Владыка, привыкший к тому, что за ним постоянно ходят разные люди, так же спокойно отнесся и к наблюдавшему за ним малайцу. Он знал, что придет время, когда незнакомец сам подойдет к нему.
Это случилось через несколько дней. Владыка, по своему обыкновению, с молитвой сначала обошел весь палаточный городок, а потом отправился вдоль кромки воды до дальнего обрывистого берега. Он уже знал о тайфунах, услышав ночной разговор двух моряков из команды парохода «Кристобаль», на котором перевозили беженцев.
«Этих русских мы знаешь куда везем?» «Знаю, на тайфунный остров». «А зачем?» «Погибать». «Да, это вероятно». «Вероятно! Скажешь!» «А что тут говорить? Детей жалко». «Выпивка у тебя осталась?» «Держи».
Владыка стоял на палубе, слушал этот разговор сквозь приоткрытое окно иллюминатора. Тихонько отошел в сторону.
И сразу, как оказались на острове, он начал обходить его с молитвой. На вторую ночь он определил, что к рассвету как раз успевает дойти до обрывистого мыса и вернуться обратно. Дождь, правда, надоедает подрясник намокает, липнет к телу, идти становится нелегко. Но в Шанхае, когда тридцать километров предстояло пройти по голому полю к дому для душевнобольных не только в дождь, но и в пургу, бывало и потяжелей. И он к таким переходам себя приучил, укрепляясь непрерывной молитвой.
В эту ночь дождь перестал нудить и в небе показалась луна. Она проложила по морю дорожку и, казалось, звала пройтись по ней. Дорожка была не серебристой, как на Северском Донце, а золотой. Владыка даже остановился впервые здесь открылась перед ним такая чудная картина.
Благодарю Тебя, Господи, вслух произнес он и опустился на колени. Услышь меня, Вседержитель. Ты прекратил дождь. Прекрати же и страшные напастья, которые настигают остров сей. Даруй спасенье детям. Они готовы служить Тебе. Впрочем, не как я хочу, но как Ты велишь.
Он поднялся с колен.
Ночь была так тепла и светла, что он невольно вспомнил Адамовку, себя мальчишкой, лежащим на сеновале. Он смотрел в небо, на яркие украинские звезды. А теперь смотрит на море. Здесь оно называется Восточно-Китайским, а перед ним Манильский залив. Он на другом конце света, но разве и здесь не чудесен мир, созданный Господом? Прекрасна и украинская ночь, прекрасна и ночь здесь, на филиппинском острове Тубабао.
Владыка почувствовал, что малаец стоит за его спиной. Повернулся к нему, улыбнулся.
Ну, пойдем вместе, брат, сказал он и показал рукой в сторону палаточного городка.
Ты молился, сказал малаец на своем языке.
Филиппинских островов, больших, малых и совсем крошечных, более тысячи. Живут на них тагалы, биколы, высайя и другие народности. Говорят более чем на ста языках. Есть католики, есть мусульмане. А вот этот малец, похоже, станет первым православным на Филиппинах.
Малаец обратился к владыке на наиболее употребляемом здесь языке, на котором говорят тагалы.
Может, ты немного знаешь по-английски? спросил владыка. И увидев, что малаец отрицательно покачал головой, перешел на русский. Ну хорошо, думаю, ты меня и так поймешь. Видишь, какая ночь, какая луна, какие звезды! Он показал на небо. Чудо, верно? И творец Господь!
И он указательным пальцем опять показал на небо.
Малаец понял, радостно кивнул:
Хоспод! Хоспод!
Так! Господь! Давай Ему пропоем славу. Прислушайся и повторяй за мной: «Господи, услышь меня» Ну, давай!
Хоспод услиш менья
Так, так. И дальше: ««Услышь меня, Господи»..
Услиш менья Хосподи
Голос у владыки был негромкий, слух неважный, а у малайца и вовсе был тонкий теноровый голосок. Но в сердце владыки уже мощно звучал хор. Вел моление ко Господу глубокий, сильный бас, вроде баса знаменитого диакона Розова, который владыка слышал на пластинке у одного шанхайского любителя церковного пения:
Внемли молению моему
И была непривычно тиха филиппинская ночь.
И внимал молитве и Манильский залив, а за ним Восточно-Китайское море, а за ним Тихий океан.
И золотом отливала лунная дорога, ведущая прямо к Господу.
И в самый сезон тайфунов все они обошли стороной остров Тубабао, где день и ночь молился архиепископ Шанхайский Иоанн. За двадцать семь месяцев, что жили здесь русские люди, впервые и океан, и земные недра, где клокотала кипящая лава, успокоились, не принесли бедствий и разрушений.
Лишь один раз грозный тайфун, поднявший огромную волну, двинулся на Тубабао. Но, не дойдя до него, вдруг повернул и унес волну в сторону океана.
И только после того как ушли отсюда русские изгнанники, уехав сначала в Манилу, а оттуда в Америку, тайфун обрушился на Тубабао, следа не оставив от палаточного городка.
Глава одиннадцатая
Панихида на площади
Примерно так мне рассказывал отец о подвиге владыки Иоанна, закончил свой рассказ Алексей Иванович. И если он мог тайфуны останавливать, то что говорить о наших болезнях или других проблемах? Но все же не могу умолчать о его поездке в Вашингтон. Ведь ему предстояло получить разрешение властей США на въезд наших шанхайцев. Вы только представьте: лететь через полмира, добиваться встречи с самыми высокими государственными деятелями! Кто примет его, какого-то никому не известного русского священника, да еще из Китая?! И вот является этот худенький человек в старой, потрепанной рясе в Вашингтон, никого там не знает. Сидит на ступеньках Капитолия сутки, вторые Его вынуждены принять и разрешить въезд всем русским скитальцам. Их насчитывалось более четырех тысяч.
