Спросите сами, я могу вас туда добавить, предложила я. Какой у вас номер?
Достав телефон из кармана, я нашла наш домовый чат. Сосед продиктовал свой номер, я попыталась послать приглашение, но без добавления в контакты не получилось. Пришлось добавить и я увидела, как высвечивается его имя.
Ярослав.
В этот момент он отпустил мой локоть, и я почувствовала такой острый приступ сожаления, что испугалась сама себя. Ярослав я произнесла его имя про себя, и оно мне понравилось достал свой телефон, принял мой запрос и вошел в чат.
Спасибо, сказал он вежливо, и в одно мгновение выключил лампочку своего бешеного обаяния. Так резко, что мне показалось, будто в сцене, на которой мы стояли с ним вдвоем, открылся люк и я полетела в ледяную воду Арктики. Даже почувствовала, как острая льдинка ткнулась мне в затылок.
Видимо, ему стало неинтересно даже стоять рядом он отошел в сторону, что-то активно печатая в чате, а у меня не осталось ни малейшего повода топтаться дальше у подъезда.
Непростительные мысли
Я пришла домой, закрыла дверь и замерла, чувствуя пустоту в квартире.
Хотя я видела, как Олег уходит в другую сторону, мне все равно хотелось встретить его дома. Хотелось, чтобы он извинился за то, что наговорил, обнял меня, и все стало как раньше.
Но его не было. И хотя его вещи все еще были здесь пять пар ботинок, что вечно мешаются в коридоре, рюкзак, который я всегда убираю в шкаф как раз накануне момента, когда он ему становится нужен, упавшие с полки перчатки пустота в квартире все равно была холодной.
Ожидающей.
Каждый раз, когда мы ссорились, мне казалось, что какая-то часть меня откалывалась и навсегда растворялась в этой пустоте. Вроде бы все пары ссорятся, это нормально. Почему же я чувствовала себя все дальше от него с каждым разом?
И после примирения его нежность и теплота больше не наполняли меня до конца. Как будто отколовшиеся части были чем-то вроде труб, через которые в меня вливалась его любовь. Сначала труб было много-много, но чем дальше, тем их становилось меньше. И между ссорами я уже не успевала наполниться, скребя по сухому дну. Хуже всего то, что однажды не останется ни одной, и как бы он ни старался, я больше не смогу принять ни капли его любви.
Может быть, мы в одной ссоре от этого момента.
Я так соскучилась по ощущению, что нужна кому-то! Сильно, как воздух, как вода, и отчаянно, до дрожи в пальцах.
Хотя, если подумать, как я могла соскучиться, если со мной такого никогда не было? Я это видела только в фильмах.
Все во мне отзывалось дрожью, когда герои встречались после разлуки, обнимались так крепко, что никто не мог бы их разделить. Когда все препятствия были уже преодолены и они могли наконец быть вместе, чтобы больше никогда не расставаться.
Хотела бы я хоть раз почувствовать что-то подобное! Но, едва мне казалось, что оно рядом, и я неслась навстречу со всех ног, выяснялось, что там, на том конце, меня не так уж и ждут.
Не знаю, бывает ли вообще такое в жизни? Или, как Ирка говорит, все так и живут в серой мути терпят то несвоевременный секс, то отвержение, рутинно ругаются, зная, что все равно помирятся на следующий день, и не отрывают каждый раз от себя кусочек сердца.
Зачем тогда это все показывают в фильмах, а?
Даже искусственный свет прожектора обаяния чужого мне Ярослава на минутку, всего на минутку включил во мне тоску по несбыточной яркой любви. Когда кто-то вот так улыбается тебе, потому что просто счастлив тебя видеть, наверное, это еще ярче.
Я бы согласилась жить с мужчиной, который умеет так делать хотя бы иногда, даже если бы он меня не любил. Если уж не существует подобной любви, я согласна на мечту о ней.
Олег пришел, когда уже совсем стемнело. Я так и сидела, не раздеваясь, на темной кухне, словно боясь, что пустота сожрет меня, если я зайду в комнату. Притаившееся там одиночество тихонько вздыхало от голода и терпеливо ждало.
Почему одиночество? Потому что, если расстанусь с Олегом, я больше никого не найду. У меня останется всего одна попытка, и по всем законам моей жизни я буду любить этого десятого сильнее, чем он меня. И в конце концов он разобьет мне сердце и уйдет.
За край мира, за столбик с цифрой «десять», я просто боялась заглядывать. Там таилось все самое страшное, что случается с девочками, которые не слушают добрых советов изнасилование в черной осенней грязи, отчуждение, презрение окружающих, нежеланная беременность и вечное одиночество с ребенком, который всегда будет напоминать о том, что случилось.
Мать-одиночка без друзей и с клеймом шлюхи.
У меня перед глазами был пример Веры. Лучше я буду цепляться за свою серую хмарь, чем свалюсь в черноту.
Ключ скрежетнул в двери. Я удивилась Олег обычно звонил, когда знал, что я дома.
Или думает, что я еще не вернулась, или не хочет меня видеть. Ну что ж, справедливо, должна признать. Кто я ему? Просто подружка, у которой он живет, не жена, не невеста.
От меня одни проблемы. Он себе запросто найдет кого-нибудь попроще, без заморочек. Когда есть ощущение, что за тобой в очередь стоят, наверное, как-то легче слышать мои «уходи». Это у меня нет выбора, а он остается рядом, только пока ему удобно.
Шаги из коридора на кухню. Ботинки не снял, как всегда. Просила же не заходить дальше прихожей в уличной обуви! Впрочем, да не все ли равно
Щелкнул выключатель, я зажмурилась.
