Очевидно, что она таким образом опять указывала ему на его место, пусть и завуалированно.
Предполагаю, что я как раз и буду там жить, сказал Джошуа.
Гвин моргнула:
Что вы глупости-то говорите? Вы же мамин племянник. Будете жить в комнате наверху, вероятно, в одном крыле с Шериданом, хотя в том крыле вы с ним будете только вдвоем.
В целом крыле? Черт побери, значит, еще один огромный особняк. Джошуа постоянно забывал, что его предки получили титул в начале восемнадцатого века.
Мне интересно, а Шеридан к сезону приедет? Будет посещать мероприятия?
Мы не уверены. Гвин отвернулась. На каком-то этапе ему потребуется жена, так что он вполне может начать ее поиски прямо сейчас. Но кажется, что он не торопится.
Разве можно его за это винить? Если его ждет перспектива оценки всех как вы сами выразились «ходячих банков» в высшем обществе, то он, вероятно, и не горит желанием начинать. Лишь немногим мужчинам нравится быть охотниками за богатыми невестами, несмотря на то что думают женщины.
Гвин с любопытством посмотрела на него.
Правда? Вы не считаете себя охотником за богатым приданым?
С чего бы? В отличие от вашего брата, у меня нет недвижимости, которую надо содержать.
Больше он ей ничего не будет говорить. Гвин не нужно знать про его надежду вернуться в морскую пехоту. Он может скрывать то, что хочет, не хуже ее, а то и лучше. И она об этом вскоре узнает.
Гвин еще какое-то время молча смотрела на него, потом вздохнула.
К счастью, мы сами не будем никого принимать и не будем устраивать никаких вечеров, потому что у мамы продолжается траур. Значит, никакие сплетни про особняк Эрмитэджей не пойдут. Не хочется, чтобы говорили о том, сколько комнат у нас закрыто, даже в светский сезон.
Джошуа кивнул. У него не было настроения вести с ней светские беседы.
«Ты и есть ворчун. Она правильно тебе говорит, что ты вечно ходишь хмурым».
Да, он такой. Плевать. И на нее плевать.
Глава 7
Гвин проснулась слишком рано. Обычно так и случалось в первый день после возвращения в Лондон. Возбуждение от нахождения в городе было фактически ощутимым, и она просто не могла спать. Но сегодня у нее имелся и дополнительный повод для бессонницы. Она наконец научится стрелять! Гвин с трудом сдерживалась, чтобы не вылезти на крышу и не объявить об этом всем.
Вместо этого она соскочила с кровати и оделась в свою любимую амазонку[11]. Горничной, которая помогала ей облачиться в этот костюм для верховой езды, она сообщила, что едет кататься верхом с майором Вулфом, и с ними отправится конюх. Все будет прилично и подобающе. Гвин специально сказала горничной про конюха. Затем она спустилась по лестнице на завтрак, пока еще не пробило девять утра. К ее удивлению, слуга, накрывавший на стол, сообщил ей, что Джошуа не только позавтракал, но и уже отправился на прогулку.
Я удивился, на самом деле удивился, миледи[12], признался ей слуга. Я не думал, что майор захочет отправиться на прогулку, с его-то ногой.
На самом деле он очень много ходит пешком, сообщила Гвин. Очевидно, это помогает ему расслабить икроножные мышцы. Когда Гвин заметила, что слуга смотрит на нее с плохо скрываемым удивлением, она добавила: Мне кажется, что это упоминала его сестра.
Слуга улыбнулся, выражение его лица изменилось он больше не удивлялся.
Упоминание вами сестры майора, миледи, напомнило мне о том, что герцогиня вчера удостоила нас визитом и оставила сообщение для вас и хозяйки. Она собирается сегодня вечером навестить вас вместе с герцогом. Я должен отправить ей записку, если вам это неудобно.
Нам удобно, спасибо.
Слуга кивнул, потом отправился ей за кофе.
А ее мысли вернулись к Джошуа. Интересно, а почему он сегодня утром отправился на прогулку? Ведь ему же нужно сохранять силы для поездки верхом. На самом деле Гвин вчера была поражена, узнав, что он может ездить верхом, поскольку она никогда не видела его на лошади на территории поместья. Но если женщины могут ездить в дамском седле, то и Джошуа вполне может ездить с одной здоровой ногой. Это логично и понятно. Принцип тот же самый.
О, Гвин, я так рада, что ты уже встала! воскликнула ее мать, появляясь в дверном проеме. Элиза хотела с тобой поздороваться перед тем, как отправляться за покупками.
Гвин встала. Как и всегда, она была рада увидеть вдовствующую графиню Хорнсби, которая будет представлять ее и Беатрис высшему обществу. Хотя Гвин очень жалела, что этого не сможет сделать мама, леди Хорнсби стояла второй после матери в списке ее предпочтений.
Гвин, дорогая моя! воскликнула леди Хорнсби, заходя в комнату вместе с матерью Гвин. Как я рада наконец видеть тебя не в черных траурных одеждах! Пурпурный цвет тебе очень к лицу ты просто светишься в этой амазонке!
Спасибо, сказала Гвин и поцеловала леди Хорнсби в щеку, на которую были идеально наложены румяна.
Гвин только надеялась, что Джошуа посчитает ее новый костюм для верховой езды привлекательным. Ей до сих пор было не по себе, оттого что он так ее целовал, а теперь опять казалось, что она не производит на него никакого впечатления. Джошуа на нее просто не реагировал, как и раньше.
Леди Хорнсби поправила свои седые волосы, которые были аккуратно завиты и обрамляли очень модный тюрбан розового цвета.
