Меня это не устраивало.
Навьен, позвала раздраженно.
Тысячник все так же продолжал смотреть в окно, а затем, сглотнув, произнес:
Каиль, князь молод, богат и умен. Так что о смерти тебе думать определенно рано.
Как сказать, возразила я.
И едва Навьен взглянул на меня, пояснила:
Сегодня от смерти меня спас ты. Но что если в какой-то момент ты просто не успеешь?
Навьен странно усмехнулся, покачал головой, и снова глядя в окно, тихо спросил:
Ты никогда не ощущала себя особенной, Каиль?
Я промолчала.
Нет? догадался Навьен, все так же глядя в окно. Напрасно. Есть три параметра, которые клином сошлись в тебе. Первый доброта. Второй сила духа, сила твоей личности. Третий вкус крови. Ты сладкая. Во всех смыслах этого слова. Это знаешь как хороший кофе, поданный в хорошей кофейне напиток, который притягивает оформлением, ароматом, вкусом. Ты притягиваешь. Неявно. Не сразу. Но чем больше на тебя смотришь, тем меньше хочется отвести взгляд.
Странно было слушать это от того, кто продолжал смотреть в окно, и говорил, глядя все туда же.
И я тебя не спас, словно с трудом выталкивая из себя каждое слово, продолжил он, я подставил тебя под удар. До того момента, пока у вампиров имелось подозрение, что ты особенная тебя не трогали. Ядовитые змеи это скорее утонченное издевательство, чем полноценная угроза. Просто, понимаешь, все полагают, что хорошо знают Даркана и князь слишком умен и коварен, чтобы позволить себе спонтанные поступки. Они не знают его я знаю. Он женился спонтанно. Даркан никогда и ни с кем не срывался, ты же завела его с пол оборота, ты довела его до такой степени Князь никогда не опускался до выражения собственных эмоций. А с тобой
Резко выдохнув, он неодобрительно покачал головой и произнес:
Зря я это затеял. Битва без шанса на победу, без права на надежду, с привкусом горечи собственной подлости на губах. Вероятно, будь я помоложе, утешился бы мыслью, что ты во всем виновата. На подобии того, что любят говорить серийные убийцы по поводу того, что жертва нарывалась сама, может выдал бы что-то в духе «Нельзя быть такой красивой», но Но!
И Навьен посмотрел на меня.
В мои глаза.
Посмотрел так, что сердце пропустило удар.
Я, пустая кофейня, тысячелетний вампир на расстоянии вытянутой руки, и что вы знаете об неимоверном энтузиазме? Таком, который просыпается тогда, когда тебя уже не просто прижали к стенке, тебя пригвоздили к ней копьями и терять уже практически нечего. Абсолютно нечего терять, кроме самоуважения.
Моего, по факту, никогда и не существовало. Я знала, что нравлюсь Навьену. Говоря откровенно, он мне нравился тоже, но мы были по разные стороны баррикад. Он вампир, а я та, кому до осточертения надоела вампирская вседозволенность.
Тони, дай пива! крикнула, перекрывая шум негромкой музыки.
Хозяин кофейни выглянул, из-за дверей на кухню и спросил:
Тебе какого, Каи?
Глядя в глаза Навьена, я ответила:
Темного, крепкого с привкусом горечи.
А что, гулять так гулять.
Ты ведь не будешь его пить? хрипло спросил вампир.
Буду, ответила я, поднимая руку и поправляя волосы.
Следующим пунктом шло вызывающее облизывание губ, и Навьен замер, едва дыша и напряженно глядя на меня.
Тони молча принес полный бокал пива, молча ушел. Я взяла запотевший ледяной бокал, отсалютовала Навьену, и, сделав первый глоток, перешла к делу:
Для начала смотаемся в ТЦ «Сияние», хочу переговорить с Ивгеной Женьер.
Еще глоток, с огромным удовольствием, и я констатировала:
Горькое, очень горькое, примерно как предательство, да?
Скрежетание зубов казалось, перекрыло музыку, но эту партию раздавала я.
Кто мог передать другим князьям информацию о крушении надежд князя Даркана на мою исключительность?
И пока Навьен напряженно размышлял, я с огромным удовольствием допила пиво. Действительно горькое, примерно как мои сожаления о моей же жизни, но в доме Даркан сейчас восстанавливали порушенное княжной Мортем, и делали это люди. Свежеобращенные люди. Бригада простых рабочих, которые, судя по всему сегодня утром тупо не доехали до работы. Я слышала жуткие истории о вампирах и их отношении к нелегальным трудовым мигрантам строителей закапывали. Живьем. Как только объект строительства был закончен. Не знаю, правда это все или нет, происходило ли подобное, или все это только слухи, нов доме Даркан сейчас трудились свежеобращенные. И после такого к семьям не возвращаются.
Чего ты добиваешься? вдруг спросил Навьен.
Хочу, чтобы вы все сдохли. Все. Скопом. Навечно. Хочу, чтобы убийцы получали по заслугам, чтобы законодательство было одинаковым как для кровососов, так и для людей, хочу справедливости.
Я опрокинула бокал, ловя губами последние капли горького пива и да я хотела справедливости.
Черт возьми, я хотела справедливости. И чтобы такие, как княжна Мортем больше не убивали безнаказанно, а лучше, чтобы они вообще больше не убивали.
Хороший вампир мертвый вампир, это было моей жизненной позицией.
Но озвучивать ее при тысячелетнем упыре я не собиралась.
Давай так, глядя на капли, конденсирующиеся на поверхности запотевшего бокала, произнесла я, есть два варианта. Вариант первый ты возвращаешь меня князю. В принципе, Даркан умен, и, я не знаю какие у вас отношения, но что-то подсказывает мне, что у любого доверия есть определенный лимит, а ты свой скажем так истратил. Как ты думаешь, сколько слов мне потребуется, чтобы донести это до Даркана?
