Митяй знал, что изменилось. В машине фон Клейста были двое: он сам и Танька. Бургомистром закусила перед смертью старая упыриха. Или Горыныч. Плевать! Фрицев не жалко, жалко Таньку. А еще, как ни странно, блондинчика. Что у них там было с Танькой? Было ли вообще хоть что-то? Какие могут быть амуры во время войны?!
Ты как? Он снова посмотрел на Севу, тот молча кивнул в ответ. Молодец, держится, хоть и видно, что хочет завыть. Или начать палить из автомата. Или и то, и другое. Митяй бы именно так и поступил, если бы с его батей что-нибудь случилось.
Держись, сказал он шепотом, чтобы Соня не слышала. Мы за нее отомстим всем этим гадам.
Сева снова молча кивнул, и сразу стало ясно этот будет мстить. В будущем пускай, но сейчас его нужно отвлечь, переключить на что-то другое. Ну, хотя бы попытаться.
Откуда ваша тетя Шура узнала про бомбу? спросил он Соню.
От Ефима, я же уже говорила. Ефим нас встретил за территорией усадьбы. Он специально там караулил. Тетя Шура ему сказала, что дядя Гриша что твой отец велел нам всем уносить из усадьбы ноги.
И Ефим пошел с вами?
Да. У него было оружие, а у нас не было ничего. Он сказал, что поможет нам добраться до города. А заодно он хотел убедиться, что у него все получилось. Он видел, как из ворот выезжала машина фон Клейста.
Убедился? своим новым неживым голосом спросил Сева.
Ну Соня пожала плечами. Не легкомысленно, а равнодушно. Отныне ее перестала волновать судьба какого-то фашиста. Я уже говорила, там все горело внутри. И вообще, она замолчала, как будто что-то вспоминая, она не прямо на дороге горела, а в подлеске. Я еще подумала, что ее взрывом отбросило, а Ефим сказал, что взрыв тут ни при чем, что тот, кто сидел за рулем, не справился с управлением. Торопились фрицы сбежать! Так торопились, что слетели с дороги. Не важно! Она дернула плечом. Теперь не важно! Они наказаны. Надеюсь, что и старуха тоже. Фон Клейст бы ее не бросил, правда, Сева?
Сева ничего не ответил. Он шел вперед, и шаг его делался все быстрее и быстрее. Если не уймется, им с Соней скоро придется бежать за ним бегом.
Он точно сдох в этой машине! вдруг сказала Соня очень громко и очень зло. Сдох! Иначе они бы не прислали этих карателей! А они прислали! Понимаете?! До города мы ведь так и не дошли. На дороге выставили патрули. И лес начали прочесывать. Так сказал Ефим, он выходил вперед, в разведку. Пришлось разворачиваться.
Вы пошли в Видово? догадался Митяй, догоняя Севу и шагая теперь с ним в ногу. Вы пошли в Видово и попросили помощи у кого-то из местных, да?
У Зосимовича. Это врач.
Я знаю, кто такой Зосимович, можешь не объяснять.
Ну да, ты же, получается, сам местный. Она бросила на Митяя быстрый взгляд, а потом вдруг испуганно вздрогнула, зажала ладошкой рот. Вспомнила. Про мамку его вспомнила, по всему видать. Вот и прикусила язык.
Это же твоя мама Не прикусила
Хватит.
А ты тот парень, который пропал. Такую разве заставишь замолчать. Мне тетя Шура все по пути рассказала.
Так уж и все? усмехнулся Митяй. А про упырей она тебе тоже рассказала?
Что? на Сонином лице отразилось недоумение. Он недоумения этого легче не стало, наоборот сделалось тошно. Скоро сама все поймешь.
Хотелось добавить: «Когда увидишь Горыныча». Но удержался.