Как жаль, что у меня не вьются волосы. Мне бы твои кудри, Гвин! Моя горничная часами занимается созданием моей прически.
Но, как я понимаю, вам бы не хотелось иметь мой дикий цвет волос.
Вместо седого? Конечно, хотелось бы! Ее голубые глаза заблестели. Кроме того, как тебе может рассказать твоя мама, рыжеволосые женщины всегда больше веселятся и развлекаются. В особенности в спальне.
Элиза! воскликнула мама.
Что? Гвин не какая-нибудь неопытная школьница, краснеющая по каждому поводу. Я уверена, что, имея такого брата, как Торн, она слышала немало неприличных историй. И встречала распутных джентльменов.
Да если я их и встречу, толку мне от этого никакого не будет, заметила Гвин. Торн ведет себя так, будто я монахиня, которую не должен никак запятнать ни один джентльмен. Он точно никогда не станет меня представлять никакому распутнику.
Да если я их и встречу, толку мне от этого никакого не будет, заметила Гвин. Торн ведет себя так, будто я монахиня, которую не должен никак запятнать ни один джентльмен. Он точно никогда не станет меня представлять никакому распутнику.
И он быстренько прогнал прочь единственного «распутного джентльмена», которого она знала. Хотя, несмотря на то что Гвин очень не хотелось это признавать, в тот раз Торн, вероятно, поступил разумно.
Как жаль! воскликнула леди Хорнсби. Зачем же тогда существуют братья, если не для того, чтобы показывать сестрам, как на самом деле себя ведут мужчины?
Мама закатила глаза.
Я уже начинаю жалеть, что попросила тебя представлять мою дочь высшему обществу, Элиза. Я забыла, какой бесстыдной и нахальной ты можешь быть.
Какие высокопарные слова! хмыкнула леди Хорнсби. Ты, Лидия, в молодости сама могла спеть скабрезную песенку вместе с остальными в нашей компании. И ты это прекрасно знаешь.
Гвин в удивлении раскрыла рот.
Мама? Пела скабрезные песенки?
Леди Хорнсби похлопала Гвин по руке.
Это были другие времена, моя дорогая. Мы все время от времени пели похабные песенки, правда, Лидия?
О боже! прошептала мама, щеки у нее пылали.
Я обещаю никому не рассказывать, сказала Гвин. Если ты обещаешь спеть мне несколько таких песенок.
Если она не споет, то спою я, пообещала леди Хорнсби, потом добавила вполголоса: Кстати, вы слышали последнюю сплетню?
Она сделала паузу для большего эффекта, и Гвин пришлось прилагать усилия, чтобы не рассмеяться. Леди Хорнсби обожала сплетни и нисколько не стыдилась их пересказывать. А мама, несмотря на то что вслух выражала свое неодобрение, на самом деле ловила каждое слово, хотя и пыталась показать, что они ее не интересуют.
Леди Хорнсби приподняла одну бровь.
Леди Уинслоу снова беременна. По-моему, это будет уже десятый ребенок.
Боже праведный! воскликнула мама. Я со своими пятью-то с трудом справляюсь. Я просто не могу себе представить, если бы их было в два раза больше. Бедная женщина!
Тем временем, как я полагаю, твоя дочь не может представить, как с одним-то справиться.
В ответ на смех гостьи леди Гвин только кисло улыбнулась. О, она могла представлять и много-много раз представляла, как бы это было. В этом-то и заключалась проблема.
Леди Хорнсби продолжала смеяться, когда в комнату, где они завтракали, вошел Джошуа.
Джошуа! воскликнула ее мать. Ты как раз вовремя, чтобы познакомиться с моей подругой Элизой Брук, графиней Хорнсби.
Гвин напряглась, когда леди Хорнсби повернулась к Джошуа и принялась его критически осматривать. Он снова был одет немодно: коричневый фрак для верховой езды в стиле, популярном несколько лет назад, неприметный жилет и бриджи для верховой езды из оленьей кожи. Но если графиня попробует отпустить шуточки, как она любит, по поводу его одежды, Гвин ее никогда не простит. Джошуа был красив, независимо от того, что на себя надевал.
А если леди Хорнсби захочет критиковать его ранения, полученные во время сражения Ну, Джошуа не заслужил того, чтобы о нем судили по его хромоте, хотя он явно этого ожидал, поскольку обычно ходил с каменным выражением лица, чтобы люди держались от него подальше.
Леди Хорнсби, это майор Джошуа Вулф, поспешно представила Гвин. Мамин племянник по мужу.
К облегчению Гвин, графиня улыбнулась, как кошка, наевшаяся сливок.
Значит, вот кого наняли в телохранители Гвин. Я вижу, что он станет очаровательным дополнением к нашей группе.
Леди Хорнсби принялась осматривать Джошуа с еще большим интересом, а Гвин уставилась на нее, раскрыв рот. Секундочку, она что, флиртует с Джошуа? Она же в два раза его старше!
Но Джошуа явно понимал, что эта женщина с ним флиртует, потому что расслабился, ушло его обычное напряжение.
Уверяю вас, леди Хорнсби: никто никогда не называл меня очаровательным.
За исключением меня, вставила Гвин.
Он встретился с ней взглядом, а от его улыбки, которая так редко появлялась у него на губах, она почувствовала приятный трепет восхитительные ощущения пробежали у нее сверху вниз по позвоночнику.
Простите, леди Гвин, но вы называли меня очень милым. Говорили, что я могу быть очень милым, если захочу. Между вашей фразой и «очаровательным» огромная разница.