Гвин напоминала ему рождественский подарок, обернутый белой бумагой и завязанный золотой лентой. Казалось, что требовалось только дернуть за ленточку, чтобы открыть подарок и увидеть все прекрасное, что скрывается внутри. Так еще может раскрываться цветок. Именно это и хотелось сделать Джошуа: раскрыть каждый сантиметр ее тела и смотреть на него, любоваться тем, что сейчас оставалось закрыто.
Начнем? спросила она, и от ее грудного голоса его приятная фантазия стала еще более яркой.
«Она говорит о танцах, идиот, а не о том, как воплотить в жизнь твою фантазию. Прекращай эти грязные мысли!»
Предупреждаю тебя: это может не сработать, сказал Джошуа, когда Гвин приблизилась к нему.
Но попробовать-то мы можем, легким тоном ответила она.
Рядом с тем местом, где он стоял, находился белый плетеный диванчик с подушками. Гвин забрала у Джошуа трость и прислонила к диванчику. Затем замерла, рассматривая ее.
Это новая трость.
Джошуа удивился, что она это заметила.
Мне подарил ее один приятель после того, как я сегодня сломал мою старую.
Какой приятель? спросила Гвин, затаив дыхание.
Заместитель военного министра.
О, да. Я забыла, что ты сегодня ходил с кем-то встречаться. Все хорошо прошло?
Достаточно хорошо.
Джошуа определенно не мог пожаловаться на трость с лезвием, которую нашел в магазине «Беннетт и Лейси», а также пару пистолетов, предназначенных для путешественников, которые подходили ему гораздо лучше, чем разукрашенный пистолет герцога. И еще оружейный мастер взял заказ на трость с пистолетом, спрятанным в ручке, хотя готова она будет только через неделю.
Эта трость кажется немного толще, чем твоя старая, заметила Гвин. В ней тоже скрывается лезвие?
Да. А почему ты спрашиваешь? Хочешь теперь поучиться искусству владения шпагой? Ее глаза тут же радостно загорелись, и Джошуа поспешно добавил: Это была шутка.
Мы можем давать уроки друг другу, заявила Гвин с хитрой улыбкой. Я научу тебя вальсировать, а ты научишь меня владению шпагой.
Давай не будем опережать события. Я еще не уверен, смогу ли вообще вальсировать.
Да, ты прав. Гвин подошла к нему. Для первой позиции
Подожди минутку. Джошуа уже чувствовал себя неуверенно без трости нетвердо стоял на ногах. Сколько позиций в этом танце?
Гвин старалась не смотреть ему в глаза, когда снимала перчатки, потом бросила их на подушки.
Всего девять.
Девять?! Да ты с ума сошла!
Давай просто попробуем первую, хорошо?
Если ты настаиваешь.
Но раз она сняла перчатки, то и Джошуа тоже снял свои.
Гвин встала рядом с ним, положила левую руку ему на спину, слегка его приобняв, а его правую руку точно таким же образом на спину себе. Джошуа почувствовал себя немного увереннее. Может, все-таки у него получится этот танец.
Всего девять.
Девять?! Да ты с ума сошла!
Давай просто попробуем первую, хорошо?
Если ты настаиваешь.
Но раз она сняла перчатки, то и Джошуа тоже снял свои.
Гвин встала рядом с ним, положила левую руку ему на спину, слегка его приобняв, а его правую руку точно таким же образом на спину себе. Джошуа почувствовал себя немного увереннее. Может, все-таки у него получится этот танец.
Теперь поставь левую ступню так, чтобы она смотрела вперед, а правую перпендикулярно ей. Вот так, показала Гвин.
Джошуа уставился на идеальную букву «V», сформированную ее ступнями, и почувствовал полное поражение.
Прости, дорогая, но мои правая икра и ступня не могут двигаться таким образом.
Конечно, смогут, если ты только Она внезапно замолчала. О, ты имеешь в виду, что не можешь физически.
Вот именно. Они фактически заморожены в одном положении.
Гвин подняла на него глаза, щеки у нее горели.
Я не понимала то есть практически при каждом шаге в вальсе требуется, чтобы и мужчина, и женщина ставили ноги таким образом или направляли их немножко по-другому, но все равно разворачивали. Так что вальс у нас определенно не получится. Мне очень жаль.
А мне нет. Джошуа почувствовал облегчение от того, что не рухнул лицом вниз, пытаясь доказать, что может танцевать. Вместо этого он немного развернулся, чтобы обнять Гвин по-настоящему. Теперь я могу просто держать тебя в объятиях, и при этом мне не нужно следить за шагами и отсчитывать ритм.
Мы можем попробовать другой танец, выдохнула Гвин, хотя с готовностью опустила руки ему на талию.
А мы должны? Он поцеловал ее в лоб. Я наслаждаюсь, держа тебя в объятиях.
Она потерлась о его щеку.
Правда? Знаешь ли, это вообще-то возмутительно, и может получиться большой скандал.
Это мелочь в сравнении кое с чем, что мы уже делали, заметил Джошуа и стал целовать ее висок, а потом проложил целую дорожку из поцелуев. А уж если говорить о том, что я сейчас собираюсь сделать
От этих слов Гвин слегка задрожала, Джошуа чувствовал, как сильно бьется ее сердце и как пульсирует жилка у нее на виске, к которой прижимались его губы. Но Гвин не пыталась отстраниться. Значит, она тоже хочет его, хотя бы немного.
Гвин вдохнула. Ей становилось тяжело дышать.
Чуть раньше ты сказал мне что у тебя хватило бы ума не сказать ничего подобного, пытаясь добиться расположения женщины. Голос у нее стал хриплым. А что бы ты сказал? Если бы, например, пытался ухаживать за мной?
