Насколько вы были уверены в успехе?
Мы сделали чертову прорву работы летом, так что во всех турнирах я чувствовал себя абсолютно уверенно. Не скажу, что сезон был простым. Сначала я травмировал ногу, потом потянул спину. Но в Нагано все уже было в порядке. На самом деле я очень благодарен людям, которые работали со мной все это время, терпели мои постоянные капризы, верили в меня. Тарасовой, хореографам Наталье и Владимиру Ульяновым. Моим родителям. Они привели меня на каток, когда мне было четыре года, а главное, сумели вложить в мое сознание очень правильное отношение к работе. Никогда не забуду, как мне помогли, когда я пробил коньком ногу: немедленно отвезли в больницу, нашли лучших врачей.
Чему вы так смеялись после выступления?
Тому, что все наконец кончилось.
Тогда еще никто из нас не знал, что именно там, в Нагано, Кулик примет решение никогда больше не выступать в любительском спорте. И что там же, спустя несколько дней после победы, он безжалостно скажет Тарасовой: «Вы мне больше не нужны»
Впрочем, до этого момента Тарасовой предстояло довести до золотой медали еще одних своих спортсменов. Танцевальную пару Пашу Грищук и Евгения Платова. Олимпийских чемпионов Лиллехаммера.
Грищук поправила меня на пресс-конференции, когда, забывшись, я назвала ее Оксаной. Я извинилась: мол, даже после замужества женщин зачастую продолжают называть девичьей фамилией. На что Грищук мягко сказала: «Я не обижаюсь, но и вы не обижайтесь на меня, если я не буду отзываться на Оксану, ладно?»
Фантазия олимпийской чемпионки со сменой имени многим казалась дикой. В Лиллехаммере она была еще Оксаной, тренировалась вместе с партнером у Натальи Линичук, но сразу после победы у фигуристки начались разногласия с тренером. Та настаивала, чтобы ученики оставили любительский спорт: на подходе у Линичук имелся еще один дуэт Анжелика Крылова и Олег Овсянников, на которых Наталья уже тогда смотрела как на потенциальных чемпионов Нагано и совершенно не считала нужным это скрывать. Другими словами, в группе сложилась обстановка, оказавшись в которой Грищук почувствовала себя крайне некомфортно. Просто до поры до времени было некуда уходить. Но как только Тарасова окончательно вернулась в любительский спорт, будущее пары определилось незамедлительно.
У Тарасовой фигуристы выиграли европейский и мировой чемпионаты предолимпийского сезона, у нее же вернули себе статус единственной и, соответственно, любимой пары, и тут Грищук понесло: она впервые в жизни почувствовала, что судьба подкинула ей блестящий шанс стать первой в истории двукратной олимпийской чемпионкой в танцах на льду и настоящей звездой. Правда, понятие звездности складывалось в сознании одесской девчушки по американским меркам, где лучшая реклама скандал, а цель жизни всегда быть в центре внимания журналистов.
Псевдоним Pasha (производное от passion страсть) она придумала себе именно тогда. Обзавелась собственным публицистом, и каждый шаг фигуристки теперь немедленно становился общеизвестен: ее участие в презентации фильма «Титаник», стоимость бриллиантового колье, которое было преподнесено Грищук для участия в церемонии фирмой Шанель, знакомство с Лайзой Минелли, приглашение на съемки художественного фильма с участием Роберта де Ниро в главной мужской роли, сценический, с расчетом на будущую звездную карьеру актрисы, псевдоним. И комплименты, комплименты, комплименты
Поклонники ездили за фигуристкой толпами, млея от счастья, если им разрешалось сделать подарок. Один из таких воздыхателей, преподнесший фигуристке после победы ее и Платова на чемпионате мира-1997 в Лозанне костюм от Шанель, был приглашен в ресторан, где Грищук с партнером, тренером, мамой и знакомыми отмечала день рождения.
Когда, сидя за огромным столом, я полушепотом поинтересовалась у Платова именем незнакомого персонажа, Оксана услышала и громко, на весь зал, сказала:
Вы хотите знать, сплю я с ним или нет? Нет. Он просто друг. И рассмеялась, картинно встряхнув белыми под Мэрилин Монро волосами.
Однако на льду Грищук и Платов были великолепны.
Ради той цели, которая у меня была стать второй раз олимпийским чемпионом я готов был закрыть глаза на все выходки Оксаны, которые она позволяла себе на льду и вне его, говорил тогда Евгений. К тому же, я рано понял, что Оксана привыкла добиваться своего любыми способами. Поэтому во многом уступал, чтобы избежать ненужных конфликтов.
В психологии есть понятие «синдром бабушки с сундуком», подразумевающее случай, когда при пожаре престарелая бабка в одиночку вытащила из горящего дома сундук с нажитым добром, который после несколько здоровых мужиков с трудом водворили на место. Уйдя от Линичук и понимая, что бывший тренер пользуется гораздо большим расположением руководства, нежели нынешний, Грищук и Платов были просто вынуждены вывернуться наизнанку. Как и Тарасова, которая понимала, что ее спортсменам не простят ни единой ошибки.
На Играх против них были все, включая российского судью: та откровенно «работала» на Крылову и Овсянникова. Но перевес тем не менее был не на стороне Анжелики и Олега.
