А собачий лай делался все громче и отчетливее. К нему теперь присоединились и человеческие голоса. Сначала голоса эти были спокойны, даже азартны. Охота! Для этих скотов охота на людей это развлечение. Особенно охота с собаками.
Черный пес беззвучно оскалился. Клыки у него были ужасающе огромными. Можно ли ими откусить человеку голову?..
Думать о таком Соня не стала. Вместо этого она осторожно, бочком подошла к дяде Грише, прощупала пульс, проверила повязки. Повязки были сухие, и в этом тоже была большая странность. Такие чудовищные раны должны были непременно кровить. Иначе никак. Да и сам дядя Гриша казался ни живым, ни мертвым. Бледное лицо, заострившиеся скулы, губы с синевой, но при этом сердце его билось. Пусть редко невероятно редко! однако сильно и размеренно.
Соня так погрузилась в свои размышления, что не заметила, не услышала, как черный пес приблизился, заглянул ей через плечо. Она не заметила и не услышала, зато почувствовала запах. Пахло сырой землей и ландышами. Резко обернувшись, зажав рукой рот, чтобы не закричать, она уставилась в глаза чудовищу. В том, что перед ней чудовище не осталось никаких сомнений. Оно изучало ее красными нездешними глазами и принюхивалось, словно запоминало ее запах. А еще от него, от ужасного чудовища, пахло ландышами и немного землей.
Ей бы закричать. Ей бы броситься бежать, куда глаза глядят. А она, дура такая, протянула руку, коснулась кончиками пальцев колючей шерсти, провела ладонью по покатому лбу зверя. Зверь зажмурился, совсем по-кошачьи, словно ему нравилась эта осторожная ласка. Впрочем, если и нравилась, то недолго.
В тумане что-то происходило. Кажется, что-то страшное. Потому что сквозь его влажный полог теперь прорывался собачий визг, крики и автоматные очереди. Чудовище дернуло головой, клацнуло зубами в нескольких миллиметрах от Сониной ладони и исчезло, просто растворилось в клубах тумана. А его место тут же занял Митя.
Стой здесь! велел он сдавленным шепотом. Не отходи от моего отца, ясно?
А вы? спросила она так же шепотом.
А мы посмотрим, что там.
Не надо! Она схватила его за рукав. Не нужно туда ходить!
Он ничего не ответил, дернул плечом, отступил.
Там не только немцы Слышишь меня, Митя? Там что-то еще.
Там что-то еще, повторил он вслед за ней, и в его глазах, до этого зеленых, как подзаборная трава, полыхнули красные искры. Почти такие же, как у чудовища.
И только сейчас Соня заметила, что в руках у него не только автомат, но еще и палка. Нет, не палка, а остро заточенный кол.
Зачем тебе это? На самом деле Соня не хотела знать, зачем. И оставаться здесь одна тоже не хотела. Сева, зачем ему эта палка?
Сева стоял в сторонке, проверял магазин автомата. Он не смотрел ни на Соню, ни на Митю.
Они там, сказал Митя. Обращался он при этом только к Севе. Слышишь меня, блондинчик? ОНИ там! Ты со мной?
Сева молча кивнул.
Я тоже. Соня хотела закричать, но не решилась. Я пойду с вами.
Ты останешься с мои отцом и
И с кем еще? Со зверем, который никакой не пес? спросила она шепотом. Ты думаешь, немцев я боюсь больше, чем эту тварь?
Там не только немцы. Поверь, здесь безопаснее.
Он сказал это таким голосом и таким тоном, что спорить она не стала, села рядом с дядей Гришей, подтянула колени к подбородку.
Вот. Митя положил перед ней автомат. Возьми и стреляй, если кто вздумает сунуться.
Возьми и стреляй А если сунутся не немцы, а они с Севой, ей тоже стрелять?
Но автомат Соня взяла. Ей теперь защищать не только себя, но и дядю Гришу, поэтому отстреливаться она будет до последнего патрона.
Больше она ничего не успела сказать, парни ушли. Всего лишь сделали шаг вперед и исчезли почти так же, как до них чудовище, прикидывающееся собакой.
Они ушли, а Соню окружила тишина. Тишина эта проглотила, сожрала все звуки. И только биение собственного сердца Соня продолжала слышать отчетливо. Она еще раз проверила магазин автомата, она была готова ко всему. Наверное
Они ушли, а Соню окружила тишина. Тишина эта проглотила, сожрала все звуки. И только биение собственного сердца Соня продолжала слышать отчетливо. Она еще раз проверила магазин автомата, она была готова ко всему. Наверное
Время тянулось медленно-медленно, время сейчас отсчитывалось ударами ее сердца. А может быть даже не ее, а дяди Гриши, такое медленное оно сделалось. Сначала Соня пыталась считать, но очень скоро сбилась со счету. Ждала просто так, терпеливо и послушно. Но терпение быстро закончилось и на смену ему пришла паника. В этом туманном мире происходило что-то страшное. Возможно, далеко, а возможно, очень близко. Вот этот звук Сначала Соня подумала, что ей померещилось. Она вытянулась в струну, целиком обратилась в слух.
Кто-то двигался в тумане. Ей хотелось думать, что кто-то, а не что-то. Мысль эта свербела в голове, как заживающая рана. Что-то в тумане приближалось к клочку земли, который остался им с дядей Гришей.
Кто здесь? спросила Соня шепотом и вскинула автомат. Не нужно было спрашивать, не нужно было обнаруживать себя раньше времени, но страх сделал свое черное дело лишил ее рассудительности.
