После этого разговор зашел о чем-то другом. Анна рассказала Ульфу о ссоре в школе у ее дочерей. Одна вздорная мамаша обвинила учительницу в том, будто та прививает ее ребенку комплекс неполноценности.
Но правда в том, что ребенок этот, мягко говоря, звезд с неба не хватает. Не хочется отзываться о ком-то плохо, но полноценностью там и не пахнет.
Всем нам приходится притворяться, ответил на это Ульф. Постоянно притворяться, такие уж времена. Мы притворяемся, будто нам нравятся вещи, которые на самом деле нам вовсе не по душе. Изо всех сил стараемся никого не осуждать.
Да, это так, наверное, сказала Анна. Думаю, учителям приходится притворяться, что каждый ребенок это такой маленький гений.
Да.
Особенно в разговоре с родителями.
Да, согласился Ульф. Особенно в этом случае.
Может, оно и к лучшему, задумчиво ответила Анна. Может, если мы будем притворяться изо всех сил, то и в самом деле начнем думать так, как от нас того ожидают, и все будут счастливы.
Всем нам приходится притворяться, ответил на это Ульф. Постоянно притворяться, такие уж времена. Мы притворяемся, будто нам нравятся вещи, которые на самом деле нам вовсе не по душе. Изо всех сил стараемся никого не осуждать.
Да, это так, наверное, сказала Анна. Думаю, учителям приходится притворяться, что каждый ребенок это такой маленький гений.
Да.
Особенно в разговоре с родителями.
Да, согласился Ульф. Особенно в этом случае.
Может, оно и к лучшему, задумчиво ответила Анна. Может, если мы будем притворяться изо всех сил, то и в самом деле начнем думать так, как от нас того ожидают, и все будут счастливы.
Нирвана, сказал Ульф. Мы сможем переименовать Швецию в Нирвану. Официально.
Они было заговорили на другую тему о новом циркуляре, из-за которого все в последнее время были на взводе, но тут оказалось, что они уже приехали. Анна вышла из машины помочь Ульфу припарковаться на переполненной стоянке возле рынка, а потом они вместе отправились на условленное место, где их ждал местный участковый, который, собственно, и начал это расследование.
Фамилия участкового была Блумквист, и Анне с Ульфом уже случалось с ним работать в тот раз они расследовали дело о паленом виски, внезапно появившемся на рынке год или два назад. Блумквист тоже их помнил и весьма тепло их приветствовал, когда они вышли к условленному месту на улочку, вдоль которой выстроились ларьки и прилавки.
Помню, помню то дело насчет виски, сказал он. Ну и странный же был случай! тут он присвистнул. Но этот случай тут вообще голову сломаешь.
Ульф пожал плечами:
Ну, думаю, мы здесь именно поэтому.
Блумквист кивнул:
О, знаю, вы, ребята, умеете решать такие задачки. Но тут, мне кажется, даже вам придется потрудиться.
Анна глянула на Ульфа.
Посмотрим, сказала она, принимая деловой вид. Расскажите, что вам известно.
Блумквист указал на один из прилавков дальше по улице:
Видите вон тот прилавок? Где мужчина показывает девушке шарф?
Ульф посмотрел туда, куда указывал Блумквист. Полный человек в кожаной куртке продавал шарф молодой женщине в джинсах и ярком красном топе.
Они торгуют кашемиром, сказала Анна. Я их знаю.
Это брат пострадавшего, сказал Блумквист. Приглядывает тут за делами, пока брат в больнице. Можем подойти поговорить с ним, если хотите. Посмотрите, где это случилось.
А долго он еще будет в больнице? спросила Анна.
Блумквист небрежно махнул рукой:
Думаю, всего день или два. Травма несерьезная, но в больно уж неудобном месте. Под коленом. Там, знаете ли, проходит столько жил
Жил? прервала его Анна.
Думаю, вы имеете в виду сухожилия, сказал Ульф. Под коленом проходят сухожилия. Он помолчал. И, кажется, в передней части колена они тоже есть. Ну, уж по бокам-то точно.
Я в теннис играю, сказал Блумквист. Мне про это известно все. Стоит только подвернуть коленку сразу во всем разберешься. Он посмотрел на Ульфа. Вы играете в теннис, господин Варг?
Играл когда-то, ответил Ульф. Без особых успехов, но с удовольствием.
Спорт и нужен для удовольствия, сказал Блумквист. А теннис тем и хорош, что приносит удовольствие, даже если ты не очень силен в игре.
Если противник примерно такого же уровня, осторожно согласился Ульф. А если у него подача сильная, а у вас так себе, то игра будет не слишком интересная.
Твоя правда, сказала Анна. Но может, нам стоит подойти поговорить с ним? Как его, кстати, зовут?
Оскар Густафссон, ответил Блумквист. А его брата, который пострадавший, зовут Мальте. Мальте Густафссон.
Я тогда был здесь, рассказывал Оскар. Не видел, как это случилось, но я был здесь, помогал брату. Понимаете, это его прилавок, а я на железной дороге работаю. Ну и когда я не на смене, то прихожу сюда, помогаю Мальте.
Ульф огляделся; рынок выглядел не слишком оживленным, и не похоже было, что прилавком Густафссона, заваленным шарфами и свитерами, интересовалось много народу. Он протянул руку и потрогал шарф. Оскар был человеком плотным и коренастым, с короткими, подстриженными щеточкой волосами. Его внешность как-то не особенно ассоциировалась с кашемиром.
Кашемир? спросил Ульф.
