«Он странный, говорил мне о Панкратове бывший ватерполист итальянской сборной, главный редактор журнала Nuoto Камилло Каметти. Ведет себя не так, как остальные, не так плавает. Никогда нельзя сказать, в какой он форме, все тренировки выглядят по-разному. А если плывет быстро, то опять же никто не знает, как быстро финиширует. И как быстро он вообще способен плыть. Человек-загадка».
«Он странный, говорил мне о Панкратове бывший ватерполист итальянской сборной, главный редактор журнала Nuoto Камилло Каметти. Ведет себя не так, как остальные, не так плавает. Никогда нельзя сказать, в какой он форме, все тренировки выглядят по-разному. А если плывет быстро, то опять же никто не знает, как быстро финиширует. И как быстро он вообще способен плыть. Человек-загадка».
Олимпийский сезон складывался для Панкратова катастрофически неудачно. Зимой спортсмен установил два мировых рекорда на этапе Кубка мира в Париже, но они не были засчитаны. По правилам Международной федерации плавания, каждый такой рекорд должен в обязательном порядке сопровождаться допинг-контролем. Только после того как проба рекордсмена официально объявлена отрицательной, результат получает статус рекордного. Но у французских организаторов, как назло, в тот день закончились лабораторные пробирки. Европейские газеты запестрели заголовками «Панкратов не прошел допинг-контроль», и в сознании множества людей между фамилией российского пловца и словом «допинг» автоматически появился знак равенства.
Еще более неприятным было то, что Международная федерация, не утвердив рекорд, не удосужилась поставить в известность ни самого пловца, ни российскую сторону: Панкратов и Авдиенко узнали об этом из выпуска новостей.
Летом Денис простудился во время двухмесячного сбора во Франции, простуда перешла в бронхит, и, даже приехав в Атланту, он не мог отделаться от неприятной тяжести в легких. К тому же когда на разминке перед предварительными заплывами Панкратов оказался позади немца Цикарски, тот нечаянно ударил его ногой по кисти и выбил Денису палец
Накануне первого финала на дистанции 200 метров Виктор Авдиенко выглядел невменяемым. Позже он объяснил:
У Дениса вдруг, несмотря на все эти неприятности, появился сумасшедший ход на «сотне». Но дело в том, что двести метров так плыть нельзя невозможно удержать скорость от старта до финиша. Слишком разные эти дистанции. Не случайно 100 и 200 метров баттерфляем одновременно на Олимпийских играх за последние двадцать четыре года со времен великого Марка Спитца не выигрывал ни один пловец. И я испугался. И сам Денис испугался после разминки два дня назад вылез из воды с квадратными глазами: мол, вперед тащит так, что не знаю, что делать. Я умолял его не плыть на рекорд (в этом случае спортсмен иногда теряет контроль над собой), а спокойно контролировать ситуацию. Потому что не знал, насколько быстро готовы проплыть остальные. Можно протащить на себе соперника до самого финиша, а потом не суметь от него уйти
Сам Панкратов вспоминал иначе:
Я зверски устал в утреннем заплыве. Первую половину дистанции прошел быстрее мирового рекорда, а потом, видимо, сработало чувство самосохранения. Поэтому в финале решил не экспериментировать со скоростью и действительно не думать о рекорде, а плыть только на победу. Прекрасно понимал, что ее все ждут, и это страшно давило. После того как перед моим финалом первую золотую медаль выиграл Саша Попов, стало немножко легче. Ну, а по-настоящему я почувствовал, что полностью владею ситуацией, лишь когда финишировал первым.
Спустя день Денис стал двукратным олимпийским чемпионом, выиграв стометровку. На этот раз с мировым рекордом. И я даже не могла в тот момент представить себе, что несколько лет спустя, уже закончив плавать, он скажет мне в интервью:
Игры в Атланте стали для меня огромным разочарованием. В тот день я явно повзрослел. Двадцать лет я шел к этой цели. Единственной цели своей жизни. Авдиенко приучил всех своих учеников, что никакие достижения, кроме победы на Олимпийских играх, не имеют никакого значения. Мы все искренне верили в это. Если бы мне перед тем заплывом в Атланте сказали: «Ради того, чтобы выиграть, ты должен умереть», я бы сознательно на это пошел. Был готов завершить свою жизнь ради олимпийской победы. Это такая цель, что жизни не жалко.
Я искренне верил, что если выиграю Олимпиаду, то как только коснусь бортика, непременно произойдет что-то грандиозное. А когда я его коснулся и ничего не произошло Это были обычные аплодисменты, обычная причем чужая радость. Меня же переполняли самые противоречивые чувства Я понимал тогда, что должен выиграть во что бы то ни стало. Всем должен. Руководству, тренеру, ребятам из команды, ребятам, которых я выбил из этой команды во время отбора на Игры. Наверное, поэтому первой мыслью было: «Я отдал все долги». А второй что двадцати лет моей жизни этот момент не стоит. Мне было жаль этих двадцати лет
Глава 3. 2:0!!!
25 июля 1996 года Америка жаждала получить кумира. Им в 19.56 по местному времени, на которое был назначен финал на 50 метров вольным стилем, должен был стать Гэри Холл.