Он удержался, а вот Соню словно прорвало. Она вдруг расплакалась. Она брела, утирая рукавом слезы, не глядя ни по сторонам, ни себе под ноги. Еще упадет, чего доброго. Чтобы не упала, Митяй взял ее под руку. Исключительно из-за этого! С Севы сейчас помощник был никакой. Севе самому сейчас была нужна помощь, но Митяй верил, что он справится. Сам Митяй же как-то справлялся.
А в Видово вас накрыла облава? спросил он лишь затем, чтобы не идти в гнетущей тишине.
Да Соня всхлипнула. Зосимович хотел оставить нас в больнице, но Ефим сказал, что это опасно, и нас по всей деревне раскидал она снова всхлипнула. Мы с тетей Шурой у бабушки какой-то остановились. Хорошая бабушка, только совсем глухая. Облава началась, а она даже не услышала Тетя Шура услышала. Я уснула, а она караулила. Меня разбудила, одежду сунула в руки и выставила за дверь. Велела уходить огородами в лощину. Я ее с собой звала. Соня уже не всхлипывала, она уже плакала в голос. Я ее с собой а она сказала, что догонит, что ей нужно еще кое-что сделать.
А ведь хорошая баба эта незнакомая тетя Шура, понимала, что со старой бабкой им далеко не убежать. Соню за дверь выставила, а сама осталась со старушкой. Может, рассчитывала где-нибудь спрятаться? Да только где спрятаться в деревенском доме? В подполе, сарае да на чердаке. Все эти места фрицы обшаривают в первую очередь. А с Соней все ясно, убежала в лощину, пыталась спрятаться, отсидеться. Вот и не получилось отсидеться, нашли фрицы. Что-то подсказывало Митяю, что это те самые гады, что расстреляли его батю. Или ему просто хотелось так думать? Хотелось верить, что Горыныч покарал виновных. Впрочем, они все виновные! Не бывает безвинных фашистов!
Про то, как Соня попалась и что пережила, спрашивать он не стал из деликатности. Вместо этого спросил:
Есть хочешь?
Она глянула на него с недоверчивой надеждой, молча кивнула.
Рюкзак с продуктами остался на поляне с батей и Горынычем, но кое-что Митяй прихватил с собой. Еще в охотничьей избушке прихватил. Научила его жизнь предусмотрительности и запасливости! Он вытащил из-за пазухи завернутую в тряпицу краюху хлеба. Между двух хлебных ломтей лежали куски сала. От тепла его тела сало подтаяло, но это ведь не важно! Главное, что оно есть и им можно поделиться вот с этой голодной девчонкой.
Угощайся! Митяй развернул тряпицу, протянул Соне.
Та смотрела, но не брала. Не верила своему счастью?
Бери, говорю! он едва ли не силой сунул хлеб ей в руку.
Дальше упрашивать не пришлось. Соня ела быстро и жадно, но на удивление аккуратно. И как у девчонок это получается? Она ела сало с хлебом, и все ее горести уходили. Хотя бы на время. Потом, с последним кусочком, хорошее снова закончится. Потом им придется решать очень многое. Ей, наверное, придется узнать про упырей и Горыныча, Севе примириться с мыслью, что Танюшки больше нет, а ему самому надо попытаться как-то спасти батю.
Нет, решать нужно не потом, а уже сейчас, потому что до той полянки, где он оставил батю и одного из Горынычей, рукой подать.
Нет, решать нужно не потом, а уже сейчас, потому что до той полянки, где он оставил батю и одного из Горынычей, рукой подать.
Эй! позвал Митяй и дернул Севу за рукав. Тот посмотрел на него пустым, бессмысленным взглядом. Если она пойдет с нами, Митяй перешел на шепот и выразительно посмотрел на Соню, нужно будет ей все рассказать.
Рассказывай. Сева пожал плечами. В своих мыслях он был там, рядом с догорающим автомобилем фон Клейста.
Про все рассказать, сказал Митяй с нажимом.
