Ты мне тоже нужен. Мне нужно, чтобы ты не носился по Лондону за этим ублюдком Лайонелом. Мне не нужно, чтобы тебя убили из-за какой-то мужской гордости.
Все не так, как ты думаешь. Поверь мне: сегодня мне не угрожала никакая реальная опасность. Я держал ситуацию под контролем.
«По большей части».
Конечно, Гвин, как и обычно, обратила внимание совсем не на то.
Тебе сегодня «не угрожала никакая реальная опасность»? Я не знала, что тебе сегодня вечером вообще будет угрожать какая-то опасность! Но эта рана же у тебя каким-то образом появилась на голове.
Да, появилась. Ты права.
Джошуа взял трость в одну руку, руку Гвин в другую и повел ее от двери к диванчику.
Вероятно, ему следует ей что-то сказать. Фицджеральд это не запрещал, хотя, как предполагал Джошуа, заместитель министра также не хотел, чтобы он ей все раскрывал. Но если они все-таки поженятся, она имеет право знать, чем ее муж решил заниматься в будущем. В их совместном будущем.
Гвин с опаской опустилась на диванчик.
Это имеет отношение к пистолету, спрятанному у тебя в пальто?
Имеет. Джошуа потер подбородок, пытаясь решить, что же ей все-таки сказать.
Понимаешь, мне предложили должность в Военном министерстве, которая не предполагает участия в военных действиях. То есть мне не придется снова участвовать в сражениях.
Это прекрасно! воскликнула Гвин. Я имела в виду Или нет?
Прекрасно.
Но что тогда Как
Здесь начиналась сложная часть.
Наверное, мне следовало бы что-то сказать тебе раньше. На самом деле я приехал в Лондон не только для того, чтобы становиться твоим телохранителем.
Джошуа рассказал Гвин о своих планах и о том, как прошел разговор с военным министром, после которого они рухнули.
К его удивлению, она разозлилась из-за него.
Я, конечно, не хочу, чтобы ты возвращался на войну, но он ошибся насчет твоих возможностей. Ты умелый и знающий и можешь не меньше, чем другие известные мне мужчины, а то и больше.
Джошуа улыбнулся. Когда в последний раз какая-либо женщина защищала его, верила в него, за исключением сестры?
Но оказалось, что с тобой согласен заместитель министра. Мистер Фицджеральд предложил мне должность, на которой ну требуется больше использовать мой мозг, а не силу мускулов.
Гвин скептически посмотрела на него.
Так тогда каким же образом ты пострадал?
Мне потребовалось использовать и силу мускулов, чтобы выпутаться из ситуации, в которой я оказался благодаря тому, что подсказал мой мозг. Джошуа принялся ходить по комнате взад и вперед. В любом случае работа на этой должности означает, что теперь я большую часть времени буду жить в Лондоне. Как ты к этому относишься? Я имею в виду: если мы поженимся, ты готова жить в Лондоне?
С удовольствием! Здесь живет большинство членов моей семьи, и в конце концов, и мама, возможно, предпочтет перебраться сюда. Кроме того, я выросла в Берлине. Мне комфортнее в городах, чем в сельской местности. Гвин склонила голову набок. Но тебе разве не будет трудно в Лондоне, с его шумом и суетой?
Хочешь верь, хочешь нет, но не будет. Джошуа задумался, как ему это все сформулировать. На самом деле это странно. Я всегда думал, что поскольку громкие звуки заставляют меня вспомнить о войне, то мне следует жить в каком-то тихом и уединенном месте, где мала вероятность с ними столкнуться.
Как в Сэнфорте.
Как в Сэнфорте.
Вот именно. Джошуа посмотрел на Гвин. Но думаю, что я ошибся. Постоянный шум, который стоит в Лондоне, на самом деле заглушает те звуки, на которые я обычно реагирую.
Гвин улыбнулась:
Как сегодня днем, когда ты только подпрыгнул, услышав лязг металла, когда рабочий прибивал железную ограду, но ты не реагировал так ужасно, как в Кембридже.
Сегодня дело было в другом. Все дело в тебе, дорогая. Ты каким-то образом меня успокоила.
Да, но, как я предполагаю, я не смогу всегда находиться рядом с тобой, когда ты будешь выполнять свои обязанности на новой должности, с беспокойством сказала Гвин.
Нет, но я просто буду чувствовать себя спокойнее, зная, что ты меня ждешь и мы встретимся в конце дня. И я надеюсь, что теперь мои реакции не будут такими ярко выраженными, раз я вообще живу в шумном месте. Я сам могу только пытаться не реагировать так бурно, как раньше.
Правильно. Гвин посмотрела на свои руки. Значит, м-м-м, сегодня вечером ты пострадал как-то в связи с новой должностью?
Да.
Тогда почему ты сказал, что дело касалось Лайонела?
Потому что на самом деле касалось. Джошуа тяжело вздохнул. Он был готов принести гораздо больше вреда, чем кто-либо мог предположить, но мой начальник это понял и отправил меня вслед за ним. Но больше я тебе ничего сказать не могу.
Она подняла на него глаза и тоже вздохнула.
Значит, эта должность означает много тайн и секретов. Я правильно поняла?
Боюсь, что да. Просто знай, что она позволяет мне работать от имени своей страны. Я буду тебе рассказывать столько, сколько позволяет Военное министерство, но я не всегда смогу говорить обо всем деле. И ты никому не должна сообщать, на кого я работаю. Вероятно, я и тебе не должен был бы это говорить, но если ты хранила свои секреты столько лет, то я думаю, что у тебя не возникнет проблем и с моими.
Джошуа опустился рядом с ней на диванчик.
