Дважды Степан убегал из интерната. Без особых проблем добирался до посёлка, избегая дорог, людей, и стучал в рассохшиеся двери старой избёнки. Ландура открыла только в первый раз, потому что во второй открывать было некому, а сама Ландура уже, наверное, покоилась в лесу мертвецов в колма, а её дух весело прыгал с ветки на ветку, вселившись в юркого соболька с такими же чёрными и блестящими, как у самой бабки, глазками. А, может, дух её прямиком отправился в Верхний мир на поля Унгмару
Отец находил Степана сам. Возможно, он единственный точно понимал, где искать. И почему. Смерть старой тельмучинки оборвала одну привязанность Степана, он ощущал горькую пустоту внутри, которую нечем было заполнить или понять. Он плакал тайком, отвернувшись, а за окном машины тайга пятилась угрюмо и молча, плотнее смыкая еловые лапы, словно изломанные крылья. На крыльце интерната он в последний раз разговаривал с отцом о матери. Он вообще последний раз с ним разговаривал, а точнее, попросту прогнал, когда постаревший егерь затянул своё: «Не проси много»
Через два месяца, инспектор по делам несовершеннолетних, худая как палка, остроносая тётка в накрахмаленной до хруста форменной рубахе, сообщила Степану, что его отец считается пропавшим без вести. Бант на её шее напоминал мёртвый и почерневший осиновый лист, готовый рассыпаться ломким тленом, стоило ей ниже наклонить голову. Ещё через шесть месяцев, она же показала ему постановление районного суда о признании Дерябина Олега Степановича его отца, умершим, и сунула в смуглые ладошки свидетельство о смерти с печатью и подписями.
К тому времени, когда его отправили в Кирчановск, в областной приют, Степан уже знал, что Кельчет-И-Тек на русском означало «змеёныш», и увозил с собой из короткого детства очень немного: потери, вину и предательство. Кто кого предал, и кто перед кем виноват думалось смутно, только ворочался в груди холодный и горький комок из несказанных слов
Такой же, что, наверное, душил Вику невесть сколько времени. Сколько же сил ей понадобилось, чтобы это скрывать весь вчерашний день? А, может, и дольше? Но, кажется, они кончились. Приближаясь, Степан насмотрелся на согнутую спину, опущенные плечи, растрёпанные, неприбранные толком с самого утра волосы. Он остановился за спиной девушки. Она не обернулась. Лист на этюднике перед ней слепил отражённой солнечной белизной. Место Оксаны пустовало. Степан вздохнул. Его затея провалилась с самого начала из-зи присутствия посторонних. Оставалось утешаться тем, что здесь у Илгун-Ты его чувство окрепнет, усилится. Уверенность сделается постоянной, сомнения отступят, и позже он найдёт возможность приехать сюда с Викой вдвоём
Сейчас, он смотрел ей в спину и не чувствовал ничего.
Он мне рассказал, начал Степан и сбился.
Вика не пошевелилась. Паузу заполняли шелест ветра да плеск воды. Степан с надеждой повертел головой, высматривая вторую художницу оттянуть ненужный разговор, всё это в общем-то его не касается, и вдруг выпалил:
Ты его любишь?
Девушка вздрогнула и выпрямилась. Потом плечи её затряслись, но вместо рыданий, Степан услышал грубый, злой смех. Она запрокинула голову волосы рассыпалась по спине неряшливыми прядями, и замолчала разом как перегоревшая лампочка.
Послушай, Стёпа, сказала Вика, не оборачиваясь, А я не знаю как это. Меня никто не учил, ты понимаешь? Родители? Пара деревенских пьяниц: слюнявые поцелуи пополам с перегаром, похабная ругань и такие же похабные слёзы в похмельном раскаянии. Милота и няшность
Она поднялась, пошатнувшись и обернулась. Лицо было жёстким, застывшим и белым, как лист на этюднике, только под глазами угольные тени. Рот некрасивый, углы дёргаются, растягивался в гримасу
С пятнадцати лет я живу одна. Смазливая деревенская девочка в большом городе хреновое сочетание
Я
Нет уж погоди, я договорю, она заложила прядь волос за ухо характерным жестом, который сейчас выглядел так, словно отбрасывал за спину все возражения. Обычно, тебя просто хотят трахнуть, слегка подпоив. В лучшем случае, покормят хорошо если не «кислотой», но и тут логика невесёлая: чем больше вложений, тем сильнее должна быть отдача. Так что, мой первый сексуальный опыт больше похож на изнасилование, чем на девичью мечту о любви
Он растерялся. Девушка перед ним походила на Вику, которую он «узнал», не больше, чем чёрт на младенца: сухие, потрескавшиеся губы, синеватые тени в носогубных складках и лихорадочный блеск глаз.
С пятнадцати лет я живу одна. Смазливая деревенская девочка в большом городе хреновое сочетание
Я
Нет уж погоди, я договорю, она заложила прядь волос за ухо характерным жестом, который сейчас выглядел так, словно отбрасывал за спину все возражения. Обычно, тебя просто хотят трахнуть, слегка подпоив. В лучшем случае, покормят хорошо если не «кислотой», но и тут логика невесёлая: чем больше вложений, тем сильнее должна быть отдача. Так что, мой первый сексуальный опыт больше похож на изнасилование, чем на девичью мечту о любви
Он растерялся. Девушка перед ним походила на Вику, которую он «узнал», не больше, чем чёрт на младенца: сухие, потрескавшиеся губы, синеватые тени в носогубных складках и лихорадочный блеск глаз.
При чём здесь любовь, сказал он и подумал: «Ей плохо. Физически плохо»
Откуда мне знать? Я одно поняла: чтобы спать с кем-то, а уж тем более рожать кому-то детей, нужно по крайней мере этого хотеть
Намёк был прозрачным, как вода в Кожухе, не скрывающая жёсткое каменистое дно.