Оскар на секунду замялся. Потом сказал:
В общем и целом, да. Смотря что вы называете кашемиром.
Анна посмотрела прямо на него.
Это, конечно, мое личное мнение, но когда я говорю «кашемир», то имею в виду кашемир.
Ульф деликатно кашлянул.
Мы здесь не совсем за этим, сказал он. Расскажите нам о брате, господин Густафссон.
Оскар с явным облегчением сменил тему.
Он торгует на рынке лет уже десять. Раньше, знаете, он был механиком и очень неплохим. Занимался в основном мотоциклами. «Харлей-Дэвидсон». Потом решил, что с него хватит, потому что у него развилась экзема. Кожа стала реагировать на мыло. Как работать, если у тебя каждый день руки в машинном масле, а мыла ты не переносишь.
Блумквист кивнул.
Это точно, согласился он. Экзема штука сложная. А кремы эти от некоторых из них утоньшается кожа. С ними, знаете ли, нужно поосторожнее.
Это только от самых сильных средств, возразила Анна. Если пользоваться более слабыми стероидами, то все нормально.
У Мальте были с этим проблемы, сказал Оскар. Даже после того, как он перестал работать с мотоциклами. Теперь он пользуется только заменителем мыла, и все равно кожа местами сухая.
Водный баланс организма, ответила на это Анна. Обязательно нужно следить за водным балансом, особенно когда холодно. Я так понимаю, если торгуешь на рынке, то постоянно приходится торчать на ветру.
Ему нужно беречься, сказал Блумквист. Холод и ветер так себе условия, если есть проблемы с сухостью кожи.
Ульф ковырнул ботинком тротуар.
Так насчет Мальте расскажите о нем немного побольше.
Мальте, начал Оскар, человек исключительно мягкий.
Обычное дело для жертвы преступления, подумал Ульф.
Он на пару лет старше меня, продолжал Оскар. Я всегда смотрел на него снизу вверх. Ну, знаете, как оно бывает у братьев: кажется, что твой старший брат может абсолютно все. Тебе хочется быть таким, как он, так, наверное. У меня с Мальте, во всяком случае, было именно так, потому что он всегда прекрасно разбирался в технике. Я тоже старался, но у меня никогда особенно не получалось. Я и на железную-то дорогу пошел, надеясь подучиться на механика, да так и не попал на курсы. Моя работа следить за состоянием путей. И здесь есть свои преимущества.
Ульф кивнул.
Бывает, приходится идти на компромисс, сказал он. А потом вдруг оказывается, что компромисс этот нисколько не хуже того, чего мы хотели с самого начала.
Что правда, то правда, ответил Оскар. И у Мальте было то же самое, как мне кажется. Ему пришлось заняться торговлей на рынке из-за проблем с кожей, но потом он вдруг понял, что ему это очень нравится. Никогда ни о чем не жалел.
Ульф ненадолго задумался:
Вы говорите, Мальте чинил «Харлей-Дэвидсоны»? Он сам все еще ездит?
Оскар ответил, что у его брата имеется два «харлея», один 1965 года выпуска, а второй собственноручно собранный Мальте из запчастей, которые ему удалось раздобыть.
Тот, который он собрал сам, изо всякого хлама, он зовет «Дэвидсон-Харлей», потому что, говорит, там все шиворот-навыворот.
Анна фыркнула:
Очень смешно.
Оскару явно понравилось, что шутку брата оценили по достоинству.
До некоторых и не доходит, сказал он. По крайней мере, до некоторых байкеров.
Да чего уж там, сказал Ульф. Юмор странная штука. Но скажите: он состоит в местной байкерской группе? Клуб «Харлей-Дэвидсон» или что-нибудь в этом роде?
Вы имеете в виду, в байкерской банде? спросил Оскар. А потом, улыбаясь, пояснил, что Мальте действительно принадлежит к байкерскому сообществу, но не слишком типичному: десятеро из них уже на пенсии, и моложе пятидесяти из них только Мальте (он вообще самый младший) и еще один байкер. Самому Мальте еще только сорок восемь.
Так, значит, это довольно мирные байкеры? спросила Анна.
Да, ответил Оскар, и ездят они тихо. Знаете, эти большие «харлеи» все равно что кресла. Сидишь себе, откинувшись на спинку, и аккуратно огибаешь углы. И далеко эти ребята не ездят предпочитают возвращаться домой пораньше.
Назад к своим старухам, улыбнулась Анна. Так ведь они жен называют, да?
Эти ребята называют своих жен «жены», ответил Оскар. Я же вам говорил они очень респектабельны.
Так вы думаете, что нападение никак не связано с байкерами? спросил Ульф. Ему было, конечно, известно, что со свидетелями расследование не обсуждают, но вопрос вырвался у него сам собой.
Оскар только улыбнулся:
С этими-то? Невозможно. Они просто котятки.
Внешность бывает обманчива, заметила Анна.
Оскар решительно потряс головой.
Ничего подобного, ответил он. У Мальте с ними со всеми прекрасные отношения. Он всегда помогает им с мотоциклами, если дело можно уладить, не снимая перчаток ну, перчатки для защиты кожи. Они все его обожают.
Хорошо, сказал Ульф. Если это не ссора между байкерами, тогда как вы думаете, что это может быть? Вряд ли можно получить удар ножом просто так, ни за что ни про что. Может, кто-то был на него за что-то зол?
Но Оскар был непоколебим.
Послушайте, сказал он. Нет никого то есть вообще никого кто бы плохо относился к Мальте. Добряк, каких поискать. Он бы никогда