Я знаю, ты любишь загадки и самоцветы, сказал он тогда. Я знаю, что ты напеваешь, если тебя никто не слышит и кусаешь губу, когда у тебя что-то не выходит. Я знаю, что ты добра к детям и животным, что никогда не заходишь в море, хотя, говорят, родилась из его воды. Вот камень, который напомнил мне о тебе. Его цвет густой и темный, как твои глаза. Говорят, что родившимся осенью он дает дружбу и любовь, а родившимся весной бурную фантазию. Я слышал твои загадки, для фантазии этот камень тебе не нужен. Но я бы очень хотел твоей дружбы и любви. Стань моей, Сонаи.
Сонаи протянула руку и погладила гладкий камушек.
Он что значит, мама?
За дверью будет сердце дворца тронная комната. Она то велика, то мала, то потолок у нее до неба, то приходится голову нагибать. А какой тебе явится не знаю. Там ты, дочка, все и вспомнишь и найдешь, что тебе нужно. А эти камни с собой возьми, они тебе пригодятся
Решми вдруг рассмеялась, отбросив серьезность и пророческий тон, показывая, что игра кончилась. Сонаи перевела дыхание и рассмеялась вслед за ней. С легким сердцем она расспросила мать, как протекает беременность молочной сестры Немали и есть ли знаки, что, наконец, будет девочка мальчишек и так полон дом.
Сходи сама и спроси, предложила Решми.
А может, и схожу завтра, расхрабрилась Сонаи. Загадку ей загадаю.
загадка
У женщины семь детей, ровно половина из них мальчики. Как так?
отгадка
Эта женщина Немали, все семь детей мальчики, вот сейчас еще восьмого родит, то-то будет весело!
Хорошая загадка, кивнула Решми. Только завтра ты уже далеко будешь. Уйдешь ведь, дочка, к горе Ид.
Что ты, мамочка, удивилась Сонаи, целуя ей руки на прощанье. Какая мне гора, по дому еле хожу.
Проводила мать, допила чай, забралась опять в кровать.
Посмотрела на выложенные в ряд на столе камушки свет играл на их боках красиво, будто поглаживал.
Не пойду никуда, сказала она, накрываясь с головой одеялом и собираясь снова думать о Ваджарате.
Рассвет застал ее в негустом лиственном лесу на полпути к горе Ид.
Луна была полной, в ее медвяном свете Сонаи шла всю ночь, завернувшись в плащ. Заплетать тяжелые волосы не стала, они стекали по спине вторым плащом, темным и шелковым.
Сонаи села на большой валун посмотреть, как над горой Ид восходит огромное розовое солнце и съесть прихваченное из дому яблоко. Неподалеку заревел медведь. Сонаи огляделась без страха, с любопытством. За последний месяц она слишком исстрадалась, чтобы бояться.
Сонаи села на большой валун посмотреть, как над горой Ид восходит огромное розовое солнце и съесть прихваченное из дому яблоко. Неподалеку заревел медведь. Сонаи огляделась без страха, с любопытством. За последний месяц она слишком исстрадалась, чтобы бояться.
Яблоко было вкусным, кисло-сладким. Рассвет ярким и оглушающе огромным. Весенний лес пах обещаниями щедрой жизни, зеленого изобилия, доброго лета впереди. Пели птицы. Сонаи улыбнулась.
загадка
Как далеко может медведь в лес зайти, до какого места?
отгадка
До середины, потом он будет идти уже не в лес, а из лесу.
В эту минуту Сонаи поняла, что она дошла до середины своего горя.
Она достала из кармана и взвесила на ладони четыре гадальных камешка небольших, с фалангу пальца.
Подставила солнцу свое честное, взрослое лицо в темных веснушках отпечатках ярких весен и лет. Солнце ласково лизнуло ее бронзовую кожу.
Дворец был необыкновенно красив, красивее всего в мире, решила Сонаи. Кроме некоторых камней, заката над морем и спящего Ваджарата.