И я перевела взгляд со стакана на Навьена.
Взгляд тысячника мне ожидаемо не понравился тяжелый, внимательный, пристальный, изучающий и полный глухой ненависти.
Или, продолжила я, вновь глядя на стакан, мы отправляемся в ТЦ «Сияние», я помогаю тебе расследовать дело с подставой князя, а ты тупо не мешаешь мне. Идет?
И взгляд Навьена стал откровенно нехорошим. Несколько секунд, я заставляла себя смотреть исключительно на стакан наслаждаться игрой света на запотевшем стекле, и не видеть того, как на лице тысячника печатью ненависти проявляется основательный жизненный опыт. Навьену тысяча лет. Тысяча. Я могла развести любую полицейскую шестерку или арестованного, но разводить тысячелетнего вампира мне было явно не по силам. Он видел все. Видел, понимал, осознавал. Знал, что я подставлю, так же легко и естественно, как подставила ночью, взломав вампирскую базу с файлами про сопротивление. Знал, что мне достаточно слова, чтобы уничтожить его. Знал. Он все прекрасно знал. Он меня видел на сквозь, но
И взгляд Навьена стал откровенно нехорошим. Несколько секунд, я заставляла себя смотреть исключительно на стакан наслаждаться игрой света на запотевшем стекле, и не видеть того, как на лице тысячника печатью ненависти проявляется основательный жизненный опыт. Навьену тысяча лет. Тысяча. Я могла развести любую полицейскую шестерку или арестованного, но разводить тысячелетнего вампира мне было явно не по силам. Он видел все. Видел, понимал, осознавал. Знал, что я подставлю, так же легко и естественно, как подставила ночью, взломав вампирскую базу с файлами про сопротивление. Знал, что мне достаточно слова, чтобы уничтожить его. Знал. Он все прекрасно знал. Он меня видел на сквозь, но
Я люблю тебя.
Я вздрогнула от его слов, и едва не обронила бокал Навьен перехватил его в полуметре от пола. Перехватил. Поставил на стол. И посмотрел на меня.
Твою мать, я не могла на него смотреть!
Не могла. В окно, на муху, запутавшуюся в паутине ловко раскинувшего сети у форточки паука, на пылинки, проявившиеся в свете прямых солнечных лучей, на стакан, который вампир поставил на стол, но не на него.
Я чувствовала себя тварью. Знала, что тварь он, он и все ему подобные, знала это просто преотлично, но тварью чувствовала себя я. Подлой, расчетливой тварью.
Наверное, стоило расставить все точки над и уже тогда. Наверное, следовало остановить. Наверное, предупредить, что ли я не знаю. На душе было паскудное чувство, на губах горчило выпитое пиво в доме князя Даркана трудились свежеобращенные люди.
Мне достаточно было вспомнить о них, чтобы ощущение «паскудная же я тварь» переросло в «паскудная, но справедливая».
И я заставила себя посмотреть на Навьена.
Зря.
Из его глаз на меня смотрела пропасть. Огромная бездонная пропасть. Тьма прожитых веков. Глухая ярость и смирение. Я не могла это понять. Навьен же все видел. Он точно знал, что мое предложение тупая разводка. Он
Просто живи, произнес он, все так же глядя мне в глаза. Дай шанс Даркану и живи, Каиль.
С губ сорвалось тихое:
А ты?
Он мог растоптать меня уже после этого вопроса. Мог убить, мог просто «не спасти», мог Он мог многое. Но достаточно было уже того, как Навьен на меня смотрел и от этого всепонимающего взгляда мне становилось неловко и стыдно.
Просто подставлять под удар свою жизнь это одно, но я точно знала, что и Навьен теперь тоже не выживет. Такие как он не разбрасываются словами. Такие как он, не разбрасываются признаниями. Такой как он он просто подарил мне шанс спасти кого-нибудь еще, ценой его жизни. И от этого становилось отчаянно мерзко, паскудно и горько.
Мне горько. Словно я предавала не кровососа, а кого-то очень близкого, кого-то чье доверие я не заслуживаю вовсе, кого-то кто имел силы честно сообщить о своих чувствах, даже осознавая, что он для меня даже не зверь хуже.
Ладно, погнали, я поднялась, словно сбрасывая с себя ошметки моей совести, дел по горло!
Как часто за показной дерзостью и хамством, мы скрываем растерянность? Слишком часто, чтобы об этом задумываться.
Думать сейчас я не хотела.
Мы покинули кофейню Тони, и я отметила, что Навьен расплатился налом, а не кредиткой. Кажется, мое предположение о том, что кто-то в доме Даркан сливал инфу налево, оказалось верным, и Навьен теперь не хотел светить картой в принципе. Интересно, князь знает о покушении? В курсе, что я выжила?
В этот момент Навьен придержал меня в дверях и вышел на улицу первым, а я поняла Даркан, знает, что я с его тысячником. И, вероятно, ему этого достаточно, чтобы быть абсолютно уверенным в моей безопасности.
Кто знал, что мы уехали? спросила, спускаясь вслед за вампиром по ступенькам.
Навьен не ответил, но догадаться было не сложно. Это был не просто тот вампир, который видел, с кем я уехала, таким мог оказаться любой в доме, это был тот вампир, который имел доступ к счетам князя и, вероятно, самого Навьена.
А кто у нас имеет доступ к счетам и в курсе моей фальшивой «неуникальности»?
Ммм, личный секретарь? небрежно поинтересовалась я.
Навьен промолчал, но мне достаточно было мимолетного взгляда, чтобы понять я была права.