тебе что-нибудь?
Что с ней?
Оксана задышала над плечом. Он отмахнулся.
Вика, позвал он. Вика, он давал тебе что-нибудь?
У неё задрожали ресницы, лицо скривилось.
Надо ехать, надо Воспаления половых органов Гиперчувствительность?.. Почечная недостаточность?
Вика, ты в туалет сегодня ходила по-малому? Сколько раз? Вика?!
Но отёчности нет. Тошнота и рвота может быть при уремии. Гиперкалиемия? Пульс слабый, но ровный, аритмии нет. И все же интоксикация явная.
Оксана, неси аптечку. Она в багажнике
А если надпочечники?! Гидрокартизон нужен, внутривенно, сотню. И капать физраствором. И снова картизон, через сутки, ещё сотню, а то и двести. Кардиомониторинг постоянно Да, может быть. Надпочечники. Но тогда плохо
Вот.
Оксана что-то совала в руки. Зачем? Аптечка это нервное. Лабораторию из неё не развернёшь, а без точной диагностики, и немедленной терапии быстро наступит шок и кровоизлияние в надпочечники. Перемещать её нельзя: строгий покой, горизонтальное положение Пульс участился, в нитку, кожа липкая и холодная, похоже давление ни к чёрту Она сейчас слабей котёнка
Вика, позвал он.
Не отвечает, глаза закрыты. Степан приподнял веко: зрачок расширен, но на свет реагирует, взгляд блуждающий, без фокуса сознание нарушено. Думай, коновал! Ведь что-то же ты можешь сделать! В голове гудело и ухало, и самого пальцы ледяные. Этого не может быть сейчас! Особенно сейчас
Идиот!
Оксана, сумку мою быстро! На водительском
У него же преднизолон есть! И антишоковое! Захрустела галька, за спиной захлопали дверьми. Степан надорвал рукав спортивной курки Вики и с хрустом, раздирая ткань по шву, обнажил бледную руку. Из аптечки достал жгут, быстро наложил на предплечье, похлопал по сгибу. Вены бледные и тонкие, как нити, едва проступили
Рядом плюхнулась сумка. Степан дёрнул за молнию, запустил руку внутрь, подал Оксане:
Открывай, закатал рукава, подставил ладони, Лей!
Вытер полотенцем.
Вытряхивай всё
На гальку посыпалось разноцветьем коробок и бинтами. Мезатон Инъекцию делал подкожно, в обнаженный красным топом живот. Прижал ваткой, отбрасывая шприц. Что там с венами?
Вскрывай! перебросил упаковку Оксане.
Мимоходом отметил, как сноровисто, без суеты она надрывает полупрозрачный блистер, аккуратно извлекает шприц, пальцы твёрдые, ловкие. Он сломал ампулу с преднизолоном. Приготовил укол. Вновь пошлёпал по локтевому сгибу, ни черта толком Ладно, некогда. В вену попал с первого раза, медленно вдавил поршень. Всё! Сорвал жгут Сейчас все из машины выкинуть, оставить только водительское сидение, накидать спальников поровнее И капельницу можно, физраствор есть. Хуже не будет. Оксану непременно с собой, присмотрит
У Вики в уголке глаза набухла слеза. Нос заострился, тени на щеках легли глубже. Разом запали виски. Она вытянулась в струнку он видел, когда люди вот так вот вытягиваются, окончательно, без возврата, выдохнула.
И остановилась.
Пульса не было. Всхлипнула Оксана, в отдалении бормотал Кожух. Ветер шевельнул волосы надо лбом Вики, облака тенями ползли по её лицу. И его сердце продолжало биться, сильно и ровно, толкая по телу то, что было в нём от несчастливой, склонной к мистике деревенской девчушки и его собственной неведомой матери, но уже неживое, остывающее и ядовитое как некроз.
Когда Степан начал делать массаж сердца, Виктор отступил за машину, а потом боком, боком, по-крабьи, перекатился к палатке. Кровь унялась, но ощущение, что у него вместо носа выросла килограммовая свёкла, клонило голову к земле. Начали заплывать глаза
Значит, всё это был не сон. Вернее, не всё сон. Он действительно растолок таблетки, но как умудрился подсунуть их Вике решительно не помнил. Но это теперь не важно. Он нащупал в складках спальника карабин. Надо выбираться. Чёрт его дёрнул тащиться в магазин в той деревеньке?! К старику вязаться?! Вспомнят ведь. Всё вспомнят. Навороченную внедорожными ништяками Ниву вспомнят, девок и высокого симпатичного балагура в клетчатой ковбойке
«Хау! Дерсу Узала! Белку в глаз бил, однако!»
Дыши, Вика! Дыши!..
Сергачёв прижал к себе «вепря». Как в кино, ей богу! Тяжесть оружия убеждала: нет, всё взаправду, по-настоящему, доктор.
«А ведь больше тебя так называть не будут»
Нестерпимо стало себя жаль. Как же так всё запуталось-то? Отличное место в клинике, хорошие перспективы, и на работу, и на жизнь Необременительную работу и обеспеченную жизнь. Туго накрахмаленный халат, и обязательный чай от сестрички, а лимон, нарезанный аккуратными дольками. От сестрички тоже вкусно пахнет и чисто, и под халатом у неё ничего нет, кроме всегдашней готовности, необременительной, без особых претензий, в рамках, так сказать, служебных обязанностей, но за отдельные привилегии, для него пустяковые. Всё просто и ясно: дофамин, серотонин
«А ведь больше тебя так называть не будут»
Нестерпимо стало себя жаль. Как же так всё запуталось-то? Отличное место в клинике, хорошие перспективы, и на работу, и на жизнь Необременительную работу и обеспеченную жизнь. Туго накрахмаленный халат, и обязательный чай от сестрички, а лимон, нарезанный аккуратными дольками. От сестрички тоже вкусно пахнет и чисто, и под халатом у неё ничего нет, кроме всегдашней готовности, необременительной, без особых претензий, в рамках, так сказать, служебных обязанностей, но за отдельные привилегии, для него пустяковые. Всё просто и ясно: дофамин, серотонин
Ничего этого теперь не будет.
И даже петтинга с Кариной не будет
Он покатал внутри спальника оставшиеся патроны. Он же ничего не делал! Он не давал этой дуре никаких таблеток! Когда?! Ну, вытряхнул их из блистера по-пьяни, может быть, даже растолок, но давать нет! Не было этого Она умерла от чего-то другого, от другого!