Денег у нас с собой не было, и мы уже готовились провести ночь в каком-нибудь стоге сена, хотя ветер не ослабевал и был очень холодный. Тут один из нас вспомнил, что в кармане у него лежит подкова, подобранная где-то по дороге, и предложил мне попробовать выдрать скобу с ее помощью. Я попробовал, на этот раз с успехом, и подвел лодку к земле. Все мы с радостью в нее забрались и, едва я оделся, отчалили. Но худшее было еще впереди: прилив скрыл из виду берега реки, и, хотя светила луна, мы не уследили, как идет течение, а гребли без оглядки все прямо, и примерно на полдороге сели на мель. А уперевшись в дно веслами, чтобы столкнуть лодку мели, сломали весло и завязли еще крепче, не имея под днищем и четырех дюймов воды. Теперь мы уж совсем сбились с толку, ума не могли приложить, как быть дальше, не могли даже разобрать, прилив сейчас или отлив. В конце концов разглядели, что отлив, и сколько ни пробовали веслом, большей глубины не нащупали.
Нелегко было бы пролежать в открытой лодке всю ночь на пронизывающем ветру; но хуже того было представить себе, как нелепо мы будем выглядеть утром, когда хозяин лодки увидит нас в таком положении, да и у всего города мы окажемся на виду. Промучившись с лодкой более получаса, мы отказались от дальнейшей борьбы и сидели, вытянув перед собой руки, потеряв всякую надежду на спасение: ведь даже с отливом нам пришлось бы остаться в лодке, не добираться же до берега по шею в тине! Наконец мы все-таки придумали, как помочь делу: двое из нас разделись, вылезли из лодки, и, так как лодка от этого стала легче, мы толкали ее, стоя на коленях, ярдов пятьдесят до более глубокого места, после чего, орудуя одним веслом, благополучно причалили у подножия форта, оделись, привязали лодку и радостные поспешили в харчевню «Голова королевы», где оставили своих спутников и где они все еще ждали нас, несмотря на поздний час. Шлюпка наша ушла на корабль, и ночевать нам пришлось на берегу. Так окончилась наша прогулка.
Воскресенье июля 31-го. Нынче утром ветер упал, и наш лоцман решил воспользоваться приливом и немного продвинуться дальше. С корабля прислали шлюпку, чтобы поскорее забрать нас на борт. Не успели мы вернуться и поднять шлюпку, как опять сильно задуло с запада, так что нам, вместо того чтобы продвигаться вперед, пришлось снова возвратиться в Кауз, где рейд спокойнее, и там мы снова бросили якорь, так что пудингом, заготовленным в Ярмуте, мы обедали уже в Каузе.
Понедельник августа 1-го. Нынче утром все суда в гавани расцветились флагами в честь праздника, что являло собой весьма красивое зрелище. Ветер по-прежнему с силой дул с запада, и мы всей гурьбой решили сойти на берег, куда наши завзятые гуляки уже отбыли. Мы забрали с собой кое-каких товаров на продажу и пошли в Ньюпорт, а там сбыли их по цене намного ниже той, которую платили за них в Лондоне; после чего, побывав в Ньюпорте, воротились в Кауз и решили заночевать на берегу.
Вторник августа 2-го. Весь день провели на берегу развлекаясь по силе возможности, и поскольку ветер не переменился, остались там ночевать.
Среда августа 3-го. Нынче утром нас срочно призвали на судно и, едва дав время пообедать, опять повезли в Ярмут, хотя ветер все дул с запада; но на полпути встретили каботажное судно, которое везло предназначенный для нас груз, снова повернули в Кауз и часа в четыре дня в третий раз бросили там якорь.
Четверг августа 4-го. Пробыли на борту до пяти часов, потом переправились на берег и там ночевали.
Пятница августа 5-го. Утром были разбужены и поспешили на борт, так как ветер повернул на северо-западный. Около полудня в третий раз вышли из Кауза и, миновав Ярмут, вышли в Ла-Манш в том месте, где вход в него охраняет замок Херст, построенный на узкой отмели, протянувшейся от берега Англии в миле от острова Уайт. Перед вечером ветер стал поворачивать к западу, и мы уже боялись, что придется снова возвращаться в порт: но вскоре он стих, после чего полчаса дул слабо и сменился полным безветрием.
Суббота августа 6-го. С утра несколько часов шли при попутном ветре, потом до вечера продолжался штиль. После полудня я спрыгнул за борт и поплавал вокруг корабля, чтобы вымыться. Видел несколько дельфинов. Часов в восемь стали на якорь, имея под килем сорок сажен, и носом к приливу, где-то близ Портленда, а около одиннадцати снова пошли, при легком ветре.
Воскресенье августа 7-го. Весь день легкий ветер. Говорили с кораблем «Рубин», он шел в Лондон из Невиса, что возле Плимута. Позже говорили с капитаном Холмансом, его корабль идет в Бостон, из Темзы вышел одновременно с нами и все то время, что мы провели у Кауза, болтался в Ла-Манше.
Четверг августа 4-го. Пробыли на борту до пяти часов, потом переправились на берег и там ночевали.
Пятница августа 5-го. Утром были разбужены и поспешили на борт, так как ветер повернул на северо-западный. Около полудня в третий раз вышли из Кауза и, миновав Ярмут, вышли в Ла-Манш в том месте, где вход в него охраняет замок Херст, построенный на узкой отмели, протянувшейся от берега Англии в миле от острова Уайт. Перед вечером ветер стал поворачивать к западу, и мы уже боялись, что придется снова возвращаться в порт: но вскоре он стих, после чего полчаса дул слабо и сменился полным безветрием.