Пещера оказалась там, где сказала Решми в основании горы. Высокая щель разрезала тело камня, а в ней было темным-темно. Сонаи шагнула из света, ослепла, начала считать шаги, а после сорокового вдруг поняла, что глаза привыкли, начали различать стены, потом своды пещеры. И с каждым шагом Сонаи почему-то знала о ней все больше.
Она видела, что пещера карстовая, вымытая водой в толще мрамора и доломита. Видела натёчные образования сосульки сталактитов, толстые фаллосы сталагмитов. Когда она дошла до озера, ее уже била крупная дрожь и от этих неожиданных, непонятных знаний, и от того, что предстояло нырнуть в глубокую воду Сонаи этого очень не любила, моря избегала, а мылась, залезая в пустую лохань и поливаясь водой из кувшина.
Она присела перевести дух и заплести свои длинные темные волосы в косу. Плела долго, тянула время. Озеро простиралось под низким мерцающим сводом очень далеко, краев было не видно. Где вход во дворец? Куда нужно плыть? Она отчего-то знала, что умеет плавать, но что это очень страшно. Клубилась в памяти изначальная тьма, ощущение соленой воды в легких, боль в груди и потеря себя, когда все, что ты о себе знаешь, разлетается вокруг светящимися пузырьками, и не собрать, нужно заново учиться тому, кто ты есть.
Волосы, хоть и длинные, кончились. Сонаи завязала конец косы узлом. Свернула и убрала в заплечную котомку плащ. Подумав и вспомнив, что говорила мать, достала тот камешек, что указал на пещеру черный агат и положила его в рот, остальные засунула в карман поглубже.
Сонаи подошла к уступу, которым заканчивался пол пещеры, посмотрела на черную мерцающую поверхность внизу, глубоко вдохнула, оттолкнулась и прыгнула. Ждала, что вода обожжет холодом, но она оказалась ни холодной ни теплой, так что и не ощущалась вообще. Сонаи вынырнула, придерживая языком камень во рту. Осмотрелась, загребая руками. Озеро тускло мерцало, одинаковое во все стороны. Сонаи не видела и того карниза, с которого прыгнула. Слишком высоко, или уже не здесь?
Куда плыть, она не знала, камень никаких указаний не давал.
загадка
Беда, когда вокруг вода и непонятно, плыть куда.
И как решить, куда же плыть?
отгадка
Сонаи, чтоб не утонуть, плыви уже куда-нибудь.
Сонаи толкнулась ногами и поплыла, рассекая темную воду сильным телом. Плыть было приятно, но странно из-за того, что температура воды не чувствовалась и веса тоже почти не было, ей стало казаться, что она летит, потом что засыпает, потом что тела у нее вовсе нет, ни рук, ни ног. Начала накатывать тошнота, и в эту минуту что-то большое, шершавое и холодное коснулось ее ноги.
В панике Сонаи дернулась, взмахнула руками, забилась и ушла глубоко под воду. Тут же она перестала соображать, где верх, где низ и куда выныривать. Мимо нее, качая огромным хвостом, проплыл морской ящер со светящейся зеленоватой чешуей и узкой головой на длинной шее. Он не заинтересовался замершей в ужасе женщиной, проплыл и исчез. У лица Сонаи мелькнули три серебряные рыбки, две совсем маленькие и одна побольше, описали круг, задержались, вернулись.
Сонаи уже тонула, тело хотело воздуха, она дернулась в одном направлении, в другом, и, наконец, не сдержавшись, против воли разума глотнула черной воды. Грудь обожгло мучительным кашлем, гортань свело, она выгнулась, замычала и случайно проглотила камень, который держала за щекой.
И тут же боль исчезла, тело успокоилось, будто в легких у нее была не вода, а чистейший морской воздух, каким он бывает среди скал прохладным, нежным летним утром. Глаза еще горели от агонии, но, моргнув несколько раз, Сонаи поняла, что видит в воде теперь гораздо лучше. Прямо перед нею по-прежнему были рыбки, они шевелили плавниками и никуда не уплывали.
