Вторник августа 23-го, среда 24-го. Ветер попутный, ничего примечательного.
Четверг августа 25-го. Наш отлученный пассажир счел за благо подчиниться решению суда и заявил, что готов заплатить штраф, поэтому нынче утром мы снова приняли его в наше содружество. Человек существо общественное, и, на мой взгляд, быть отлученным от общества самое страшное для него наказание. Я читал много прекрасных рассуждений о прелестях одиночества, знаю, как иной умник похваляется, что, оставшись один, вовсе не чувствует себя одиноким. Я согласен, что для деятельного ума одиночество может послужить желанной передышкой; но будь эти мыслящие люди обречены на одиночество постоянное, они, думается мне, очень быстро почувствовали бы, что жизнь их невыносима. Я слышал об одном человеке, который провел семь лет в одиночной камере в Бастилии, в Париже. Это был человек неглупый, мыслящий, но кому нужны были его мысли, когда он ни с кем не общался? Ведь ему нечем было даже записать их. Нет бремени более тяжкого, нежели время, которое не знаешь как употребить. В конце концов он прибегнул к такому средству: каждый день разбрасывал на полу своей тесной камеры клочки бумаги, а потом подбирал их и наклеивал рядами и разными фигурами на подлокотники и спинку стула; и по выходе из тюрьмы говорил друзьям, что, если бы не это занятие, он, наверно, лишился бы рассудка. Какой-то философ, если не ошибаюсь, Платон, говаривал, что лучше быть последним невеждой, нежели знать все на свете, но не иметь возможности поделиться своими знаниями.
Всем вышесказанным в какой-то мере объясняется мой нынешний образ жизни на корабле. Компания у нас весьма разношерстная, с приятностью вести общую беседу невозможно; если случается, что двое из нас могут на полчаса заинтересовать друг друга разговором, то отнюдь не всегда оба одновременно бывают к этому склонны. Утром я встаю и часа два читаю, после чего чтение мне надоедает. Недостаток движения вызывает недостаток аппетита, так что еда и питье приносят мало радости. Чтобы почувствовать усталость, я играю в шашки, затем перехожу на карты. Мы готовы развлекаться любой игрой, даже самой ребяческой. Встречный ветер почему-то всех нас выводит из равновесия: мы становимся угрюмы, молчаливы, мрачны, раздражаемся друг на друга по любому поводу. Женщины считают, что, если мужчина злонравен, это непременно скажется, когда он выпьет лишнего. Я же, зная много примеров обратного, научу их более верному способу распознавать истинную сущность их покорных слуг. Пусть каждая из этих милых дам хоть раз совершит в их обществе долгое плавание, и, если в них есть хоть капля злонравия, но они сумеют его скрыть до конца путешествия, я обещаю никогда больше не вступать с ними в спор. Ветер по-прежнему попутный.
Пятница августа 26-го. До вечера было ясно и ветер попутный, с вечера до утра дул шквалистый, с дождем и молниями.
Суббота августа 27-го. Утром развиднелось, ветер западный. Видели за кормой двух дельфинов; одного мы поймали на крючок, другого ударили острогой, но оба ушли, и больше мы их не видели.
Воскресенье августа 28-го. Ветер западный, пресильный. Убрали грот и фок.
Понедельник августа 29-го. Ветер пресильный, западный. Два дельфина за кормой. Били их, но оба ушли.
Вторник августа 30-го. Ветер все еще встречный. Нынче вечером при почти полной луне, когда она взошла после восьми часов, на западе, с наветренной стороны, появилась радуга. Это я в первый раз видел ночную радугу, вызванную луной.
Суббота августа 27-го. Утром развиднелось, ветер западный. Видели за кормой двух дельфинов; одного мы поймали на крючок, другого ударили острогой, но оба ушли, и больше мы их не видели.
Воскресенье августа 28-го. Ветер западный, пресильный. Убрали грот и фок.
Понедельник августа 29-го. Ветер пресильный, западный. Два дельфина за кормой. Били их, но оба ушли.