Впрочем, точно с таким же нетерпением местная публика валила в бассейн двумя днями раньше, на королевскую для спринтеров-кролистов дистанцию стометровку.
Этот вид программы испокон века считался в плавании столь же элитным, как стометровка в легкой атлетике, как поединки профессиональных боксеров-тяжеловесов. К тому же за всю историю плавания лишь одному человеку легендарному Джонни Вайсмюллеру, Тарзану, удавалось выиграть стометровку на двух Олимпийских играх подряд, в 1924 и 1928 годах. А ведь великих спринтеров после него в вольном стиле было немало: Дон Шолландер, Марк Спитц, Роуди Гейнс, Мэтт Бионди За предшествующие Атланте пятьдесят лет лишь пятерым неамериканцам (считая победителя московских Игр, где не участвовали спортсмены США) удавалось стать на «сотне» обладателями вожделенного золота. Одним из них стал Александр Попов. В 1992-м в Барселоне.
Та победа (при живом Мэтте Бионди!) возмутила Америку до глубины души. Так что в Атланте страна жаждала реванша. Майки и транспаранты с надписью «Вперед, Гэри! Мы любим тебя!» на лотках и с рук шли на ура.
Однако стометровку Холл проиграл. Осталось уповать на 50 метров.
На самом деле американец был просто обязан выиграть эту дистанцию. Есть масса мелких признаков, по которым специалисты способны достаточно достоверно оценить соотношение сил на дорожке. Все они были не в пользу Попова. Первую половину стометровки Холл и в предварительном заплыве, и в финале начинал быстрее Попова. В эстафете 4×100 проплыл свой этап с феноменальным результатом 47,45, показав на половинной отметке 21,87 почти на секунду быстрее, чем на этом же отрезке Попов. Успел зарекомендовать себя как самый быстрый стартующий: на всех без исключения дистанциях время стартовой реакции у Холла было как минимум на десятую быстрее, чем у его главного соперника. И если на «сотне» это было не так принципиально Саша успевал нагнать американца и выиграть у него финиш, то на «полтиннике» могло оказаться решающим.
Была еще одна причина всепоглощающей любви всей страны к своему спринтеру. Американцы, как никакая другая нация, обожают, когда за человеком стоит не просто результат, но story душещипательная история падений и взлетов. Отец Гэри представлял Америку на трех Олимпийских играх подряд. В Монреале нес флаг США на торжественном открытии Игр. А несколькими днями позже весь мир обошел снимок: бронзовый призер Игр на дистанции 100 метров баттерфляем Холл делает круг почета вокруг бассейна, держа на руках двухлетнего Гэри. Гэри Холла-младшего.
Когда младший занялся плаванием, тренеры клуба отнеслись к этому достаточно скептически. Практически никогда, даже находясь в великолепной форме, Холл-младший не был способен показать высокий результат. Сгорал от дикого желания стать первым. И мучился подспудной мыслью о том, что его имя постоянно сопровождает приставка «сын знаменитого спортсмена».
Мне рассказывали, что именно тогда, во времена юниорских выступлений, у Гэри появилась привычка надевать на голову перед ответственными соревнованиями наушники плеера, максимально увеличивая громкость, чтобы отвлечься.
Первым серьезным успехом американца стало серебро чемпионата мира-1994 в Риме на дистанции 100 метров вольным стилем. Тогда он проиграл Попову 0,3 секунды и был абсолютно счастлив. Сразу после возвращения Холл сменил тренера, перейдя к известному в США Майку Боттому, но особого прогресса не последовало. Даже на отборочном чемпионате США пловец проиграл Джону Ольсену, с трудом попав в олимпийскую команду. А в Атланте заявил во всеуслышание: «Я приехал выигрывать и сделаю это непременно!»
Ни один из дней, предшествовавших выступлению, не обходился без того, чтобы служба информации не опубликовала очередное интервью с Холлом.
«Когда рекордсмен мира Том Джеггер проиграл отбор и не попал в олимпийскую команду, он лично подошел поздравить меня и сказал: Побей русского! Я пообещал, что сделаю это»
« Попов боится меня. Он не смотрит мне в глаза, потому что знает, что на меня не действует его гипнотический взгляд!»
« Я самый быстрый пловец в мире. Попов чемпион. Но его время прошло в Барселоне».
« Мой отец звонил мне, чтобы подбодрить. На самом деле он волнуется. Я же спокоен и уверен в себе. Атланта мой шанс. И я не намерен его упустить!..»
« Попов боится меня. Он не смотрит мне в глаза, потому что знает, что на меня не действует его гипнотический взгляд!»
« Я самый быстрый пловец в мире. Попов чемпион. Но его время прошло в Барселоне».
« Мой отец звонил мне, чтобы подбодрить. На самом деле он волнуется. Я же спокоен и уверен в себе. Атланта мой шанс. И я не намерен его упустить!..»
Американские средства массовой информации сделали все, чтобы к началу Игр вовлечь в дуэль Холл Попов всю страну. Президент США Билл Клинтон сказал, что непременно найдет возможность лично приехать на состязания спринтеров, чтобы поддержать своего спортсмена. Каждое появление Холла на бортике трибуны встречали нечеловеческими воплями и овацией. Радиоинженеры бассейна лично поинтересовались у пловца, какую музыку он хотел бы слышать, выходя на старт