Суббота августа 6-го. С утра несколько часов шли при попутном ветре, потом до вечера продолжался штиль. После полудня я спрыгнул за борт и поплавал вокруг корабля, чтобы вымыться. Видел несколько дельфинов. Часов в восемь стали на якорь, имея под килем сорок сажен, и носом к приливу, где-то близ Портленда, а около одиннадцати снова пошли, при легком ветре.
Воскресенье августа 7-го. Весь день легкий ветер. Говорили с кораблем «Рубин», он шел в Лондон из Невиса, что возле Плимута. Позже говорили с капитаном Холмансом, его корабль идет в Бостон, из Темзы вышел одновременно с нами и все то время, что мы провели у Кауза, болтался в Ла-Манше.
Понедельник августа 8-го. Весь день ясно и безветрие. После полудня видели мыс Лизард.
Вторник августа 9-го. Нынче утром простились с землей. В первой половине дня безветрие, позже ветер, сперва легкий, потом усилился. Видели косатку.
Среда августа 10-го. Ветер с.-з., курс ю.-з., около 8 узлов. Наблюдения показали: широта 48°50׳. Ничего примечательного не произошло.
Четверг августа 11-го. Ничего примечательного. Весь день сильный ветер.
Пятница августа 12-го, суббота 13-го, воскресенье 14-го. То шквалистый ветер, то затишье.
Понедельник 15-го, вторник 16-го, среда 17-го. Встречного ветра не было; то затишье, то дует попутный.
Четверг августа 18-го. Несколько часов за кораблем следовали четыре дельфина; мы пробовали достать их острогой, но не удалось.
Пятница августа 19-го. Нынче шли при хорошем попутном ветре. Утром завидели парус слева по борту, милях в двух от нас. В полдень они подняли английский флаг, мы ответили нашим кормовым, а позже с ними говорили. Корабль нью-йоркский, капитан Уолтер Киппен, следовал из Лa-Рошели во Франции в Бостон с грузом соли. Наш капитан и мистер Д. перешли к ним на борт и пробыли там до вечера, благо погода была тихая. Вчера поступили жалобы, что один из пассажиров, мистер Дж., с мошеннической целью играл краплеными картами; немедленно был созван суд, и его судили по всем правилам. Один голландец, который не говорит по-английски, показал (через переводчика), что пока мы сходили на берег в Каузе, подсудимый переметил все фигуры в колоде.
Я уже замечал, что мы обычно воображаем, будто человек, не умеющий говорить по-нашему, обязательно должен быть непонятлив, и сами, обращаясь к иностранцу, чуть не кричим, точно он глухой или только что оглох, а заодно и онемел. Вот так же было и с мистером Дж., он вообразил, что голландец не понял, чем он был занят, потому что не понимал по-английски, и смело маклевал с картами прямо у него на глазах.
Показания голландца были ясные и бесспорные; подсудимый не мог отрицать фактов, но сказал в свое оправдание, что карты были не те, которыми он обычно играл, а из неполной колоды, которую он потом отдал юнге. Прокурор заметил, что вряд ли он бы стал так трудиться, не имея злого умысла, только ради того, чтобы отдать колоду юнге, который в картах вообще ничего не смыслит. Тут другой свидетель, будучи вызван, показал, что однажды видел, как подсудимый, когда думал, что никто его не видит, залез на грот и делал на картах пометки, к одним прижимал грязный большой палец, к другим кончик пальца и т. д. А поскольку на судне имелось всего две колоды и подсудимый только что признал, что одну он переметил, суду все стало ясно. Присяжные признали его виновным, и ему был вынесен приговор: поднять его на грот-марс, то есть на место его преступления, и привязать там, на виду у всей команды на три часа, а также оштрафовать на две бутылки коньяка. Когда же подсудимый отказался подвергнуться наказанию, один из матросов поднялся на марс и спустил нам конец, которым мы, несмотря на его сопротивление, обвязали его вокруг пояса и силой вздернули. Четверть часа мы дали ему повисеть в воздухе, ругаясь на чем свет стоит, а когда он весь посинел и завопил «Убивают!», потому что конец был затянут слишком туго, мы смилостивились и опустили его на палубу, однако постановили бойкотировать его, пока он не уплатит штраф, то есть заявили, что до тех пор не будем с ним играть, есть, пить и разговаривать.
Суббота августа 20-го. Весь вчерашний вечер и нынче с утра шли с зарифленными парусами, чтобы не расставаться с тем кораблем. Около полудня капитан Киппен и один из пассажиров перешли к нам, обедали с нами и пробыли у нас до вечера. А проводив их, мы отдали рифы и ушли вперед.
Воскресенье августа 21-го. Нынче утром, подгоняемые свежим восточным ветром, потеряли нью-йоркца из виду. Перед вечером к нам на палубу опустилась несчастная птичка, она устала чуть не до смерти и дала взять себя в руки. По нашим расчетам, мы находились милях в 200 от земли, так что бедной страннице было самое время передохнуть. Ее, как видно, отнесло от берега ветром во время тумана, и обратной дороги домой она не могла найти. Приняли мы ее радушно, предлагаем ей и еду и питье, но она не пьет и не ест и, боюсь, проживет недолго. Одна такая же бедняга попала к нам несколько дней тому назад, ту, я подозреваю, сгубила судовая кошка.
Понедельник августа 22-го. Нынче утром видел летающих рыб, совсем маленьких. Ветер весь день попутный.