Но то, что Виктор сильный маг, я даже не собиралась подвергать сомнению. Он едва не искрил: как будто не так давно познал свою мощь и не всегда умел полностью ей владеть. Впрочем, может, просто красовался. В конце концов, он будет главным соперником Ренельда в схватке за право стать преемником короля Ивена.
Очень приятно, месье, я улыбнулась, стараясь не обращать внимание на острый и как будто слегка недоброжелательный интерес Виктора.
Взаимно, мадам, его голос оказался ровным, словно каменная столешница. Поздравляю со скорой помолвкой. И благодарю за приглашение на праздник в честь неё.
Это будет большая честь, видеть герцога и вас, в такой важный для нас с Ренельдом день.
Как же предательски я споткнулась на имени своего жениха! А ведь должна мурлыкать его, словно великую усладу для своего слуха. Наверное Влюблённая я невеста или кто, в конце-то концов?
Жаль, что сейчас вы погружены в хлопоты, вздохнул посол. Но я надеюсь, что мы ещё обсудим с вами начатый вопрос по закупке вина. Хочу по возвращении в Сьерво преподнести подарок его величеству Тирсо Третьему. Он большой ценитель
Виктор отчего-то едва заметно усмехнулся. И его взгляд вполне себе ощутимо скользнул по моей фигуре вниз и обратно к лицу. Захотелось поёжиться, а ещё почему-то хорошенько шлёпнуть его по щеке.
Да, разумеется, ваша светлость! бодро ответила я, едва не переминаясь на месте от острого желания скорее закончить это знакомство. Но сейчас я, к сожалению, должна торопиться! Однако хочу вас уверить для его величества я отберу вино из самой лучшей части урожая.
Видно, это посол и хотел услышать что его король не останется без презента из-за моря. Потому что сразу после этого меня благополучно отпустили. Я уже сделала несколько шагов прочь, как до моего слуха донеслось приглушённое фырканье:
Думал, она старше
Вот же хлыщ надменный! Всегда считала, что Ренельду в этом нет равных но, похоже, и тут Виктор Балленас намеревался его обскакать. Но ничего не попишешь: придётся терпеть его на балу, улыбаться и делать вид, что в упор не вижу этих липких, словно прикосновение лягушачьей лапки, взглядов.
Бестолковая езда по городу немало меня утомила. Из головы всё никак не шла встреча с послом. И разговор Ивлины теперь удручающе молчаливой с этим Раулем Донжоном. Он как будто плеснул чернилами ей в душу.
Однако дома меня ждало ещё одно испытание. О котором меня и предупредила мадам Хибоу. Кажется, с очередным визитом герцога в этот дом она относилась к нему всё благосклоннее.
Его светлость ждёт вас на террасе, трепетным полушёпотом сообщила она. уже давно. И не уезжает. Как будто у него к вам важный разговор.
От сочетания слов «важный разговор» и «Ренельд де Ламьер» у меня мелко затряслось где-то под правым глазом. Ещё пара встрясок и достанется его светлости дёрганая невеста.
Держа в руках коробку с ожерельем, я вышла через двери гостиной на тихую террасу и сразу заметила темноволосую макушку герцог над спинкой плетёного кресла. Затем вытянутые лапы Лабьета, который лежал у его ног. Впрочем, на моё появление отреагировал только шинакорн. Вскинулся, встопрощил уши и тут же завилял хвостом, едва не пританцовывая на месте.
А вот Ренельд остался неподвижным. И только обойдя его сбоку и заглянув в его лицо, я поняла, почему. Он попросту спал. Несколько напряжённо, словно в любой миг готовый вскочить и действовать. Я приложила палец к губам, посмотрев на Лабьета и тот вопросительно склонил голову набок, переводя взгляд с напарника на меня и обратно.
Обживаетесь, ваша светлость? задушевно произнесла я на ухо месье дознавателю.