Вторник августа 30-го. Ветер все еще встречный. Нынче вечером при почти полной луне, когда она взошла после восьми часов, на западе, с наветренной стороны, появилась радуга. Это я в первый раз видел ночную радугу, вызванную луной.
Среда августа 31-го. Ветер все еще западный. Ничего примечательного.
Четверг сентября 1-го. Погода скверная, ветер встречный.
Пятница сентября 2-го. Нынче утром ветер переменился, немного развиднелось. Поймали пару дельфинов и съели на обед. Вкус довольно приятный. В воде эти рыбины дивно красивы, туловище у них ярко-зеленое и отливает серебром; хвост сверкает желтым золотом; но все это пропадает вскоре после того, как их вытащат из родной стихии, они становятся сплошь светло-серыми. Я заметил, что когда от живого, только что пойманного дельфина отрезают куски для наживки и дельфин издыхает, эти куски не теряют ни блеска, ни красок, а сохраняют их в целости. Все отмечают обычную ошибку живописцев: они всегда изображают эту рыбу уродливо скрюченной, тогда как на самом деле другой такой красивой и изящной рыбы не найти. Не понимаю, откуда у них явилась эта фантазия, ведь во всей природе нет создания, подобного их дельфинам, разве что они вначале безуспешно пытались запечатлеть дельфина в то мгновение, когда он прыгает, а позже переделали его в это скрюченное чудище с головой и глазами, как у быка, с мордой, как у свиньи, и с хвостом, как распустившийся тюльпан. Но у матросов есть для этого другое объяснение, хоть и маловероятное, а именно, что поскольку эта красавица рыба водится только в море, да притом далеко на юге, художники-де нарочно обезображивают ее, чтобы беременные женщины не выпрашивали того, что быть для них невозможно.
Суббота сентября 3-го, воскресенье 4-го, понедельник 5-го. Ветер по-прежнему западный; ничего примечательного.
Вторник сентября 6-го. Нынче днем ветер, все с той же стороны, усилился до шторма и вздымал волны такой высоты, каких я еще не видел.
Среда сентября 7-го. Ветер немного утих, но зыбь еще очень сильная. Весь день от нас не отставал дельфин. Мы несколько раз целились в него, но не могли попасть.
Четверг сентября 8-го. Не произошло ничего примечательного. Ветер встречный.
Пятница сентября 9-го. Нынче днем поймали четырех крупных дельфинов, трех на крючок, а в четвертого попали острогой. Наживкой служила свеча, в которую с обоих концов воткнули перья, чтобы уподобить ее летучей рыбе, любимой добыче дельфинов. Они, как видно, были очень голодные, хватали крючок, едва он успевал коснуться воды. Когда стали их потрошить, у одного нашли в брюхе маленького дельфина, еще не переваренного. То ли они и вправду оголодали, то ли вообще дикие, раз пожирают свое же потомство.
Суббота сентября 10-го. На обед ели нынче дельфинов, которых вчера поймали. Трех вполне хватило на весь корабль, то есть на 21 человека.
Воскресенье сентября 11-го. Весь день шторм с ливнями. На палубе находиться неприятно, и хотя мы весь день провели вместе в каюте, от этого бесконечного ветра все так отупели, что, кажется, и двух слов друг другу не сказали.
Понедельник сентября 12-го; вторник 13-го. Ничего примечательного. Ветер встречный.
Среда сентября 14-го. Нынче днем, часа в два, при ясной погоде и почти полном безветрии, когда мы на палубе играли в шашки, внезапно потемнело солнце, закрытое, как мы видели, лишь маленьким легким облачком; когда же оно ушло, нам стало ясно, что славное наше светило подверглось сильнейшему затмению. Не менее десяти частей его из двенадцати было скрыто от наших глаз, и мы уже опасались, как бы оно не затмилось все без остатка.
Четверг сентября 15-го. Целую неделю мы тешили себя надеждой, что новолуние (а оно наступило вчера) порадует нас попутным ветром; но, к великому нашему разочарованию и досаде, ветер как дул с запада, так и дует и точно так же, как две недели назад, нет никаких признаков того, чтобы он намерен был перемениться.