Ответа она не дождалась. Ответа не дождалась, а шаги стихли, словно бы человек затаился. Она тоже затаилась, попятилась поближе к дяде Грише. Был бы он живым и здоровым, ей бы не нужно было бояться. Но он был ни живым, ни мертвым, и ее задача защищать его от всех бед. Хотя бы до тех пор, пока не вернутся ребята.
Тишина снова сделалась абсолютной, и секунды Соня снова отсчитывала по биению собственного сердца. А потом ей на плечо легла рука
Она завизжала еще до того, как обернулась. Завизжала от холода, исходящего от этого прикосновения, а еще от боли. Кто-то или что-то! не просто взял ее за плечо, а впился в кожу острыми ногтями. Или когтями
У нее получилось увернуться, высвободиться из этой хватки, отскочить в сторону. Теперь их с дядей Гришей снова окружали туман и тишина. Тот, кто напал на нее, растворился, спрятался в этом тумане. Спрятался, но далеко не ушел. Соня знала, чувствовала чужое присутствие каждой клеточкой тела.
Захотелось выстрелить! Длинной очередью в самое сердце тумана, во всех чудовищ, которых туман скрывает. Она почти решилась, но передумала в последний момент. В тумане могут быть Митя и Сева. Она не имеет права стрелять. По крайней мере до тех пор, пока не убедится, что не причинит вреда своим.
Кто здесь?! повторила она уже громче, уже смелее. Покажись!
И оно показалось. В том, что это именно «оно», не было никаких сомнений. Оно стряхнуло туман с серой шинели, словно пыль. Оно повело по-мальчишески узкими плечами и вытянуло длинную кадыкастую шею. Шея была залита чем-то черным. Черное сочилось из рваной раны. Черное сочилось по безвольному подбородку из широко раскрытого рта. Черное было в безумных нет, бездумных! глазах существа. Когда-то давно оно, наверное, было живым и настоящим. Когда-то давно Соня видела его в усадьбе. Молодой офицерик из свиты фон Клейста, тощий, прыщавый, неприметный.
Тогда он был неприметным, а сейчас Соня не могла отвести от него глаз. От всего этого черного и неживого, от этих плавных, точно змеиных движений. От когтей, на которых алела ее кровь.
Стоять! Она направила дуло автомата прямо в живот этому существу. Я сказала ни с места, а то выстрелю!
Последнюю фразу она повторила по-немецки, чтобы уж наверняка, чтобы оно услышало и поняло.
Оно услышало. Склонило на бок голову, уставилось на Соню черными провалами глаз, растянуло замаранные черным губы в улыбке, сделало шаг в ее сторону, а потом вдруг замерло. Тонкие ноздри втянули в себя туман, не переставая улыбаться, существо развернулось и направилось к лежащему на земле дяде Грише. Оно чуяло кровь и шло на ее запах.
Откуда Соня знала? Да не знала она ничего! Это закричали, завопили об опасности все ее враз обострившиеся чувства. И она завопила тоже:
Стоять! Я буду стрелять!!!
Оно не остановилось оно обернулось. Только что Соня видела аккуратно постриженный белобрысый затылок, и вот уже она снова смотрит в черные бездушные глаза. Смотрит в глаза, а видит перекрученную шею. Эта шея похожа на отжатую тряпку. Еще один виток и она снова увидит белобрысый затылок
Я выстрелю, Соня уже не кричала, а шептала. Если ты не остановишься, я выстрелю!
Оно не остановилось, оно продолжило свое неумолимое движение к дяде Грише. Оно шло вперед, а голова его смотрела на Соню и улыбалась. Соня зажмурилась и нажала на курок
Оно не остановилось, оно продолжило свое неумолимое движение к дяде Грише. Оно шло вперед, а голова его смотрела на Соню и улыбалась. Соня зажмурилась и нажала на курок
Она не могла позволить себе долго пребывать в неведении, она должна была открыть глаза, чтобы увидеть и понять, что делать дальше. И она открыла глаза.
Существо, которое когда-то было немецким офицериком, смотрело на нее с любопытством. Оно смотрело и продолжало двигаться вперед, к дяде Грише. Сейчас движения его были уже не столь плавными, не столь змеиными. Наверное, из-за дыр, что появились на серой шинели и, очевидно, в теле. Дыры были смертельные. Они были бы смертельными для любого живого существа, но то, что вышло из тумана Гремучей лощины, не было живым. Вот в чем ужас!
Соня снова нажала на курок. На сей раз без предупреждения. И зажмуриваться не стала. А существо замерло и пошатнулось. Хотелось думать, хотелось верить, что сейчас оно упадет и больше никогда не встанет, но оно не упало, оно развернулось со стремительной неумолимостью и с той же стремительностью бросилось на нее.
Их разделяло всего несколько метров и несколько мгновений. Несколько метров и несколько мгновений отделяло Соню от смерти, но в тот момент, когда она уже почти смирилась с неизбежным, серую плоть тумана разорвали черные когти. Темный пес появился словно бы из ниоткуда. Огромная туша его рухнула на существо. То завизжало высоко и пронзительно. Этот визг стоял в ушах даже тогда, когда белобрысая голова с раззявленной пастью покатилась по земле. Голова остановилась прямо у носков Сониных ботинок, посмотрела снизу вверх все еще черными, но уже мутнеющими, теряющими остатки не-жизни глазами. Соне думалось, что она сейчас потеряет сознание, упадет рядом с этой страшной башкой, но ничего такого не произошло. С холодным равнодушием она переступила через голову и побрела к дяде Грише. Она должна убедиться, что с ним все хорошо.