Предатель! прошипел фон Бок.
Ошибаетесь, герр капитан! ответил француз. Позвольте представиться: подпоручик отдельного батальона при командующем 2-й армии России Руцкий. Моему императору, он выделил интонацией слово «моему», нужны ваши пушки, и я их заберу. А это, он ткнул пальцем в мундир, маскировка, военная хитрость. Прикажите своим солдатам и офицерам сложить оружие и не сопротивляться.
А если откажусь? буркнул фон Бок.
Тогда мы вас убьем, пожал плечами Руцкий. Мои казаки, он указал на всадников у опушки, предлагали сделать это сразу. Но я не хочу убивать прусских офицеров и солдат. Наши страны воевали против Бонапарта, а после того, как мы выгоним его армию, вновь станут союзниками. Возрожденной Пруссии понадобятся офицеры и солдаты, подпоручик произнес это громко, чтобы слышали все. Всем сдавшимся гарантирую жизнь. Мы снабдим вас провизией и оставим здесь. Кроме вас, герр капитан. Вы проследуете с нами в штаб русской армии. Ваше решение?
Фон Бок вздохнул и, достав из перевязи шпагу, протянул ее русскому.
Мюллер! крикнул он лейтенанту. Тот происходил из простолюдинов, поэтому капитан не церемонился. Опусти пистолет! Всем сложить оружие и не сопротивляться.
Артиллеристы подчинились. Некоторые, бросая тесаки, ворчали, но больше для виду. Даже самым храбрым было ясно, что казакам они на один зуб. А еще пехота Разоружившись, артиллеристы отходили в сторону, куда им указал Руцкий, там спешившиеся казаки споро освобождали немцев от излишнего имущества, складывая его в мешки. Другие выдавали каждому по паре сухарей и отправляли обратно к ручью. Спустя короткое время артиллеристы, сидя на берегу, грызли сухари, запивая их водой из ручья. Выглядели они при этом не слишком огорченными. В конце концов, переодетый русский сдержал слово. Напоил, накормил и даже не стал угонять в плен. Они вернутся к своим, где их, конечно, отругают, но наказывать не станут: они всего лишь выполнили приказ командира. А там, глядишь, и домой отправят. Кому они нужны без пушек?
Фон Бока отвели к опушке, где усадили на расстеленную попону. Подскочивший солдат в сером мундире принес ему ломоть хлеба и приличный шмат сала, которое капитан порезал оставленным ему ножом. Тот же солдат набулькал в жестяной стакан прозрачной жидкости из манерки, и фон Бок, поднеся его ко рту, уловил запах водки. Отказываться он, конечно, не стал. Выпил и стал энергично жевать. Военная жизнь научила: есть нужно, когда есть возможность, позже может не получиться. Насыщаясь, капитан наблюдал за происходящим у ручья. Русские выпрягли из передков их уставших лошадей, напоили их и подвесили каждой на морду мешок с овсом. Взамен запрягли других из подогнанного табуна. Их лошадки выглядели мелкими, но фон Бок знал, что те весьма выносливы, и пушки потянут споро. Тем временем отдохнут трофейные кони, после чего упряжки сменят. Скрепя сердце, капитан признал: русские действуют на редкость умело. Без единого выстрела и потерь захватили нужные им пушки, теперь благополучно доставят их в свою армию, где получат заслуженную награду. Если у них все такие, у Наполеона нет шансов.
Перекусили? спросил подошедший к нему Руцкий. Он уже снял французский мундир и сейчас красовался в зеленом, в котором нисколько не походил на посыльного из штаба Бонапарта, которого фон Бок видел на дороге. И куда девались надменность и апломб?
Да, ответил капитан, вставая.
Тогда едем, сказал русский. Вам дадут другого коня, ваш устал.
Он повернулся.
Герр подпоручик! окликнул его фон Бок.
Что? повернулся русский.
Это правда, что Россия и Пруссия будут сражаться против Наполеона?
Не сомневайтесь! кивнул Руцкий.
Я смогу поступить на службу в русскую армию?
Не мне решать, улыбнулся подпоручик. Но вы сможете высказать эту просьбу в штабе армии. Не хотите в плен?
Я уже там был, буркнул капитан. Ничего хорошего
Глава 2
Начальству не угодишь. Багратион выслушал наш доклад об операции хмуро. Побеседовал с моей помощью с пленным немцем не силен Петр Иванович в языках, приказал того увести, а затем прошелся по избе, где разместился штаб армии, заложив за спину руки. Затем встал против меня.
С чего вам взбрело в голову, подпоручик, выдать себя за француза?
Военная хитрость. Она помогла захватить пушки без единого выстрела, мы не понесли потерь.
Облачиться в мундир врага русскому офицеру позор! буркнул князь. У светлейшего могут не понять. Как прикажете писать реляцию? Вот что, майор, он посмотрел на Спешнева. Изложим это иначе. Пушки вы захватили с бою, наскочив на дороге на отставшую роту. Ошеломленный неприятель не оказал должного сопротивления. Побив, а частью разогнав супостатов, вы забрали орудия и пленного капитана, коих и доставили в армию. Это даст мне возможность хлопотать о наградах. Рюмину и Чубарому ордена Святой Анны третьего класса. Казакам и егерям Георгиевские кресты, три на полусотню и пять на роту. Озаботьтесь вручить знаки военного ордена перед строем батальона у развернутого знамени. Вас, майор, я попрошу наградить деньгами, что впишут в формуляр. Руцкому выговор.