Хм. Джошуа задумался на минутку, продолжая покрывать поцелуями ее висок и двигаясь от него к красивому ушку. Я сказал бы, что глаза у тебя зеленые, как лесные озера, и мужчина может в них утонуть. От тебя пахнет лимоном, и это твой естественный запах, одновременно терпкий и сладкий, и от этого еще более приятный и восхитительный.
Он чувствовал ее дыхание на своей щеке, и это дыхание все учащалось, в особенности когда он стал играть языком с ее ушком.
Так, а сейчас кто у нас читает сентиментальные стихи?
Мне продолжать? спросил Джошуа.
А есть продолжение?
О, дорогая, мне кажется, с тобой меня всегда ждет больше удовольствий. Больше острот, больше сюрпризов больше вот этого.
Сказав это, он накрыл ее губы своими. Казалось, Джошуа ничего не мог с собой поделать. А Гвин поддалась и отвечала с готовностью, словно ждала его, ждала, что он придет, развяжет ленту и раскроет оберточную бумагу.
Их поцелуй быстро стал жарким, и вскоре Джошуа мог думать только о том, как ему хочется касаться ее тела. Но он не мог его исследовать, пока держался за женщину, чтобы не упасть. Так что он рухнул на плетеный диванчик рядом со своей тростью и потянул Гвин себе на колени.
Она легко взвизгнула, а затем обняла его за шею.
Тебе не больно?
Боже, нет. А если бы и было, то я все равно терпел бы эту боль ради возможности вот так тебя обнимать.
Джошуа немного наклонил ее назад, чтобы поцеловать верх ее мягкой груди, виднеющийся из-под лифа. Он мечтал это сделать с той самой минуты, как впервые увидел Гвин в бальном зале. Джошуа знал, что сейчас нельзя расстегивать ее платье, чтобы пососать ее соски так, как ему хотелось. В конце концов им обоим придется вернуться в бальный зал, а Джошуа не был уверен, что сможет потом все правильно застегнуть и вернуть платью изначальный вид.
Но были и другие, не менее приятные, вещи, которые он мог сделать, и они едва ли нарушат изначальный вид ее платья. Джошуа немного приподнял ее юбки, запустил под них руки и повел вверх по бедрам ее приятным, шелковистым бедрам, до подвязок и выше. Гвин резко вдохнула, и от этого его желание разгорелось с новой силой.
Какая ты мягкая, шептал он, лаская ее, и его собственное дыхание становилось отрывистым. У тебя нежная и гладкая кожа, напоминающая самый лучший сатин. И поэтому мне хочется сделать вот что.
Он поднял ее со своих колен и усадил на диванчик рядом с собой. Затем Джошуа переместился к другому концу диванчика и развел ноги Гвин в стороны таким образом, чтобы одна находилась на диванчике, а вторая стояла на полу. После этого ему оставалось только поднять ее юбки, чтобы ему открылось все, что он хотел увидеть.
Джошуа! Что ты
Он наклонился, чтобы поцеловать ее бедро.
О, как хорошо. Господи! Это безумие.
Тем не менее ее руки хватали его за плечи, словно для того, чтобы удерживать его поближе, и Гвин не предпринимала никаких попыток сдвинуть ноги. Джошуа воспринял это, как явный знак одобрения и предложение продолжать.
Сердце бешено колотилось у него в груди. Он целовал и ласкал языком ее бедро, продвигаясь вверх к призу, который он страстно желал получить, к густым локонам между ее ног, скрывавшим нежную плоть, до которой ему хотелось добраться.
Он уже чувствовал, как Гвин возбуждена, этот запах не спутаешь с другим. Господи, помоги! Этот запах сводил его с ума.
Вы пытаетесь совратить меня сэр? В ее голосе теперь звучали едва заметные нотки беспокойства.
Я хочу доставить тебе удовольствие, честно ответил Джошуа. Если ты мне позволишь. Позволишь?
Он едва ли мог видеть глаза Гвин в свете свечей, но мог бы поклясться, что они блестели в предвкушении. Хотя он говорил себе, что делает это в рамках своей кампании, цель которой заставить ее довериться ему, в глубине души Джошуа знал, что дело тут в гораздо большем. Он хотел эту женщину и теперь затаил дыхание в ожидании ее ответа.
Она улыбнулась, как кошка, наевшаяся сливок.
Пожалуйста, сделай это.
Именно это он и хотел услышать.
Глава 14
Несмотря на то что Гвин дала ему разрешение это сделать, она не ожидала, что он станет рассматривать ее там. Ей следовало бы смутиться, посчитать происходящее неприличным. Но вместо этого она посчитала происходящее самым чувственным опытом в своей жизни! Это было невероятное плотское наслаждение. Кровь стучала у нее в ушах, и она не могла не извиваться под горящим желанием взглядом мужчины.
Она стала извиваться еще сильнее, когда Джошуа раздвинул большими пальцами локоны на треугольнике ее волос, чтобы раскрыть скрывавшуюся под ними нежную плоть.
Ты уже вся мокрая, дорогая. Ты готова. Ты мокрая и теплая, и великолепно пахнешь, как весенний цветок, открывающийся под лучами солнца после дождя.
И опять он назвал ее «дорогая». И еще произнес несколько сладких приятных слов. Кто бы мог подумать, что у Джошуа есть талант к поэзии?
Затем затем случилось нечто еще более удивительное. Джошуа наклонился, чтобы ее поцеловать. Там! А судя по тому, как он стал легко и отрывисто касаться ее плоти языком, полизывать ее и всячески дразнить Ну, было очевидно, что и он от этого получает такое же удовольствие, как и она.