Может и не осталось, не стал спорить Мишка, а вот призрак никуда не пропал.
Какой еще призрак?
Проклятого монаха. Какой же еще? он делал вид будто очень увлечен своим занятием, на самом же деле исподволь наблюдал за реакцией сестры: не испугалась ли? Мишка совсем не хотел брать ее с собой. Девчонка может все испортить. Они те еще трусихи.
Глупости какие, фыркнула Ника. Откуда бы ему взяться, монаху твоему?
Мишка закрыл тетрадь, еще раз намекнув на важность и секретность ее содержимого и развернулся всем корпусом.
А развалины монастыря ты видела? он прищурил глаза, слегка склонив голову набок. В монастыре кто жил? Правильно, монахи жили.
Всем давно известно, не было никакого монастыря. Ника подбоченилась. Там всегда находились склады. Монастырь всего лишь местные байки.
А вот и нет! Мишка схватил свою тетрадь и потряс ею в воздухе. Здесь вся информация. он сказал это с таким видом, будто открыл государственную тайну под грифом «секретно».
Это обычная тетрадь.
Сама ты обычная. Мишка насупился, будто тетрадка и правда была для него чем-то очень важным, а Ника своим пренебрежительным тоном смертельно его оскорбила. Уж куда интереснее твоего глупого дневника с сердечками.
Ника открыла рот, проглотив заготовленный ответ, да так и застыла. Мишка же, поняв, что ляпнул лишнего, принялся тараторить на одном дыхании:
Я его не открывал даже! И вообще, нечего свои вещи разбрасывать там, где нормальные люди ходят и могут их случайно увидеть. Ну чего ты так на меня смотришь? Говорю же не открывал я его!
Это был настоящий удар под дых. Ника почувствовала, как задыхается, перед глазами замелькали черные мушки. Ладони моментально вспотели, пришлось вытереть их об юбку. Сердце ухнуло вниз, предварительно оборвавшись, но странным образом отстукивая где-то в висках.
Дневник для нее шестнадцатилетней был самым дорогим сокровищем. Его не должны касаться чужие руки, его откровения не для посторонних глаз. Это все равно что раздеть саму Нику до гола и поставить на городской площади зевакам на потеху. Так она себя и чувствовала в тот момент: голой и опозоренной.
Отдай! Слова больно оцарапали горло.
Где оставила, там и возьми. Мишкина дерзость вернулась и встала с ним плечом к плечу. Ничего нового там все равно нет, добавил он, чем буквально добил Нику.
Ей показалось, будто на нее упал потолок, придавил всем своим весом. Вот только она не умерла, а хотелось бы наоборот.
Я сейчас же расскажу все маме. Ты никуда не пойдешь!
Ну и иди жалуйся! Мне все равно! Дождусь, когда у матери будет дежурство и все равно сбегу.
Не сбежишь! Злость и обида туманили мысли, заставляли говорить то, о чем она не думала. Я буду следить за каждым твоим шагом, добьюсь, чтобы из школы ты сразу же шел домой. Стану лично провожать тебя до класса и встречать после уроков. Пусть все думают, что ты
Ну и пусть! грубо перебил он. Я и сам уже хотел отказаться. Ничего там нет интересного. В неожиданном смирении брата было нечто, что покоробило ее, но затуманенный разум не смог вычислить, что именно, и Ника просто кивнула.
Она уже собралась уходить, когда Мишка вдруг окликнул ее. Она обернулась и увидела, что он протягивает ей свою «тайную» тетрадь.
Я не буду уподобляться тебе и читать чужие секреты.
Никто и не просит тебя читать. Но раз мне теперь нельзя выходить из дома, хочу попросить тебя передать тетрадь владельцу. И мне правда очень стыдно, что я взял твой дневник.
Раскаивающийся вид брата казался настолько убедительным, что она даже пожалела о своей резкости. Она и впрямь бывала рассеянной, запросто могла оставить дневник в таком месте, где Мишка его совершенно случайно обнаружил. Выходит, зря накинулась? Теперь уже Нике сделалось стыдно за свое поведение. Она забрала тетрадь и пообещала исполнить просьбу.
Можешь прочитать, если захочешь, «милостиво» разрешил Мишка. На самом деле там нет ничего интересного. Так, план дороги и список вещей для похода.
Говори адрес.
Ника стояла у двери, матово-черной, со сдержанным геометрическим орнаментом по краю. Почему-то она никак не могла решиться позвонить, хотя палец уже завис на уровне звонка и указывал точно в прямоугольную клавишу с отполированным множеством прикосновений кружком по центру. Кончик пальца холодило, казалось, будто она касается кубика льда. Или в кнопке на самом деле спрятана острая игла старого веретена, от укола которого она заснет вечным сном, а принц не приедет пробудить ее поцелуем истинной любви. Все принцы остались жить на страницах сказок, да и она никакая не принцесса.
«Что за глупости!» одернула саму себя Ника. Даже разозлилась, стоит как дура с занесенной рукой. Не ровен час, выйдет кто-то из любопытных соседей и прогонит ее прочь. Откуда вообще взялась эта странная робость? Ей всего и нужно, отдать несчастную тетрадь.
Ее не ударило током, игла не вонзилась в мягкую подушечку пальца. Трель звонка промчалась по проводам и радостно заголосила где-то в глубине квартиры. Ника набрала воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, но когда механически щелкнул замок и дверь почти бесшумно открылась, она едва не забыла выдохнуть.