О чем вы там шепчетесь? спросила Соня. Голос ее звучал глухо, потому что говорила она с набитым ртом.
Рассказывай, повторил Сева и ускорил шаг.
Вот, значит, как Девчонку спас он, а отдуваться Митяю. А и хрен с ним! Самое плохое, что может случиться, это то, что Соня им не поверит. Не поверит, пока не увидит Горыныча. В этом у Митяя не было никаких сомнений.
Вы же от меня что-то скрываете, да? Кто напал на немцев? Кто сделал с ними такое? Вы же знаете, да?! Она тараторила и тараторила, а глаза ее расширялись то ли от страха, то ли от опасения узнать правду. Это чудовище из лощины их убило?
Это другое чудовище, буркнул Митяй. И предупреждаю тебя сразу, не ори, когда его увидишь. Слышишь меня?!
Другое чудовище? Соня смотрела на него со смесью ужаса и недоверия. С тем, что чудовище существует, она уже смирилась, и это было хорошо. Осталось примирить ее с Горынычем. Или Горыныча с ней Как они не подумали, что Темный пес может увидеть в Соне врага?! А с врагами он разделывается быстро и страшно.
Сева! Митяй заступил блондинчику дорогу. Мы сможем его удержать?
Кого?
Горыныча! Кто теперь у него главный, пока мой батя он осекся, а потом решительно продолжил: пока мой батя не придет в себя.
Забирай себе. Сева оттолкнул его с дороги и, не обращая больше ни на кого внимания, побрел вперед.
Да сдался он мне, хмыкнул Митяй и бросил быстрый взгляд на Соню.
Соня ждала объяснений. А еще она боялась. Так боялась, что зубы ее снова начали выбивать чечетку.
Значит так! сказал Митяй решительно и так же решительно взял Соню за руку. Рука у нее была ледяной. Мы тебе сейчас кое-что он осекся, кое-кого покажем. Он конечно не красавчик, но в душе добрый. Где-то очень глубоко в душе.
Сказал и тут же подумал, что у Темного пса не может быть души. И вообще, коммунизм душу отрицает. Впрочем, коммунизм и упырей отрицает, а они вон так и шастают, так и шастают по лощине.
Я больше не могу. Соня перешла на шепот. Мне не нравятся эти загадки. Про кого вы говорите?
Сейчас увидишь, пообещал Митяй и раздвинул еловые лапы, скрывавшие от них поляну.
Батя лежал на том же месте, где он его и оставил. Батя лежал, а перед ним сидел один из Горынычей. Издалека она мало чем отличался от обычного пса. Ну разве что размерами. Горыныч был размером с теленка. Годовалого теленка. Хорошо хоть, голова у него пока была только одна.
Кто это? Соня юркнула вслед за ним через колючий еловый полог и замерла, не сводя глаз с Горыныча.
Это собачка. Не орет, в обморок не падает уже хорошо. Сейчас бы еще и Горыныч повел себя по-мужски, не решил закусить ее головой.
Горыныч, свои! сказал Сева громко и решительно. По-хозяйски сказал. Выходит, слышал все, что говорил ему Митяй. Не трогай ее, ясно?!
Горыныч оскалился, но с места не сдвинулся. На дальнейшие переговоры у Митяя не осталось терпения, пусть разбирается Сева, а ему нужно узнать, как там батя!
Батя был ни живой, ни мертвый. Сердце его билось через раз, но билось. Раны запеклись и почернели, но больше не кровили. Есть надежда! Нет, будет, если они успеют добраться до партизан.
Что у него с глазами? Голос Сони звучал за его спиной, но оборачиваться Митяй не стал. Он пытался нащупать пульс на батином запястье. Почему они такие?
Особенности породы. Севин голос звучал за спиной. Механический, равнодушный голос.
А хвост?
И хвост особенность породы. Руками его не трогай. А лучше вообще близко не подходи, от греха подальше.