А он не мог отправить вас в местную школу грамоты?
Тристан в нее ходил, однако школ для девочек в округе не было. Она заговорила тише. Кроме того, маман не хотела, чтобы я появлялась в деревне, где меня называли «дочерью французской шлюхи». Тристан легче переносил унижения в наш адрес со стороны местных.
При мысли о маленькой девочке, которую оскорбляли просто за то, кем она родилась, Максимилиан с трудом подавил желание выругаться.
Английские крестьяне могут быть весьма недалекими, произнес он сердито.
Лизетт развела руками.
Особенно когда страна воюет с Францией. Выражение ее глаз стало печальным. Кроме того, когда жена папá умерла, каждая незамужняя женщина на двадцать миль вокруг надеялась заполучить его себе в мужья. И то, что он хранил верность своей «французской шлюхе», приводило их в бешенство.
Представляю.
Правда в том, что мы всегда были здесь чужими.
А во Франции не были?
Отставив бокал, она поднялась и начала убирать со стола.
Были. Здесь я наполовину француженка. Там наполовину англичанка. Я везде чужая.
Максимилиан очень хорошо ее понимал. До смерти Питера он был вторым сыном, а когда того не стало, внезапно превратился в наследника герцогского титула. Затем его отец сошел с ума, и к Максимилиану перешло еще и это ужасное наследие, груз которого с каждым годом становился все тяжелее. День, когда он стал герцогом, был радостным и печальным одновременно. Однако тогда Максимилиан, по крайней мере, знал, что является герцогом Лайонсом.
А теперь?
Теперь он вновь не знал, кто он. Именно потому вся эта история с Бонно так его злила.
Значит, вы из Девоншира, да? решилась спросить его Лизетт, соскоблив ножом остатки пищи с тарелок и составив их одну на другую.
Не совсем. Я не живу в своем девонширском поместье, хотя и приезжаю туда время от времени. Я живу в Исткоуте15, в Мосбери-хаусе.
Она посмотрела на него, выгнув бровь.
В смысле, когда вы не в своем лондонском доме или еще каком-нибудь из ваших многочисленных владений? Полагаю, у вас их немало. Для того чтобы быть настоящим герцогом, у вас должно быть как минимум пять поместий.
Максимилиан подумал о том, чтобы сказать ей, что большинство людей считает грубым и вульгарным так вот нагло обсуждать богатство. Однако Лизетт, вероятно, и сама об этом знала, и ее это совершенно не волновало. И он находил это довольно интригующим.
У герцога Веллингтона всего одно, заметил он.
А у герцога Девонширского восемь, не считая его лондонского особняка. Она с прохладой смотрела на него. Так сколько у вас? Десять? Одиннадцать?
Семь, не считая моего «лондонского особняка», ответил Максимилиан раздраженно.
Всем, кого бы он ни встречал, его богатства внушали благоговение. А она вела себя так, словно эти богатства были его недостатком. Впрочем, чего еще можно было ожидать от француженки, чья мать выросла в нищете во времена Революции?
Насколько тяжело было во Франции после войны? перешел в наступление Максимилиан, желая увести разговор от темы презренного металла. Вам троим удавалось самим выживать в Руане?
Она мрачно на него посмотрела.
Я никогда не жила в Руане.
Значит, в Париже, сказал он многозначительно.
Скрестив руки на груди, Лизетт сверкнула на него глазами.
Вы только что попросили меня не лгать вам. Потому перестаньте пытаться выяснить, откуда я, или вы не оставите мне выбора.
А, но тогда я получу еще один поцелуй, не сумел сдержаться Максимилиан.
Только если будете знать, что я солгала, парировала она, и ее глаза блеснули.
Нечего возразить, хохотнул он.
Она была единственной женщиной из всех, кого он встречал в своей жизни, которая ему по-настоящему нравилась. Или, по крайней мере, единственной, которая заставляла кровь в его венах течь быстрее.
Именно это сейчас и происходило. Вид того, как Лизетт занимается домашними делами, напомнил Максимилиану о том, что она женщина, а он мужчина. Женщина и мужчина, которых тянуло друг к другу. И они были в этой комнате одни, так что никто не мог указывать им, как себя вести.
Словно ощутив его мысли, она залилась краской и вновь начала прибираться.
Для этого, знаете ли, есть слуги, сказал Максимилиан.
Только если один из них заглянет сюда до утра, ответила Лизетт раздраженно. Трактир забит под завязку, и обслуга, похоже, не торопится нами заняться. А мне не нравится беспорядок вроде этого.
Максимилиан встал.
Да, похоже, они довольно невнимательны. Им уже давно следовало бы прийти и поинтересоваться, нужно ли нам что-то еще. Придется сходить напомнить им, кто за все это платит.
Она расхохоталась.
Что здесь такого смешного? спросил он сердито.
Вы управляющий, помните? ответила она довольно едко. Не думаю, что мистер Кейл покажется им настолько же угрожающим, как герцог.
Проклятье. Он забыл об их маскараде.
Зато они явно не откажутся от его золота.
И это привлечет к нам еще больше внимания. Вы и так уже привлекли его достаточно, заняв эти апартаменты.
Максимилиан фыркнул.
Это вряд ли можно назвать апартаментами.
Нет? Когда мы с Домом ехали в Лондон полгода назад, я делила комнату в трактире и кровать с пожилой женщиной, которую никогда до этого не встречала, а он делил другую с ее сыном.