Он предстал перед ней в сиянии света, обнаженный до пояса с висящим на шее полотенцем. Темные, влажные волосы до плеч завивались колечками, на их кончиках застыли готовые сорваться вниз капельки воды. В каплях играл свет, превращая их в переливчатые маленькие солнца. Ника залюбовалась натренированным торсом, невольно скользнула взглядом по плоскому загорелому животу и, будто споткнувшись об нырнувшую за ремень джинсов полоску жестких волосков, поспешно отвела глаза.
Ника ждала удара молнии, дрожи в коленях, холода в позвоночнике и испарины на лбу в общем, всего того, о чем она читала или видела в кино. Ее реакция оказалась неправильной настолько, что она представила, как зрители выходят из кинотеатров разочарованные таким поворотом. Не получилась бы из нее драматическая актриса.
Привет. С ней говорил античный бог, сошедший с вершины Олимпа, она же не спешила испытывать благоговейного трепета. Но разве так проявляется любовь? А Ника совершенно точно понимала она любит Марка Воронова. Ни к кому до сих пор она не чувствовала ничего подобного. Проходи, я пока оденусь.
Это случилось два года назад, когда Марка перевели в их школу. Ника увидела его в столовой и с тех пор потеряла покой. Она, знавшая о любви только из женских романов и молодежных сериалов, выстроила план по завоеванию сердца парня своей мечты. Но если бы она хотя бы на секунду задумалась о природе своих чувств, взвесила все плюсы и минусы, да даже просто попыталась бы познакомиться с ним, возможно, поняла бы, что принимает за любовь фантазии и созданные ею же представления о прекрасном принце. Ника жила в сказке и себя саму считала заколдованной принцессой, которую он должен непременно расколдовать и взять в жены.
Она ревновала его ко всем, а он даже не догадывался о ее существовании и при встрече равнодушно проходил мимо. Она каждый раз замирала, встретив его посреди шумной толпы спешащих куда-то школьников. Он даже не замедлял шага.
Че встала как дура? услышала однажды полный ненависти окрик.
Ника даже не успела ничего ответить, когда ее толкнули в спину. А сразу после едва не оглохла от крика. Она попыталась закрыть уши руками и не смогла. Боль вырвала из горла новый вопль. Болела левая рука. Нике показалось, что ее просто оторвали.
Не смотри. Чей-то мягкий голос пробирался к ней сквозь гул. Ника вертела головой, но никак не могла сфокусировать взгляд на кружащихся вокруг нее лицах. Сказал же не смотри на руку! Встать сможешь?
«С лестницы грохнулась Кто-то толкнул или сама» громкий шепот походил на шипение потревоженных змей.
Ника хотела спросить, о ком все говорят. Кто упал с лестницы и что стало с той бедняжкой. Но ей самой было очень больно и думать о чужой боли не получалось. У нее кружилась голова, ушибленная рука горела огнем. Тело содрогалось, будто через него пустили электрический ток и хаотично поворачивали ручку, регулирующую его силу.
Милый принц стоял у окна с озадаченным видом. Ника увидела его не сразу, а увидев, просияла лицом, даже попыталась улыбнуться.
Толпа текла живой волной, расступаясь перед ней и снова смыкаясь за спиной. Принц остался далеко позади. Он не смотрел на нее, все его внимание оказалось приковано к шагающей ему навстречу блондинке.
Девушка появилась в их школе почти одновременно с Марком, но Ника ее почти не встречала. Та сторонилась общения с одноклассниками, не завела подруг, и казалось, будто она брезгует даже прикасаться к другим людям.
Ника и представить не могла, что злая ведьма может быть настолько красивой.
Сомнений не оставалось, это она заколдовала принца, наложила на него колдовские чары. А он глупенький не понимает, что находится под ее магическим влиянием.
К учебе Ника вернулась спустя три недели, когда с руки сняли гипс. К тому дню о романе самой красивой пары гудела вся школа. Девочки дружно вздыхали им вслед, парни морщили носы и придумывали обидные прозвища. Принцу же с ведьмой не было до злых языков никакого дела. Они наслаждались своим наколдованным счастьем, не думая о существовании бедняжки принцессы.
Во время летних каникул Ника даже попросила маму перевести ее в другую школу, но получила отказ. Просьбу дочери она назвала глупым капризом и запретила впредь поднимать эту тему.
Первого сентября Ника шла и больше всего на свете боялась встретиться взглядом с сияющими глазами принца, увидеть торжествующую улыбку ведьмы. Каждый шаг от дома до школы давался ей мучительно тяжело, она будто заново училась ходить. Совсем как бедняжка русалочка, едва обретшая ноги.
Едва переступив порог, она поняла: что-то изменилось. Перемены не бросались в глаза она просто знала, что все именно так, и все тут. Ощущение пустоты и потерянности, не оставляющее ее все время с того дня, как она увидела его, усилилось, разрослось ядовитым плющом. Она долго не могла понять, что вдруг стало иначе. Спросить было не у кого. Ника ни с кем не делилась своими чувствами и переживаниями. Не с кем ей было делиться. Ни одну девочку в школе она не могла назвать настоящей подругой, маме признаться стыдно, а Мишка просто посмеется ей в лицо.