Степан скривился.
Он же просто мудак. Ни ты, ни твой ребёнок ему не нужны
Я знаю, сказала Вика, Но тебе это очков не добавляет, уж извини
Она сделала движение рукой, похожее на утешительный жест, но Степана не коснулась. Веки покраснели, Вика моргнула и, качнувшись, быстро пошла к палатке
А до него вдруг дошло, и ясность та самая, первая, полыхнула остро, аж слёзы выступили. Ломило переносье, он ничего не видел, а рот сам собой растягивался в улыбке.
Выходить было мучительно стыдно. Оставаться и ждать никакой возможности. Волосы на затылке шевелились, озноб скоблил кожу как тёркой. Оксана чувствовала за спиной движение, голова вжималась в плечи, словно за секунду то того, как Димкины руки обхватят её и зажмут рот.
Вот только Димку убили в каком-то безымянном ауле под Гудермесом во вторую Чеченскую, и привезли домой в запаянном ящике. А она знала. Теперь знала. Ударной волной Димке размозжило грудь и переломало ключицы. Обломки рёбер проткнули кожу. Правый рукав сорвало, и шуршащий подлесок зелёнки присыпал его прошлогодней листвой и щепками, вместе с оторванной кистью, распухшей и потерявшей форму, словно скомканная красная варежка. Осколком срезало пол-лица, чёрная кровь запеклась в височной впадине, обломки зубов влажно блестели меж синюшных жгутов челюстных мышц Она обещала проводить его в армию и не пришла, побоявшись, что вцепится в него и не отпустит. Никогда
Теперь он стоял за спиной Оксаны, подкравшись как всегда неслышно, скалясь и подрагивая от предвкушения
Оксана пискнула и выскочила на свет.
И подавилась воплем. Степан не ушёл. Не побежал за Викой. Не побрёл к воде, сломленный унижением. Не сел на камни, спрятав лицо в ладони, сотрясаясь плечами. Нет, он стоял у этюдников, слепо таращась на Оксану и лыбился во все дёсны.
У неё закружилась голова, девушка сделала несколько шагов на ватных ногах и остановилась, когда взгляд Степана сфокусировался на ней. Углы рта опустились, темные глаза прояснились, одна бровь приподнялась. Обычный Степан, ровный и флегматичный. Почудилось ей всё?
Ты чего?
Оксана помотала головой, кое-как добрела до этюдника и плюхнулась на стул. Ветер с реки шевелил волосы, гладил прохладной ладонью лоб, стирая испарину. Шелестела бумага С последнего наброска на Оксану внимательно смотрела пустыми глазницами сморщенная голова в переплетении корней
Можно?
Она не слышала, как он подошёл. Ну и что, пусть смотрит. С неё достаточно. Домой. Несколько минут Оксана разглядывала свои испачканные ладони, в линии жизни правой залегла рыжая хвоинка. Она колупнула ногтем
Что ты в ней нашёл? спросила Оксана. Она хотела поднять голову, обернуться, но взгляд зацепился за Ведьмин палец, который, кажется, наклонился сильнее, словно упругие струи Кожуха подкосили утёс окончательно, и он вот-вот рухнет, сползёт крошащимися обломками в реку, открыв под собой пустоту и черноту. Она не знала Вику. От слова «совсем». Улыбчивая, красивая, склонная к мистике и легкомысленным заявлениям, которые выдавались за эксцентричность оболочка, натянутая на изломанный каркас; паутинный кокон, облепивший сухой и мёртвый куст, Извини, я не нарочно подслушала. Просто
Я узнал её.
Что?! Как это?..
Оксана подняла лицо и прищурилась. Слепило солнце. Он шутит что ли?
Что?! Как это?..
Оксана подняла лицо и прищурилась. Слепило солнце. Он шутит что ли?
Фигура пожала плечами.
Похоже на дежа-вю Воспоминание о прежней жизни или будущей. О том, что случится, уже случилось Как-будто я давно врос в неё кровью, и узнал родного человека, которого никогда не видел.
Оксана приставила ладонь ко лбу козырьком, пытаясь разглядеть выражение его лица. Нет, ну не хочешь отвечать не надо. Зачем стебаться?
Похоже, ты слишком часто здесь бываешь пробормотала она, отворачиваясь. Разве это любовь?
Я этого не говорил, в голосе проскользнуло удивление, но только на миг, А потом, на этот счёт есть множество мнений. И всё они правильные.
То есть?
Ей не очень хотелось знать на самом деле. И разговаривать. Она принялась собирать наброски, небрежно укладывая их в папку. Вряд ли она станет что-либо из этого делать. Жаль только времени и придётся искать другую тему для курсовой
Вика ведь не так уж и не права, на самом деле
Оксана закрыла этюдник, осталось сложить его, отнести к машине и по приезду домой выбросить наброски вместе с воспоминаниями о нелепой и жутковатой поездке.
Спроси у ста человек, что такое любовь, и получишь сто невнятных определений. Прочти сотню книг и узнаешь те же мысли, в огранке изящной словесности, но даже лучшие из них это просто слова. Слова не важны. Значение имеют лишь поступки
Оксана слепо ощупывала пальцами потёртую фанерную поверхность этюдника
Вот, наш замечательный заведующий терапией мечется между людусом и прагмой, между тягой к удовольствиям и разумным расчётом, но спроси ты его о любви, он скажет, что это всего лишь гормональная целеполагающая мотивация к образованию парных связей. Нельзя сказать однозначно, что он неправ, вот только на деле от его понимания любви остаются вот такие вот Вики