За что, ваше сиятельство? обиделся я.
За то, что оставил Бонапарту артиллеристов. Их вернут в строй, и они будут стрелять по нашим войскам.
Мы забрали у них пушки.
Будут сменным составом заменять убитых.
М-да, не подумал.
Мы не могли привести их с собой, попытался оправдаться я, замедляли передвижение. Лошадей для них не было. Мы и так спешили, заваливая за собой дорогу срубленными деревьями. Французы могли выслать следом кавалерию.
Разве я говорил о пленных? поднял бровь Багратион. Они враги, пришедшие с оружием на русскую землю. Вот пусть в ней и остаются.
Гм! Следовало послушать Чубарого: он предлагал пленных вырезать. Сминдальничал, не поднялась рука. Прав Багратион. Я вздохнул.
Ваше сиятельство! подал голос Семен. Благодаря находчивости и предприимчивости подпоручика Руцкого батальон получил четыре орудия с зарядными ящиками, не понеся при этом потерь. Он доставил в штаб армии пленного офицера неприятеля. За любой из этих подвигов причитается награда. Вы же хотите подпоручика наказать. В армии такого не поймут.
А Семен-то молодец! Еще недавно боялся генералу на глаза показаться, а сейчас, гляди, спорит. Вот что новый чин и орден делают.
Та-ак! Багратион качнулся на каблуках, и ноздри его огромного носа затрепетали. Дерзить командующему? Распустились вы в своем батальоне. А все он! генерал ткнул в меня пальцем. Набрался вольнодумства у французов и других учит. Мне тут докладывают Позволяет себе командовать старшими чином, а вы, майор, закрываете на это глаза. Я научу вас субординации! Багратион потряс сжатым кулаком. Под арест вас, что ли, посадить? Обоих, добавил задумчиво.
Мы с Семеном изобразили на лицах готовность отправиться в сарай, который здесь служит гауптвахтой. А что? Это не в моем времени. Режим нестрогий, арестованных офицеров дозволяется посещать, приносить им передачи. В роли таковых обычно выступают стеклянные емкости с веселящими напитками и закуски. О том всей армии известно. Арестантов в России жалеют, и каждый из товарищей офицеров, посаженных в сарай, считает своим долгом скрасить им заточение.
Багратион, разумеется, об этом знает, потому, сердито посмотрев на наши рожи, только покрутил головой.
Ничем вас не проймешь! Ладно. Наказывать Руцкого не буду, но и награждать тоже. Не за что. Он лишь исправил свой проступок. Не следовало бросать пушки в Смоленске. Знаю, что хотите сказать, майор, предостерегающе поднял он руку. Орудия были неподходящих калибров, но даже такими дрянными вы наносили неприятелю существенный урон. Значит лишними не оказались бы. Сейчас каждое ружье в цене, рекруты приходят из Москвы с фитильными самопалами, а то и вовсе с пиками. При таких обстоятельствах строго спрашивают за любую потерю. Руцкому следует быть благодарным, что в реляции о его подвигах, отправленной в Санкт-Петербург, я умолчал об утрате пушек. В списках по армии они не числились. Так что свои награды подпоручик получил. Ясно?
Багратион, разумеется, об этом знает, потому, сердито посмотрев на наши рожи, только покрутил головой.
Ничем вас не проймешь! Ладно. Наказывать Руцкого не буду, но и награждать тоже. Не за что. Он лишь исправил свой проступок. Не следовало бросать пушки в Смоленске. Знаю, что хотите сказать, майор, предостерегающе поднял он руку. Орудия были неподходящих калибров, но даже такими дрянными вы наносили неприятелю существенный урон. Значит лишними не оказались бы. Сейчас каждое ружье в цене, рекруты приходят из Москвы с фитильными самопалами, а то и вовсе с пиками. При таких обстоятельствах строго спрашивают за любую потерю. Руцкому следует быть благодарным, что в реляции о его подвигах, отправленной в Санкт-Петербург, я умолчал об утрате пушек. В списках по армии они не числились. Так что свои награды подпоручик получил. Ясно?
Так точно! выпалили мы хором.
Поговорите с этим немцем, продолжил командующий. Убедите его рассказать в штабе светлейшего нужную нам историю. Верните ему шпагу, пообещайте, что к его просьбе поступить на службу в русскую армию отнесутся со вниманием. Скорей всего, так и будет. Немцев у светлейшего полно. Одним больше
Багратион сердито засопел. Не любит князь немцев. С Барклаем враждовал, и перенес это отношение на других. Хотя сам грузин, а начальником штаба у него француз.
Свободны! махнул рукой командующий. Мы отдали честь, повернулись и вышли из избы.
Попали под горячую руку, сказал Семен снаружи.
Я только плечами пожал. Не наша вина, что у Багратиона плохое настроение. С тех пор как главнокомандующим назначили Кутузова, оно такое у князя перманентно.
Хотел выхлопотать тебе орден, продолжил Спешнев. Ты его заслужил.
Будет тебе! махнул я рукой. Главное: живы и здоровы, пушками разжились. В конце концов, командующий прав: я только вернул то, что потерял в Смоленске. Зато Рюмину и Чубарому ордена достанутся, егерей и казаков наградят. Сочтемся славою
Ведь мы свои же люди. Пускай нам общим памятником будет бегущий из России Бонапарт, продолжил Семен. Мы рассмеялись, вызвав тем самым удивленные взгляды штабных.