Что за противовес? спросил Рауль.
Тот самый, благодаря которому вся эта часть стены приподнимается на своей оси! Надеюсь, вы понимаете, что оно перемещается не само по себе и не по мановению волшебной палочки! И Перс, прижимая к себе одной рукой Рауля, другой (в которой держал пистолет) продолжал нажимать на зеркало. Сейчас вы увидите, если будете внимательны, как зеркало приподнимется на несколько миллиметров, а потом передвинется на несколько миллиметров слева направо. Тогда оно окажется на оси и повернется. Трудно себе даже представить, чего можно добиться с помощью противовеса! Ребенок своим пальчиком может заставить повернуться дом, если часть стены, какой бы тяжелой она ни была, встанет при помощи противовеса на ось, при соблюдении равновесия она окажется не тяжелее юлы на своем острие.
Оно не поворачивается! в нетерпении говорит Рауль.
Подождите же! Потерпите, сударь! Механизм, видимо, заржавел, или пружина больше не работает. Перс нахмурился в тревоге. К тому же, добавил он, тут может оказаться и другое.
Что же, сударь?
Возможно, он просто-напросто перерезал веревку противовеса и вырубил всю систему
Почему? Ведь он не знает, что мы собираемся спуститься здесь?
Но, видимо, догадывается, ибо ему известно, что я знаю систему.
Это он вам ее показал?
Нет! Я сам искал, следуя за ним по пятам после его таинственных исчезновений, и нашел. О, это простейшая система потайных дверей! Старинный механизм, такой же древний, как священные храмы в Фивах с сотней дверей, как тронный зал Экбатаны, как зал оракула в Дельфах.
Зеркало не поворачивается!.. Сударь, а как же Кристина!.. Кристина!..
Мы сделаем все, что в человеческих силах!.. холодно заметил Перс. Но может статься, что он остановит нас с первых же шагов!
Значит, он хозяин этих стен?
Он приказывает стенам, дверям, люкам. У нас его называли именем, которое означает: любитель люков.
Кристина мне говорила то же самое, с такой же таинственностью, наделяя его такой же страшной силой!.. Все это мне кажется невероятным!.. Почему эти стены повинуются только ему, ему одному? Разве он их возводил?
Да, сударь!
И так как Рауль смотрел на него в замешательстве, Перс подал ему знак молчать, потом показал на зеркало Отражение дрогнуло. По их двойному отражению пробежало что-то вроде ряби, и снова все застыло.
Вы же видите, сударь, оно не поворачивается! Поищем другую дорогу!
Других дорог сегодня нет! заявил Перс удивительно мрачным голосом. А теперь внимание! И будьте готовы стрелять!
Сам он направил свой пистолет на зеркало. Рауль повторил его движение. Свободной рукой Перс прижал молодого человека к своей груди, и зеркало внезапно повернулось, вспыхнув пересечением слепящих огней; оно повернулось, наподобие тех крутящихся дверей, разделенных на отсеки, которые ведут теперь в общественные залы Оно повернулось, увлекая Рауля с Персом своим неодолимым движением, бросив их внезапно из яркого света в глубочайший мрак.
Глава XXI
В подвалах Оперы
Рука поднята, готова стрелять, торопливо повторил спутник Рауля.
За их спиной стена продолжала поворачиваться и, сделав полный круг, снова закрылась.
Стараясь не дышать, мужчины замерли на несколько минут.
Во мраке царила ничем не нарушаемая тишина.
Наконец Перс решил шевельнуться, и Рауль услышал, как он опускается на колени и на ощупь что-то ищет во тьме руками.
Внезапно потемки перед молодым человеком прорезал слабый луч потайного фонаря, и Рауль невольно отпрянул, чтобы укрыться от взгляда неведомого врага. Но тотчас понял, что свет исходит от Перса, за каждым движением которого он следил. Красный кружок скользил по переборкам вверх, вниз, кропотливо исследуя все вокруг. Переборки были поставлены справа от стены, слева от дощатой перегородки, над полом и под ним. И Рауль говорил себе, что Кристина прошла здесь в тот день, когда последовала за голосом Ангела музыки. Видимо, это был привычный путь для Эрика, когда он проходил сквозь стены, дабы поразить воображение доверчивой Кристины и заинтриговать простодушную девушку. Вспомнив слова Перса, Рауль подумал, что путь этот был загадочным образом проложен стараниями самого Призрака. Однако позже ему довелось узнать, что Эрик нашел здесь для себя готовый потайной коридор, о существовании которого долгое время знал только он один. Коридор был создан во время Парижской Коммуны, чтобы позволить тюремщикам препровождать своих узников прямо в темницы, помещавшиеся в подвалах, ибо коммунары захватили здание сразу же после 18 марта и устроили на самом верху отправную площадку для воздушных шаров, которые разносили по департаментам их пламенные воззвания, а в самом низу государственную тюрьму.
Опустившись на колени, Перс поставил фонарь на землю. Похоже, он торопливо что-то искал в полу и вдруг заслонил собой свет.
Тут Рауль услышал легкий щелчок и увидел в полу коридора слабо светившийся квадрат. Казалось, внезапно открылось окно в еще освещенные подвалы Оперы. Рауль уже не видел Перса, зато почувствовал его рядом с собой и уловил его дыхание.
Опустившись на колени, Перс поставил фонарь на землю. Похоже, он торопливо что-то искал в полу и вдруг заслонил собой свет.