Пятница сентября 16-го. Весь день безветрие. Утром видели тропическую птицу, она несколько раз облетела наш корабль. Птица белая, с короткими крыльями; в хвосте как будто всего одно перо, и летает она не очень быстро. По нашим расчетам, мы прошли примерно половину пути, широта 38 градусов с минутами. Этих птиц, говорят, никогда не видели севернее сороковой широты.
Суббота сентября 17-го. До полудня продолжалось безветрие; позже повеяло с востока, и мы полны надежд, что теперь восточный ветер установится надолго.
Воскресенье сентября 18-го. Весь день погода простояла как нельзя лучше, и что самое главное, с попутным ветром. Все надели чистые рубашки, смотрят весело и друг к другу расположены ласково. Дай-то бог, чтобы ветер не переменился! Ведь мы так долго шли в лавировку, что от команды «руль под ветер!» нас уже бросает в дрожь, как осужденного преступника от приговора судьи.
Понедельник сентября 19-го. Погода что-то хмурится, наш попутный ветер стал утихать. Каждый день видим тропических птиц, иногда по пять-шесть зараз; величиной они с голубя.
Вторник сентября 20-го. Ветер опять переменился на западный, к великой нашей досаде. Хлеб получаем в ограниченном количестве, по два с половиной сухаря в день.
Среда сентября 21-го. Нынче утром нашего баталера разложили на связке канатов и наказали плетьми за то, что перетратил муки на пудинги, и за другие провинности. Весь день полное безветрие и очень жарко. Я был твердо намерен нынче искупаться в море и так и сделал бы, если бы не появление акулы, смертельного врага всех пловцов. Длины в ней было футов пять, она плавала вокруг корабля на некотором отдалении, медленно и величаво, а с нею десяток рыб, которых называют рыба-лоцман, разных размеров: самая длинная поменьше небольшой макрели, самая короткая не больше моего мизинца. Два этих крошечных лоцмана держатся перед самой ее мордой, и она как будто следует их указаниям; остальные же плывут рядом с ней справа и слева. Акулу всегда сопровождает такая свита, они добывают ей пищу, находят и указывают ей добычу, а она в благодарность защищает их от прожорливых и голодных дельфинов. Акулу считают очень жадной рыбой, но эта и не глядит на приманку, которую ей бросают: как видно, сытно пообедала и еще не проголодалась.
Четверг сентября 22-го. Весь день сильный западный ветер. Акула от нас отстала.
Пятница сентября 23-го. Нынче утром завидели парус милях в двух за кормой, подняли кормовой флаг, убавили паруса и шли так до полудня, пока то судно нас не догнало. Это оказался «Сноу» курсом из Дублина в Нью-Йорк, на борту свыше пятидесяти кабальных слуг обоего пола! Они высыпали на палубу и, судя по всему, были очень рады нас увидеть. И правда, удивительно это бодрит, когда встретишь в море корабль и на нем живых людей, таких же, как мы, и в таких же обстоятельствах, да еще после того, как мы долго были, если можно так сказать, отлучены от остального человечества. При виде стольких человеческих лиц сердце мое так и запрыгало от радости, и я с трудом удержался от смеха, порождаемого душевным довольством. Ведь уже долгое время нас носило по безбрежному морю и мы не видели ни земли, ни корабля, ни каких-либо смертных созданий (кроме рыб и морских птиц), словно весь мир залило вторым потопом и в живых остались только мы, как некогда Ной и его спутники в ковчеге. Оба капитана обещали друг другу следовать дальше совместно; но я полагаю, что это только так говорится, ведь когда корабли не одинаковы по своим качествам, редко бывает, чтобы один стал ждать другого, особенно если капитаны между собой не знакомы. После полудня ветер, так долго дувший нам в лоб, к великому нашему удовольствию переменился на восточный (и, видимо, надолго). Спутники мои приободрились, перестали жаловаться, чего не было с самого отплытия, а объясняю я это тем, что они увидели, в каких жалких условиях находятся пассажиры на том судне, и могли сравнить их с нашими. Мы чувствуем себя как в раю, стоит только представить себе, каково им приходится там в тесноте, бок о бок с таким грязным, вонючим сбродом, да еще в этих жарких широтах.