То знакомство с Зеленым континентом стало самым большим разочарованием в моей жизни. Перт оказался довольно жарким, пыльным, зачуханным провинциальным городом, где от депрессии спасала разве что ежедневная работа на соревнованиях. И слово «Австралия» надолго потеряло для меня всякую привлекательность.
Первый визит в Сидней случился девятью годами позже. За год до Олимпийских игр-2000 там проводился Кубок мира по прыжкам в воду, на котором я была обязана присутствовать в качестве пресс-делегата от Международной федерации плавания. Рейс из Москвы, на который удалось взять билет, прилетал в Сидней на два дня раньше необходимого срока, и прямо в аэропорту мне пришла в голову шальная мысль провести это время в Канберре. В семье Александра Попова, который в 1993-м перебрался в Австралию вслед за своим тренером Геннадием Турецким, пару лет спустя обзавелся собственным домом, а после Игр в Атланте увез в Канберру невесту Дашу.
Билет обошелся в сотню австралийских долларов с какой-то мелочью, и спустя пару часов Попов уже встречал меня в Канберре.
Все семейство Александр, Даша и маленький Вовка, который родился в 1997-м, обитало недалеко от института спорта, где работал Турецкий. Но уже на следующий день после приезда меня повезли смотреть новое место жительства. В багажнике универсала «вольво» что-то гремело и перекатывалось.
Куски будущего дома, деловито объяснил Саша, не отрывая взгляда от дороги. Мы купили землю в довольно престижном районе Канберры возле гольф-клуба. В Финляндии заказали проект, оттуда же морем доставят все необходимые стройматериалы. Это будет простой дом. Из бруса, с двойными рамами. Первый этаж из камня. Баня отдельно, тоже финская.
Почему все из Финляндии?
В Австралии таких домов не строят. Здесь в ходу исключительно легкие конструкции, с одинарными стеклами. Но зимой такое жилье прилично выстуживается, приходится платить чудовищные суммы за отопление. А русская изба мудрейшая конструкция. Естественно, внутри все будет гораздо цивилизованнее, чем в аналогичных домах в России. Кстати, мой дом будет единственным в Австралии, сделанным из бруса. В этом и проблема. По местным законам, прежде чем начать постройку, я должен собрать подписи всех соседей, подтверждающие, что они не возражают ни против дизайна, ни против цвета. Поэтому финны мне и прислали два брусовых блока для наглядной демонстрации «австралам».
Единственного из неопрошеных будущих соседей мы нашли возле строящегося коттеджа. Выслушав Попова и с изумлением рассмотрев блоки, пожилой австралиец деревенской внешности поднял глаза:
Парень, а на кой черт тебе затевать все это? Здесь так не строят. Я, конечно, не против, но затея обойдется чертовски дорого. Из Финляндии! Подумать только! Пойдемте, ранчмен повернулся к нам с Дашей, я покажу вам собственную халупу. Триста квадратных метров! А ваш? Четыреста? Ну и ну»
Прощаясь после экскурсии, австралиец вдруг спросил:
А ты сам откуда будешь? Из России? Для русского ты классно говоришь по-английски. А деньги транжиришь все же зря. Молодой еще
Бросив напоследок взгляд на заросшую деревьями территорию, я спросила:
А как насчет бассейна?
Четырехкратный олимпийский чемпион аж остановился на полушаге:
Бассейн в собственном доме? Никогда в жизни!
Пожалуй, именно тогда мне впервые пришла в голову мысль о том, до какой же степени Попов устал от плавания И как же сильно он тоскует по спокойной и незатейливой семейной жизни.
Впрочем, несколько месяцев спустя об этом уже не думалось. От «Спорт-Экспресса» в Сидней летела довольно большая группа журналистов, упакованная, помимо всего прочего, десятком литровых стеклянных банок с черной икрой, предназначенной для представительских целей. Дальняя и длительная поездка заставила затовариться провизией не только нас. Кто-то вез сало, кто-то копченую колбасу, кто-то черный хлеб и консервы. Однако едва самолет приземлился, в группе прилетевших поднялась паника, потому как на таможенном кордоне шел натуральный шмон: два десятка одетых в форменные кители мужиков останавливали чуть ли не каждого пассажира и перетряхивали весь багаж.
Причину повышенного внимания австралийских таможенников к туристам мне объясняли еще во время первого визита в страну. Зеленый континент маленький. Поэтому его обитатели и государство в целом до одури боится пасть жертвой какой-либо эпидемии. Запрещено провозить не только «потусторонние» пищевые продукты, но и предметы из дерева, например. Потому как, по мнению австралийцев, даже в безобидной матрешке вполне может притаиться зловредный жучок, который впоследствии вырвется на волю, размножится на вольных хлебах и сожрет все на своем пути.
По залу выдачи багажа сновали таможенные спаниели, вынюхивая контрабанду. Мой чемодан появился на ленте одним из первых и был оставлен собаками без внимания. Повинуясь какому-то внутреннему наитию, я подошла к наиболее добродушному и очень деревенскому на вид пожилому таможенному контролеру, поставив чемодан прямо у его ног.
На стойку, леди, на стойку, махнул он рукой в сторону обшарпанного стола.