Сонаи быстро освоилась со своим новым положением, огляделась вокруг с любопытством, вдохнула, выдохнула, улыбнулась, протянула руку, ожидая, что рыбки бросятся наутек. Две маленьких действительно подались назад, но большая легла ей на ладонь, прижалась шелковистым касанием, пощекотала кожу плавниками.
Здравствуй, мама, услышала Сонаи невесомый голос. Это я, Павас. И брат и сестра, которых вы не успели назвать по имени.
Сонаи прижала руку ко рту, закусила и смотрела на рыбок во все глаза.
Ваджарат плачет, глаза запали от горя, но, увидев, что она очнулась, он бросается к ней, целует, сжимает ее руку.
Нет. Я хочу его подержать, мертвого. Дайте мне хоть минуту подержать сына, я его семь месяцев носила, слышите, принесите, принесите, сейчас же!
Камень, окруженный гирляндой цветов. Белый жасмин непорочность младенца, не вдохнувшего земного воздуха. Желтые цветы чампаки любовь. Гирлянда пахнет сладко. Сонаи опускается на колени, проводит пальцем по холодным буквам «Павас». Ваджарат обнимает ее за плечи.
Ты плачешь, мама, сказал серебряный Павас. Слезы соленые, как море.
Сонаи протянула вторую руку к маленьким рыбкам, они, помедлив, тоже подплыли, коснулись ее ладони. Она погладила пальцами их гладкую чешую.
Плыви за нами, сказал Павас. Мы знаем, зачем ты здесь. Мы покажем, мы проводим.
Сонаи поплыла за рыбками, и все смотрела на них, смотрела, насмотреться не могла.
Ты не плачь, говорил ей Павас. Ты ни в чем не виновата. В смерти рыбки нет вины моря. Есть лишь кружение вечного водоворота. Он всех в свой срок затягивает, всех уносит, ты сама увидишь. Три струи у водоворота «не было», «есть», «не будет». Сначала кажется, что несет он вниз, а потом оказывается, что вверх, да и вообще неважно, потому что все одно. Не плачь, мама, а то разбудишь в глубине смертный ужас Алияра. Чем дольше он спит, тем ужас сильнее. Посмотри вокруг. Не задень его щупалец, он преодолевает страх неизбежности, выпивая чужие жизни.
Сонаи огляделась сквозь воду теперь было видно во все стороны, будто она подсвечивалась. Тут и там из глубины поднимались будто бы толстые лианы у них не было цвета и плотности, они были никакие, как полосы зияющей пустоты, колышущиеся от течения. Вдалеке снова мелькнул огромный ящер, за ним, с раскрытой пастью другой, еще больше. Вцепился первому в шею, тряхнул мощной головой, заревел вода задрожала. Тот выгнулся, пытаясь укусить врага за хвост, но тут к ним метнулось щупальце пустоты, удлиняясь на глазах. Оплело обоих, яростно ревущих, потащило в черную глубину.
Сонаи задрожала.
Не бойся, мы уже приплыли. Вот лестница.
Сонаи увидела в воде перед собою мраморную лестницу, камень зарос светящимися водорослями красными, оранжевыми, зелеными.
Прощай, мама.
Сонаи протянула руки, рыбки прижались к ним на мгновение гладкими маленькими телами. И уплыли, исчезли в огромной воде вокруг.
Сонаи долго смотрела им вслед, шепча что-то одними губами.
Лестница оказалась очень скользкой, под водой это было не важно, но над поверхностью Сонаи сразу поскользнулась и упала, ушибла плечо и разбила губу. Когда она попыталась вдохнуть воздух, ее вырвало чистой водой, потом водой с кровью. На этом боль кончилась и она опять задышала нормально.
Подниматься она решила на четвереньках некрасиво, но не упадешь. Лестница была длинная, Сонаи считала ступеньки. После ста обернулась посмотреть на озеро, но озера внизу не было, лишь туман клубился в слабом свечении пещеры.