Первый раз вижу его таким умиротворённым так и хочется пощекотать под заросшим короткой щетиной подбородком. Пожалуй, только ради этого можно было бы просыпаться рядом с ним по утрам. А потом просто сбегать, пока он не открыл глаза.
Но сбежать не удалось. Твёрдые, точно стальные пальцы сомкнулись у меня на запястьи. Короткий рывок и я совершенно возмутительным образом шлёпнулась на колени Ренельда. Коробка с ожерельем вылетела из рук и едва не зашибла Лабьета, который заполошно подпрыгнул с места и отскочил в сторону.
«Конфета!» вспыхнуло у меня в голове нечто совершенно абсурдное.
Какая конфета?! Что за?..
Шутки шутите? дыхание герцога коснулось виска. Осторожнее. С этим расследованием я становлюсь очень нервным.
А всякую чушь вы, наверное, спросонья несёте? я вывернулась из его рук. Хоть моему стремительно мягчеющему тельцу этого не хотелось. Как вы меня назвали?
Проклятье, аж жарко стало за какой-то ничтожный миг, что находилась с ним рядом. Ладно, не просто рядом очень и очень близко!
Шутки шутите? дыхание герцога коснулось виска. Осторожнее. С этим расследованием я становлюсь очень нервным.
А всякую чушь вы, наверное, спросонья несёте? я вывернулась из его рук. Хоть моему стремительно мягчеющему тельцу этого не хотелось. Как вы меня назвали?
Проклятье, аж жарко стало за какой-то ничтожный миг, что находилась с ним рядом. Ладно, не просто рядом очень и очень близко!
Как я вас назвал? не понял герцог.
Но отпустил меня. Видимо, на всякий случай. Потому как, либо у меня с головой уже не всё в порядке, либо у него язык живёт своей жизнью Либо. А вот тут я едва удержалась от того, чтобы посмотреть на шинакорна, который сердито пыхтел позади. Такое уже было со мной. Да-да! Я прекрасно помнила. Но вот поверить в это было всё так же трудно.
Ну же, Лабьетик! Скажи ещё что-нибудь! Или как там подумай, что ли.
Но пёс молчал и это странное и совсем неуместное слово «конфета» ни капли для меня не прояснилось.
Неважно, я махнула рукой. Что-то же вы явно обо мне подумали.
Да. Я подумал, что вам очень сложно угодить, размеренно произнёс месье дознаватель и посмотрел куда-то мне под ноги.
Я проследила за его взглядом: коробочка с ожерельем лежала сейчас у края моего подола. Лабьет недовольно заурчал. Тихо так, осуждающе: мол, ай-яй-яй, нельзя так с дорогими вещами.
Нечего было меня дёргать, как дверной колокольчик! бодро парировала я, торопливо поднимая подарок.
Не нужно было подкрадываться, криво усмехнулся герцог.
Просто вы очень органично смотритесь в этом кресле, ваша светлость. Хотелось полюбоваться. Пожалуй, когда переберётесь в Эйл в качестве моего мужа, я постелю вам на террасе.
Ренельд задумчиво почесал Лабьета по макушке, чему-то улыбаясь. А пёс явственно закатил глаза и вздохнул, слегка тряхнув ушами и многозначительно переглянулся с напарником. Мол, что с глупой женщины взять
Нет. Скормить меня садовым насекомым вам не удастся, Мари. Потому как вы переедете в Энесси, месье стою-на-своём дознаватель снова вперил меня леденящий малахит своих глаз.
Колдовской и какой-то особенно гипнотизирующий. Не удивлюсь, если его многогранная светлость обладает и такими умениями. В конце концов, возможности тёмных аур не до конца изучены.
Вы с ума сошли? взяв себя в руки, возмутилась я. Здесь моя винодельня! Мои арендаторы! О том, чтобы уехать на много миль отсюда, не может быть и речи! Лучше нам остаться каждому в своём доме. Мы взрослые состоявшиеся люди. И встреч на выходные, чтобы подержаться за руки на публику будет вполне достаточно.