Однако в этом назначении есть и положительный момент я снова буду на полном окладе, и это позволит мне нам жить более комфортно, чем мы могли бы в поместье Эрмитэджей.
Гвин вопросительно посмотрела на него.
Я надеюсь, что мое приданое позволит нам жить в комфорте. Когда Джошуа прищурился, глядя на нее, Гвин поспешно добавила: Предполагая, что мы все-таки поженимся, о чем нельзя говорить с уверенностью.
Правильно. Но он сразу же приободрился, услышав, что она говорит об этом, как о возможном. Ты можешь делать все, что пожелаешь, со своим приданым. Я со всем согласен. Ты сама можешь диктовать условия. Если ты предпочтешь оставить все деньги себе или потратить их на наших детей
А если у нас не будет детей? прошептала Гвин.
Тогда ты можешь тратить его как пожелаешь.
Она кивнула, но явно думала о чем-то своем. Минуту спустя Гвин заметила, что Джошуа за ней внимательно наблюдает, и заставила себя улыбнуться.
Скажи мне насколько опасна эта должность?
Если честно, я пока сам не знаю. Джошуа взял ее руку в свою. Но я почти с полной уверенностью могу сказать, что она несравнима с тем, что мне пришлось испытать в сражениях.
А откуда мне знать, что ты там испытывал? спросила Гвин.
В это мгновение Джошуа понял, что она никогда не станет частью его жизни, если он не пустит ее в свою жизнь. Может, он не сможет рассказывать ей про свою шпионскую деятельность, но есть вещи, о которых она хочет знать и о которых он имеет право рассказывать. Он может о них рассказать.
Ты не можешь это знать. Именно поэтому я расскажу тебе, как получил ранение, когда служил в морской пехоте. А потом я покажу тебе, что из этого вышло. Если ты считаешь, что сможешь это переварить.
Она удивилась, потом посмотрела на него серьезно.
Смогу. Клянусь. Она поднесла его руку к губам и поцеловала. Ты можешь мне доверять.
Когда Гвин говорила об этом раньше, ему было сложно ей поверить. Но теперь он смотрел на нее, и в горле у него стоял комок.
Я знаю, сказал Джошуа.
Глава 22
Он на самом деле знает? Потому что если он это знает, то она должна быть точно так же честна с ним. Доверять ему. А это ее очень сильно пугало.
Джошуа вытянул раненую ногу вперед, сидя рядом с Гвин.
Меня ранили на «Амфионе» во время сражения у мыса Санта-Мария в октябре 1804 года.
Джошуа вытянул раненую ногу вперед, сидя рядом с Гвин.
Меня ранили на «Амфионе» во время сражения у мыса Санта-Мария в октябре 1804 года.
Гвин немного поменяла положение, чтобы смотреть в лицо Джошуа.
Я не слышала про это сражение.
Вероятно, потому что оно не было таким уж важным. Испания еще не объявила войну Великобритании.
О, погоди, я вспомнила! Это сражение, во время которого были захвачены три испанских корабля с грузом сокровищ, и их доставили в Англию. А затем Испания объявила нам войну.
Все правильно.
Гвин уставилась на него.
Но я не думала, что в этом сражении был ранен кто-то с нашей стороны.
Раненых было мало: четверо на «Лайвли», правда, там еще двое погибли. И только мы трое на «Амфионе». Он сжал челюсти на мгновение. Мое ранение оказалось самым тяжелым.
Расскажи мне, попросила Гвин, взяла его руку в свою и опустила себе на колени.
Джошуа смотрел на нее очень напряженно, в глазах стояла мука.
Я никогда никому не рассказывал о том, что случилось. Даже Беатрис, хотя именно она боролась за меня и не дала умереть.
Ты можешь мне доверять, повторила Гвин. Что еще она могла сказать? Больше ничего не приходило в голову. Это было правдой, но ей хотелось бы найти способ, позволяющий облегчить ему боль. Но если тебе очень тяжело говорить об этом
Нет. Я хочу рассказать тебе все. Мне нужно рассказать тебе. Понимаешь, в первый год после ранения я, можно сказать, пребывал в полубессознательном состоянии, в опиумном тумане. К тому времени, когда я уже мог кому-то что-то рассказывать, я не хотел это делать. Он легко улыбнулся ей. Но я думаю, что должен сделать это сейчас. Как еще мне прекратить все это прокручивать у себя в голове снова и снова? Я же каждый раз будто опять оказываюсь там.
У Гвин в горле стоял ком, на глаза навернулись слезы, но она не позволяла себе расплакаться.
Я не уверена, что ты когда-нибудь сможешь прекратить об этом вспоминать, заявила Гвин. Это часть тебя, того, кто ты есть. Но, может, если ты поделишься со мной, тебе станет легче нести этот груз? По крайней мере, я на это надеюсь.
Джошуа поднял руку, коснулся ее щеки, потом ее щека оказалась у него на ладони.
Ты ведь у нас оптимистка? Всегда.
В случае других людей да. Но в отношении себя я не такая оптимистка, как хотелось бы. Гвин сжала руку Джошуа. Но я планирую быть оптимисткой, если речь идет о тебе.
Хорошо. Беатрис будет рада, если кто-то возьмет на себя ее работу. Хотя, если честно, я никогда не был веселым парнем, даже до того как меня ранили.
Правда? с сарказмом заметила Гвин. Как меня это удивляет!
Джошуа улыбнулся и пощекотал ее под подбородком.
Ты всегда заставляешь меня смеяться.
Я стараюсь. Она лукаво улыбнулась ему. Хотя я все еще жду, когда ты расскажешь мне о своем ранении.