Господи боже, пробормотал он. Люди действительно так делают?
Постоянно. Ее глаза шаловливо блеснули. Не считая, по-видимому, богатого мистера Кейла, управляющего, который может позволить апартаменты для себя и своей жены, несмотря на его утверждения о нежелании привлекать к себе внимание.
Максимилиан сузил глаза:
Вам это доставляет удовольствие, не так ли?
Огромное, ответила она, ухмыльнувшись. Хотя мне не следует подначивать вас по этому поводу. Мне и правда нравится иметь собственную комнату и собственную кровать. Внезапно на ее лице появилось выражение смятения, и она вновь стала настороженной. Точнее, собственное место для сна, поскольку вы, разумеется, захотите занять кровать, а поскольку мы определенно не будем спать вместе
Максимилиан сузил глаза:
Вам это доставляет удовольствие, не так ли?
Огромное, ответила она, ухмыльнувшись. Хотя мне не следует подначивать вас по этому поводу. Мне и правда нравится иметь собственную комнату и собственную кровать. Внезапно на ее лице появилось выражение смятения, и она вновь стала настороженной. Точнее, собственное место для сна, поскольку вы, разумеется, захотите занять кровать, а поскольку мы определенно не будем спать вместе
О, во имя Господа, за кого вы меня принимаете? Я не стану заставлять вас делить со мной постель и, черт возьми, точно не заставлю вас спать на канапе. Я лягу здесь, а вы в спальне.
Она посмотрела на него с сомнением:
Вы уверены? Это канапе не выглядит таким уж удобным. Ее тон стал напряженнее. А если вы прокрадетесь ко мне в кровать посреди ночи
Я бы такого не сделал. Заприте дверь спальни, если вы мне не доверяете. Он выпрямился. Одну ночь я могу поспать и не в кровати.
Как скажете. Она развернулась, собравшись идти в спальню, однако затем замерла. Но есть еще одна проблема. Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне эм расстегнуть платье и развязать корсет.
Гори оно все синим пламенем, пробормотал Максимилиан тихо.
При мысли о том, как она раздевается, его самого словно охватило пламя.
Лизетт повернулась к нему. Ее щеки алели.
Что?
Я приведу вам служанку.
Он поспешил к двери.
Было бы хорошо, спасибо, сказала она с явным облегчением. Хотя их может удивить, что вы сами не помогаете жене в таком деле.
Пускай удивляются.
С этими словами Максимилиан вышел.
Однако внизу его ждал полный хаос. Похоже, некий богатый баронет приехал в Брайтон покутить с уймой друзей, и вся обслуга трактира суетилась, стремясь ему угодить. Сразу стало очевидно, что он и его «жена» на фоне этого благородного сэра значили очень мало. Какая ирония!
После череды бесполезных попыток привлечь чье-нибудь внимание, неизменно заканчивавшихся просьбой подождать, Максимилиан смирился с тем, что ему самому придется помочь Лизетт, какой бы пыткой это ни было. Поднимаясь по лестнице, он задумался о том, как часто во время путешествий его прибытие поднимало в трактирах переполох. Справедливости ради следовало заметить, что в поездках Максимилиан и его друзья обычно останавливались в одном из его собственных домов, однако иногда им все же приходилось квартировать в трактирах.
Тогда все было совсем по-другому. Он отправлял своих слуг вперед, чтобы они все подготовили заранее, занимал настоящие апартаменты и ужинал как полагается. Единственным неудобством была кровать, отличавшаяся от привычной.
Войдя в их нынешнюю комнату и оглядевшись, Максимилиан подавил гримасу. Ладно, быть может, он действительно слишком привык к роскоши. Треклятое канапе казалось все более неудобным с каждым мгновением.
Лизетт нигде видно не было должно быть, она ушла в спальню, устав ждать его возвращения. Максимилиан постучал в закрытую дверь. Ответа не было. Подергав ручку и поняв, что дверь не заперта, он ощутил удовлетворение. По крайней мере, в этом она ему доверяла.
Я вхожу, Лизетт, предупредил он, открывая дверь.
Войдя в комнату, Максимилиан увидел, что она уснула, даже не раздевшись.
Лизетт лежала на боку спиной к нему. Подойдя ближе, он заметил, что она подложила руки себе под щеку подобно маленькой девочке. Его грудь сжало от незнакомого нежного чувства. В своей безмятежности она напоминала ангела. Ее грудь мерно поднималась и опускалась, а волосы разметались по подушке. Должно быть, она их распустила, поскольку заколок на ее голове видно не было.
Внезапно он ощутил такое сильное желание, что с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Остынь. Это лишь усилило бы его тягу к ней, которая и так уже была поводом для тревоги. И уж тем более ему не следовало стоять здесь, таращась на нее подобно влюбленному мальчугану. Нужно уходить.
Однако ей явно было неудобно лежать вот так, в одежде. По крайней мере, он должен был помочь ей раздеться. И все же ему было очень жаль будить ее, когда она спала так мирно.
Максимилиан решил, что не станет этого делать.
Подойдя к ногам кровати, он снял с нее туфли. Ее ступни выглядели изящнее, чем можно было ожидать у такой высокой пышногрудой женщины. У нее были точеные лодыжки и стройные икры насколько он мог видеть. А вот ее чулки были заштопаны несколько раз. Максимилиан нахмурился. Неправильно, что такая умная и красивая женщина не может позволить купить себе даже новые чулки. Если бы она была его