Тут Рауль услышал легкий щелчок и увидел в полу коридора слабо светившийся квадрат. Казалось, внезапно открылось окно в еще освещенные подвалы Оперы. Рауль уже не видел Перса, зато почувствовал его рядом с собой и уловил его дыхание.
Следуйте за мной и делайте то, что буду делать я.
Рауль направился вслед за ним к светящемуся «окну». Он увидел, что Перс опять опустился на колени и, повиснув на руках в «окне», соскользнул вниз. Пистолет в это время Перс держал в зубах.
Любопытная вещь: виконт полностью доверял Персу. Несмотря на то что он решительно ничего не знал о нем и по большей части его слова лишь добавляли мрака этой истории, молодой человек без колебаний поверил, что в столь решающую минуту Перс на его стороне против Эрика. Похоже, он с искренним волнением говорил о чудовище; проявленный им интерес не вызвал у Рауля подозрений. И наконец, если бы Перс замышлял что-то недоброе против Рауля, то не вооружил бы его собственными руками. Да и потом, говоря откровенно, главное во что бы то ни стало добраться до Кристины! У Рауля не было выбора. Если бы он заколебался, пускай даже засомневавшись в благих намерениях Перса, то счел бы себя последним трусом.
Опустившись на колени, Рауль повис на руках.
Прыгайте! услышал он и упал на руки Перса, который сразу же приказал ему броситься плашмя на пол, закрыл над их головами люк, причем Рауль не заметил, каким образом, и лег рядом с виконтом.
Рауль хотел задать ему вопрос, но рука Перса закрыла ему рот, и до него тотчас донесся знакомый голос: это был полицейский комиссар, который допрашивал его недавно.
Рауль с Персом находились за перегородкой, полностью скрывавшей их. Рядом маленькая лестница вела в комнату, где комиссар, видимо, прохаживался, задавая вопросы, так как вместе с шумом его шагов слышался и его голос.
Вокруг разливался слабый свет, но, выбравшись из густой темноты, царившей в потайном коридоре наверху, Рауль без труда различал форму предметов.
И не мог удержать глухого возгласа, ибо заметил три трупа.
Первый был распростерт на узенькой площадке маленькой лестницы, поднимавшейся к двери, за которой раздавался голос комиссара; два других, раскинув руки, скатились к подножию лестницы. Просунув пальцы через скрывавшую его перегородку, Рауль мог бы коснуться руки одного из этих несчастных.
Тихо! снова едва слышно выдохнул Перс. Он тоже заметил распростертые тела и все объяснил одним словом: Он!
Голос комиссара стал громче. Он требовал от управляющего подробных объяснений по поводу системы освещения. Следовательно, комиссар находился в «органном регистре» или в прилегающих помещениях. В противоположность тому, что могут подумать, в особенности когда речь идет об оперном театре, «органный регистр» предназначался отнюдь не для воспроизведения музыки.
В то время электричество использовалось лишь для отдельных, крайне редких сценических эффектов и звонков. Огромное здание и сама сцена освещались еще газом, при помощи водородного газа регулировалось и менялось освещение декораций, для чего существовало специальное приспособление, которое из-за множества трубочек получило название «органного регистра».
Рядом с суфлерской ямой была устроена ниша для старшего осветителя, дававшего оттуда указания своим подчиненным и следившего за их исполнением. В этой-то нише и находился во время всех спектаклей Моклер.
Итак, Моклера в нише не оказалось, так же как не оказалось на местах и его подчиненных.
Моклер! Моклер!
Голос управляющего гремел теперь и в подвалах, и в тамбуре. Но Моклер не отзывался.
Мы уже говорили, что одна дверь выходила на маленькую лестницу, которая шла из второго подвального этажа. Комиссар толкнул ее, но она не открылась.
Так-так! проворчал он. Послушайте, господин управляющий, я не могу открыть эту дверь с ней всегда бывают затруднения?
Управляющий мощным ударом плеча толкнул дверь. И заметил, что вместе с ней толкает человеческое тело; он не мог удержаться от крика, сразу узнав это тело:
Моклер!
Все, кто сопровождал комиссара во время визита в «органный регистр», в тревоге подались вперед.
Несчастный! Он мертв! простонал управляющий.
Несчастный! Он мертв! простонал управляющий.
Но комиссар Мифруа, который привык ничему не удивляться, уже склонился над этим большим телом.
Нет, сказал он, просто мертвецки пьян! А это не одно и то же.
Такое с ним первый раз, заявил управляющий.
Значит, ему дали наркотик. Это вполне вероятно. Распрямившись, Мифруа спустился еще на несколько ступенек. Взгляните! воскликнул он.
При свете красного сигнального огонька внизу лестницы виднелись еще два распростертых тела. Управляющий узнал помощников Моклера. Спустившись, Мифруа осмотрел их.
Они спят глубоким сном, сказал он. Очень любопытное дело! У нас нет больше оснований сомневаться: налицо вмешательство неизвестного в дела осветителей. И этот неизвестный работал, безусловно, на похитителя!.. Но что за странная идея похищать артистку со сцены!.. Это значит обрекать себя на дополнительные трудности, или я ничего в этом не смыслю! Пускай приведут ко мне доктора театра. И господин Мифруа еще раз повторил: Любопытное, очень любопытное дело! Затем, повернувшись, он обратился к людям, которых Рауль с Персом видеть не могли. Что вы об этом скажете, господа? спросил комиссар. Только вы отмалчиваетесь. А между тем должно же у вас быть какое-то мнение