Алексей Иванович полез за платком.
Вы все замечательно описали, дорогой Алексей Иванович, сказал отец Александр. Не хотите ли прохладненькой минералочки, как говорит моя младшая? Я тут бутылочку припас на всякий пожарный.
Пожалуй.
Значит, вы сначала побывали в Штатах? А уж потом в Париж? спросила Людмила Михайловна. Маме удалось оформить визу в Сидней. А вам?
Моего отца владыка взял с собой сразу, когда митрополит Анастасий определил его служить в Европе. Кафедра была в Брюсселе, потом в Париже. Там отец получил образование, женился. Там я и появился на свет.
Ваш отец долго служил с владыкой? вступил в разговор Милош. Не был ли он с ним в Марселе?
Понимаю, куда вы клоните. Нет, в Марселе владыка служил один. Никого с собой не брал во избежание неприятностей.
Ваш отец долго служил с владыкой? вступил в разговор Милош. Не был ли он с ним в Марселе?
Понимаю, куда вы клоните. Нет, в Марселе владыка служил один. Никого с собой не брал во избежание неприятностей.
Неприятностей? удивился Иван, внимательно слушавший все разговоры о владыке. Каких?
Больших, отец Александр вздохнул. Дело в том, что владыка ни на одного архиерея не похож. В Марселе он служил панихиду по убиенному королю сербскому Александру I. Служил прямо на улице, на том месте, где короля убили. [5]
Я слышала, что он служил босой, сказала Людмила Михайловна.
Это правда, подтвердил Милош. В знак особого покаяния и верности Богу еще с древности был обычай ходить босым. Григорий Богослов так поступал, например. А ведь это учитель Церкви. Но многие это поведение владыки резко осуждали.
Скажите, Милош, в чем, собственно, причина убийства короля? И почему это произошло в Марселе? Можете пояснить?
Охотно. Все произошло в октябре тридцать четвертого, когда над Европой уже навис Гитлер. Фашизму надо было противостоять, и наш король Александр намеревался заключить договор с Францией. Вот он и отправился морем на военном эсминце в Марсель, потому что там установлен памятник французским добровольцам, которые сражались вместе с сербами против немцев в Салониках. Визит короля должен был начаться с возложения венка в память о франко-сербском союзе в Первую мировую.
Понятно. А немцы, разумеется, этого союза не хотели.
Фашисты, уточнил Милош. Они действовали через своих агентов и в Италии, и в Хорватии. Король Александр упразднил сербско-хорватский парламент, куда входили еще и словенцы. Создалось королевство Югославия, что ни в коей мере не устраивало хорватов. Вот тогда и появились головорезы по имени «усташи» «повстанцы». Они хотели создать самостоятельное государство. И не брезговали ради этой цели ничем.
Убийца из усташей?
Нет, черногорец. Но тоже фашист. Причем особо жесткий некто по кличке Владо-шофер. Вот его-то и подготовили то ли итальянские, то ли немецкие фашисты. И короля хладнокровно расстреляли. Убили и Луи Барту министра иностранных дел Франции. После этого никакого антифашистского союза не создали, и Гитлер подчинил всю Европу пока не напал на русских.
Федор читал про убийство сербского короля. Знал, что его особо почитал Блаженнейший. За то, что король принял русских изгнанников. За глубокую скорбь по убиенному государю императору Николаю II и его семье, прославленным во святых Зарубежной Церковью.
И еще по многим причинам.
Федор слушал рассказ Милоша, и увиделся ему солнечный осенний день, гладь голубого моря, эсминец в сопровождении французских военных кораблей, идущий к причалу марсельского порта
Блаженнейший особо почитал сербского короля Александра I Карагеоргиевича
Вот король Сербии Александр I Карагеоргиевич в полной адмиральской форме сходит по трапу на набережную. Навстречу ему в черном сюртуке, в белоснежной манишке с галстуком-бабочкой, в безукоризненно отглаженных узких брюках и лакированных башмаках идет седовласый Луи Барту, стройный и элегантный, несмотря на свои семьдесят два года. Рядом с ним генерал Жорж, начальник штаба Салоникского фронта, где героически сражались сербы и французы в Первую мировую. Они садятся в лимузин с открытым откидным верхом. Ступенька у лимузина длинная, вдоль всей кабины, от переднего колеса до заднего. Сопровождения мотоциклистов нет. Лишь впереди лимузина гарцуют два офицера на лошадях.
Короля охватывает беспокойство. Потому что полицейские стоят спиной к людям, которые выстроились на тротуарах вдоль улиц. Они не видят, что происходит позади них. Короля предупреждали о готовящемся покушении, почему же французы так легкомысленно отнеслись к его безопасности?
Лимузин ползет со скоростью четыре километра в час, а по протоколу должен проезжать двадцать километров в час.
Вот лимузин выезжает на главную улицу Марселя, Ла-Канбьер. Вот и площадь Биржи, где над входом в здание муниципалитета вывешены французский и сербский флаги
Внезапно из толпы выскакивает человек в сером костюме, бежит к машине. Запрыгивает на удобную, широкую ступеньку лимузина и оказывается прямо против короля. Выхватывает из кармана наган и стреляет.
Король валится на дно машины.
Убийца стреляет в Луи Барту и генерала Жоржа.
Король валится на дно машины.