Ой, ты тут! Олег меня заметил. А чего в темноте сидишь? Я иду мимо окон темно, думал, тебя нет.
Просто свет не стала включать.
Он прошел в кухню и поставил на стол бутылку коньяка.
Опять? с тоской спросила я. Мы же сопьемся. И завтра на работу.
Зато так у нас получается гораздо лучше. И поговорить, и в постели.
У нас получается гораздо лучше с алкоголем, потому что я засовываю свое мнение в жопу и открываю рот только для минета. Но сказать это вслух значит снова превратить наш относительно мирный разговор в дикий скандал, который услышит сосед сверху.
Ярослав.
Так что, пьем? уточнил Олег.
Давай выдохнула я устало. После таких выходных люди неделю отпуска берут, а то и две. Или вообще ложатся в клинику неврозов на месяц.
В шкафчике, где стояли бокалы для коньяка, хранилось еще много всякого редко доставаемого хлама например, мои духи. Я уже забыла, когда последний раз ими пользовалась. На работе резкие запахи не одобряются, Олег ворчал я, мол, подушусь и уйду, а ему весь день это нюхать. Я его совершенно не понимала там же стояли покрывшиеся пылью «Dior Homme», которые раньше я как раз любила разбрызгивать в комнате перед сном.
Я потянулась за ними, вдохнула едва заметный запах и ощутила острое, как ностальгия, сожаление о том, чего так и не произошло. Словно у нас с Ярославом уже была какая-то история, а теперь она закончилась и тает в запахах, хранящих воспоминания.
Тоска по несбывшемуся.
Ну что, Ев, давай за нас? Чтобы мы всегда были рядом Олег разлил коньяк по бокалам и потянулся чокнуться.
Мне было грустно и не хотелось с ним соглашаться.
Ева? Он покачал свой бокал, и янтарный коньяк лениво плеснул на стенки.
Нет, Олег, заупрямилась я. Я все понимала, но не могла согласиться вот так запросто забыть обиду, будто ничего и не было. Ты мне наговорил всякого
Ну, прости. Я психанул. Больше не повторится. Обещаю.
Мне все равно чего-то не хватало. Я наполнялась любовью слишком медленно, тоненькая струйка вяло стекала на высохшее дно.
Ева-а-а-а Олег посмотрел на меня сквозь бокал. Ну, что там случилось? Тебе плохо стало?
Я Фразу я не закончила, потому что в этот момент точно не могла ему рассказать о том, что произошло со мной. Не ела ничего с утра, вот и повело.
Значит, мне придется следить за тем, чтобы ты завтракала, промурлыкал Олег и снова потянулся ко мне.
Я нехотя чокнулась и отпила коньяк. Он обжег мне рот, но разлился неожиданно приятной горячей волной по телу, расслабляя скованные мышцы. Все-таки наша бухгалтерия знает толк, женщины опытные, не зря у них коньяк в заначке. А я все по старинке, вино да вино.
Олег нагнулся, чтобы поцеловать меня, и вкус лимона на его губах почему-то показался неприятным. Не мог шоколадку хотя бы купить? Или фруктов?
Еще? Не дожидаясь ответа, Олег налил мне и себе следующую порцию.
Покачав бокалом, где лениво перекатывалась маслянистая жидкость, я посмотрела сквозь нее на свет лампы, и предложила:
Может быть, свечи зажжем?
Хорошая идея! отозвался он.
Я залпом выпила коньяк, резво поднялась И тут же пошатнулась с утра ведь так и не поела. Алкоголь резко ударил в голову, на голодный желудок меня быстро развезло, и мир казался нереальным, но в то же время очень теплым.
Свечи были в том же шкафу, что и бокалы. Я потянулась за ними, и под руку опять попался флакон Dior. Я задумалась, ведя пальцем по его острым граням, потом достала, обтерла пыль и принесла c собой.
Олег выключил свет, щелкнул зажигалкой. Теплые огоньки свечей отразились в его глазах, затрепетали, россыпью теней и бликов оживили комнату и неожиданно сблизили нас.
Олег выключил свет, щелкнул зажигалкой. Теплые огоньки свечей отразились в его глазах, затрепетали, россыпью теней и бликов оживили комнату и неожиданно сблизили нас.
Еще немного коньяка ждало в бокале, а я все вертела в руках флакон.
Что там? заинтересовался Олег.
Давай я тебя побрызгаю? предложила я.
В голове приятно плыло, и это вдруг показалось отличной идеей. Все дело в духах! Этот запах мне всегда слишком нравился, поэтому я бросаюсь на незнакомого мужика вместо прекрасного домашнего Олега. Что ему, сложно подыграть, если я такая фетишистка?
Ну, давай
Аромат ирисов и специй вошел в наш вечер со свечами и коньяком как родной, заполнил пустеющую нишу, лег на сердце. Когда Олег снова потянулся чокнуться и оказался слишком близко, я не отклонилась, а сама прижалась к нему, подставила губы для поцелуя.
Все вдруг стало складываться: уже не бесил привкус лимона, кровь бежала быстрее, я ощущала теплое мужское тело рядом со мной Это было так приятно и так необходимо!
Я потерлась носом о шею Олега, он аккуратно вынул у меня из руки бокал и отставил на тумбочку у кровати. Опрокинул меня на покрывало, накрыл своей тяжестью правильной, мужской. И ароматом строгим, чуть отстраненным, но под внешним спокойствием яростным и ехидным, как Яр Ярослав, конечно же.
«Почему меня целует один мужчина, а думаю я о другом?»