Ренельд приподнял брови.
Видно, вы плохо знакомы со светским обществом. По крайней мере, до испытаний на место преемника короля, нам нужно будет изображать пылких супругов особенно убедительно.
Любопытно, какую степень убедительности вы имеете в виду, если мы договорились о фиктивности брака?
Вот в этом и вопрос, мадам, герцог вдруг встал и прошёлся мимо меня до перил террасы. Об этом я и хотел с вами поговорить. В связи с тем заклятием, что на вас действует, всё несколько усложняется.
Ну да, я должна была догадаться, что приехали вы сюда не ради чая или даже бокала вина, мне хотелось смеяться и в то же время что-нибудь разбить. Но позвольте прежде высказаться? Пока меня не утащило в дебри нашего наверняка занимательного разговора о супружеских обязанностях.
Я сунула руку в ридикюль, что лежал рядом на столике, и вынула оттуда записку от Рауля Донжона. Ренельд как будто сразу всё понял, забрал её и пробежался взглядом по строчкам. Его брови сошлись к переносице. Лабьет тоже сунул нос в послание, обнюхал его внимательно и неспешно. И вопросительно уставился на напарника.
Откуда это у вас? строго спросил герцог. Кто передал?
Сам Рауль. Подкараулил Ивлину, сказал, что хочет встретиться с вами срочно, а затем скрылся. Я могу позвать её, пока она не уехала на винодельню.
Да, будьте добры задумчиво проговорил месье почуявший-след дознаватель. Будьте добры передать ей, что я жду её в экипаже. Мы вместе поедем на то место, где она в последний раз видела Рауля. Возможно, Лабьет сумеет почуять какой-то след.
Ренельд уже направился было к двери в гостиную, но шинакорн вдруг резко сел и требовательно рыкнул даже я вздрогнула.
Ах да, герцог взмахнул запиской. Сегодня я планирую поужинать с вами. Если вы пригласите, конечно.
Не оставлять же вас голодным, я усмехнулась.
У моего повара сегодня прямо праздник! Сам герцог Энессийский решил-таки отведать его блюда.
Нам и правда придётся обсудить очень важный вопрос, Мари, его светлость окинул меня неспешным взглядом. Добавил, подумав: И я всё же очень хочу увидеть на вас это ожерелье.
И сказано это было таким тоном, будто, кроме ожерелья, он не хотел больше видеть на мне никакой одежды.
РенельдРауль Донжон явно предполагал, что его попытаются найти. Либо Ренельд, к которому он, со слов мадемуазель дю Пойр, решил обратиться за помощью, либо тот, кто искал его в гораздо более недобрых целях.
Лабьет поначалу даже напал на слабый след. Но тот оказался слишком запутанным, будто Рауль нарочно добирался до места своего нынешнего обитания какими-то невероятными закоулками. К тому же этот шлейф так ни к чему и не привёл.
В какой-то миг шинакорн резко остановился, дёрнулся и рванул обратно к Ренельду, завывая так, словно ему оттоптали хвост.
«Проклятье! стонал он, чихая и вертя башкой. Какая же вонь! Да бездная Клоака смердит не так сильно. Что это за дрянь?»
Оказалось, что Рауль решил сбить возможных ищеек с пути, разбрызгав вокруг раствор едкого сока Олентия Грамира. Такой вывод сделала аспирантка, принюхавшись на том месте, где шинакорна, собственно, и подбросило. Эта самая Олентия тоже была растением из Бездны. Похоже, там вообще ничего порядочного не росло только яды и всё, что с ними связано.
Расстроенный пёс всю обратную дорогу до имения Эйл лежал на сидении кареты, понуро опустив нос. То и дело он чихал, тёр морду лапой и вздыхал, откровенно страдая.