Весь предшествующий танцевальному финалу день велись непрекращающиеся разговоры о шансах двух первых пар. Большинство журналистов, наблюдавших турниры сезона, сходились в том, что сам по себе танец чемпионов «Мемориал», посвященный всем тем, кто посвятил жизнь большому спорту и безвременно ушел из жизни, маленький шедевр, подобного которому фигурный мир еще не видел.
Симпатии многих были на стороне Грищук и Платова еще и потому, что зрители всегда больше болеют за тех, кто, вопреки всему, идет на неберущийся рубеж.
Мне трудно болеть за «Кармен», имея в виду программу Крыловой и Овсянникова, извиняющимся тоном сказал американский журналист Сальваторе Цанка, более десятка лет пишущий о фигурном катании.
Пояснять было ни к чему. Крылова и Овсянников пошли на очень рискованный шаг, выбрав плацдармом для составления произвольной композиции очень популярную у фигуристов, чтобы не сказать затасканную многими поколениями фигуристов оперу Бизе.
Я не хотела танцевать «Кармен», сказала Анжелика на пресс-конференции. Мне казалось, что эта музыка будет слишком избитой, под нее катались десятки известных спортсменов и пар. Должно быть, публике она тоже приелась. Но тренер Наталья Линичук все-таки убедила в обратном: что нам удастся показать совершенно иную, нежели прежде, трактовку образа. Сделать программу в принципиально новом стиле. Мне кажется, получилось. Я не видела, как катались Грищук и Платов, но наш танец я считаю лучшим.
За месяц до Игр, на январском чемпионате Европы в Милане, Крылова и Овсянников катались по-другому: более размашисто, быстро и, соответственно, более впечатляюще. Они не поменяли в танце ни единого шага, но, увы, на них слишком сильно давило безумное напряжение олимпийской борьбы и боязнь ошибиться. В результате скорость скольжения чуть упала, и впечатление получилось менее ярким.
Грищук и Платов не ошиблись ни разу. Впрочем, их танец настолько захватывал зрителей нарастающим, бьющим по нервам ритмом, что трибуны, казалось, на четыре минуты перестали дышать.
Последние такты и уже через секунду Паша разрыдалась прямо на льду. А у борта катка тихо плакала Тарасова.
Как только были объявлены оценки, я помчалась с трибуны вниз поздравить танцоров и тренера. Каким-то образом пробралась мимо зазевавшегося охранника в раздевалку и застыла как вкопанная. Поперек деревянной скамейки закрытый спинами врача и массажиста российской сборной, сотрясаясь всем телом, лежал Платов. Его рвало от напряжения
2000 год. Сидней
Глава 1. Таможня дает добро
Когда-то я безумно мечтала поехать в Австралию. Это была по-настоящему навязчивая мечта. Неотступная настолько, что первая моя командировка в эту страну была совершенно бессовестно выцыганена у зампреда Спорткомитета СССР Анатолия Колесова. Он много лет дружил с моим отцом, тепло относился ко мне, и когда мы случайно столкнулись в Спорткомитете незадолго до чемпионата мира-1991 по водным видам спорта в австралийском Перте, по привычке поинтересовался, как у меня дела. В тот момент я считалась в «Советском спорте» начинающим корреспондентом, пару раз ездила в командировки переводчиком со спортивными делегациями и, набравшись наглости, спросила, не найдется ли для меня вакансии среди переводческой обслуги на чемпионате мира.
Как только были объявлены оценки, я помчалась с трибуны вниз поздравить танцоров и тренера. Каким-то образом пробралась мимо зазевавшегося охранника в раздевалку и застыла как вкопанная. Поперек деревянной скамейки закрытый спинами врача и массажиста российской сборной, сотрясаясь всем телом, лежал Платов. Его рвало от напряжения
2000 год. Сидней
Глава 1. Таможня дает добро
Когда-то я безумно мечтала поехать в Австралию. Это была по-настоящему навязчивая мечта. Неотступная настолько, что первая моя командировка в эту страну была совершенно бессовестно выцыганена у зампреда Спорткомитета СССР Анатолия Колесова. Он много лет дружил с моим отцом, тепло относился ко мне, и когда мы случайно столкнулись в Спорткомитете незадолго до чемпионата мира-1991 по водным видам спорта в австралийском Перте, по привычке поинтересовался, как у меня дела. В тот момент я считалась в «Советском спорте» начинающим корреспондентом, пару раз ездила в командировки переводчиком со спортивными делегациями и, набравшись наглости, спросила, не найдется ли для меня вакансии среди переводческой обслуги на чемпионате мира.
Колесов призадумался, что-то черкнул в блокноте. И вдруг спросил:
Если я найду такую возможность, ты сумеешь писать репортажи в газету?
Я согласно затрясла головой, понимая, что ради Австралии готова продать душу дьяволу.
Через месяц в редакцию на имя главного редактора пришло письмо за подписью Колесова, в котором сообщалось, что Спорткомитет готов полностью оплатить поездку корреспондента в Перт, если этим корреспондентом будет Вайцеховская.
Мне тогда долго было не по себе. Слово «Австралия» с одной стороны кружило голову, с другой никак не давало улечься чувству откровенного стыда перед коллегой, который отвечал в газете за освещение водных видов спорта и имел на ту поездку совершенно конкретные планы.