Да-да, я знаю, улыбнулась я. Вы разрешите мне немножко постоять здесь? Я жду, пока багаж получат мои друзья. Боюсь потеряться.
Первый раз в Австралии?
Нет. Но очень рада, что приехала снова. У вас замечательная страна. Кстати, меня зовут Елена.
Очень приятно. Эдриан.
Минут пятнадцать я безостановочно трепалась с таможенником, мешая ему работать: осыпала комплиментами все австралийское, травила байки о спортсменах, об Играх, о самой лучшей в России газете «Спорт-Экспресс», рассказывала о детях, родителях, московской погоде и собственном спортивном прошлом. Как только к стойке настороженно подтянулись остальные журналисты нашей бригады, наступил решающий момент.
Окей, Эдриан. Было очень, ну просто очень приятно с вами познакомиться. Куда нам поставить чемоданы для досмотра?
Австралиец даже смутился.
Ну что вы, это совсем ни к чему. Проходите. И друзья ваши пусть проходят. Удачи вам!
Обернувшись от дверей, чтобы еще раз помахать рукой таможеннику, я увидела душераздирающую картину: на соседней стойке лежал растерзанный чемодан туриста из Казахстана, а сам он, стоя рядом, ожесточенно и чуть не плача ел руками икру из вскрытой жестяной банки
Так сложилось, что на всех Олимпийских играх, куда выезжала бригада «СЭ», я всегда была единственной женщиной. Правда, еще в Атланте мои иллюзии на то, что мне позволительно проявлять слабость, развеял Гескин, сказав серьезно и невозмутимо: «Ты не женщина. Ты дружественный боевой конь». В обязанности «боевому коню» (помимо написания репортажей) традиционно вменялись комплектование аптечки перед командировкой, нарезка бутербродов и накрывание стола во время ежевечерних планерок-посиделок на выезде, а также устранение всяческих форс-мажорных обстоятельств типа оторванных пуговиц, промокшей одежды, ушибов, вывихов и похмелья.
Пребывание на Олимпийских играх в Сиднее, где для жилья бригады была снята большая четырехкомнатная квартира, стало апофеозом моей хозяйственно-кулинарной деятельности. С первого же дня, кроме обдумывания множества еще не написанных интервью и отчетов, приходилось варить борщи, солянки, жарить котлеты и постоянно держать в голове, что Россошик не ест курицу, а Гескин маслины. Что Вильф и Просветов любят сыр, а Родиченко терпеть его не может. Что Рабинер ест все, но не любит выносить мусор и постоянно пытается подсунуть цветные линяющие майки в общую стирку
Ощущение всеобщего праздника не покидало нас в Австралии ни на минуту. «Зеленая» нация слишком долго ждала этой Олимпиады. Волонтеры съехались в столицу Игр со всей страны, но не только они, а все жители города были искренне счастливы помочь гостям хоть чем-то.
В один из первых дней нас угораздило заблудиться в метро. Шел второй час ночи, станция, на которой мы в итоге оказались, была совершенно пуста и, когда из всего запаса русских слов у нас остались лишь матерные, на платформе вдруг появилась пожилая женщина. Выслушав пересказ наших мытарств, она понимающе кивнула, начала было объяснять, куда и как нам следует ехать, и вдруг, увидев приближающийся поезд, оборвала себя на полуслове. «Поехали вместе. Я с удовольствием вас провожу».
Спустя полтора часа мы распрощались с австралийкой на крыльце своего временного дома и долго недоумевали: в каком еще месте земного шара человек способен среди ночи поменять собственные планы и отправиться улаживать чужие неприятности?
Об отношении сиднейцев к спорту говорить и вовсе не приходилось. Билеты на все без исключения соревнования были раскуплены стремительно и подчистую. Олимпийский парк, в котором располагалось большинство спортивных объектов, бурлил жизнью с шести утра и до поздней ночи: на стадионы непрерывным потоком шли взрослые, дети, семьи с грудными младенцами, старики, инвалиды
И все же плавание стояло в этом ажиотаже особняком.
Учить ребенка плавать, а уже потом ходить было принято в Австралии всегда. Эту необходимость диктовали прежде всего географические особенности континента: в стране, где почти все наиболее густонаселенные города расположены на побережье, умение хорошо плавать своего рода гарантия жизненной безопасности. Плюс великие спортивные традиции, уходящие корнями еще в самое начало прошлого века.
К тому же, плавание открывало программу сиднейских Игр и уже в первый день принесло австралийцам первые дивиденды. В течение часа семнадцатилетний Иан Торп получил сразу два золота и дважды стал рекордсменом мира: сначала в заплыве на 400 метров вольным стилем, затем удержав на последнем этапе кролевой эстафеты 4×100 метров преимущество команды-хозяйки над сборной США.
В той же эстафете случилось не менее впечатляющее событие. Майкл Клим австралийский ученик Геннадия Турецкого проплыл первый этап эстафеты за 48,18 секунды. На 0,03 быстрее мирового рекорда, целых шесть лет принадлежавшего Александру Попову.
Глава 2. От триумфа до трагедии
Считается, что великие чемпионы должны уходить из спорта непобежденными. Как, например, легендарная фигуристка Ирина Роднина. Уйти, чтобы и преданным болельщикам, и самым яростным недоброжелателям еще долго вспоминался королевский шлейф непрерывных побед.