Деловой архив магазина, к счастью, еще не отправили во вторсырье. Директор магазина проводил нас в маленькую пыльную каморку, заваленную кипами бумажных пачек и журналов. Сашка снял пиджак, повесил его на гвоздь и предложил:
Ну что благословясь?..
Нужную нам комитентскую карточку и соответствующую запись в «амбарной книге» мы нашли часа через четыре. Во всяком случае, мы хотели верить, что это именно нужная нам карточка. Я с удовольствием продекламировал:
«Полотно, масло, осенний пейзаж, иностр. школа, авт. неизвест., рама багет художеств., нереставр., разм.: 67X52. Цена 110 р. Комитент Обнорский С. 10. Дом адр.: 6-я ул. Октябр. поля, д. 94, кв. 66». Старик Шарапов прав: не бывает, чтобы не осталось хоть каких-нибудь следов от любой человеческой акции. Необходимы только настойчивость и фантазия!
Не приписывай счастливый случай себе в заслугу, сказал Сашка, развалившись на пачках бумаг. От пыли его лицо посерело, пригас лихорадочный блеск волос.
Сашок, всякий случай это несистематизированный и не взятый под контроль факт. Просто надо придать его стихийности некоторую упорядоченность. Тогда все приходит в соответствие и заурядный случай превращается в вещдок.
Сашка смотрел на меня улыбаясь:
Что-то я не заметил такой уверенности и твердости духа несколько часов назад у пустого прилавка
Мы приехали на Петровку, чтобы привести себя в порядок и выяснить, кто такой этот Обнорский Сергей Юрьевич. Пока я старательно отчищал от пятен и пыли свой и Сашкин пиджаки, мой боевой зам усердно накручивал телефон адресного бюро. Передав запрос: «Только срочно, слышите, очень срочно, я дожидаюсь», он подошел проверить мои успехи. Осмотрев критически, взял у меня щетку:
Совсем ты безрукий человек, Тихонов. Тебе и пиджак доверить нельзя. В гардеробные мужики тебя бы точно не взяли.
Нахал вы, Александр, и прирожденный эксплуататор чужого труда.
Не говори Где-то я даже неоколониалист и агент империализма. А теперь надевай снова пиджак и смотри, как это делается. На щетку нажимать не надо это тебе не утюг, и движения должны быть не снизу вверх, а совсем наоборот. Касания легкие, быстрые, вот так, вот так. Эх, если бы не ты надо мной был бы старший, а я над тобой я бы тебя быстро жить научил. А так воспитательный процесс затягивается.
Сашка смотрел на меня улыбаясь:
Что-то я не заметил такой уверенности и твердости духа несколько часов назад у пустого прилавка
Мы приехали на Петровку, чтобы привести себя в порядок и выяснить, кто такой этот Обнорский Сергей Юрьевич. Пока я старательно отчищал от пятен и пыли свой и Сашкин пиджаки, мой боевой зам усердно накручивал телефон адресного бюро. Передав запрос: «Только срочно, слышите, очень срочно, я дожидаюсь», он подошел проверить мои успехи. Осмотрев критически, взял у меня щетку:
Совсем ты безрукий человек, Тихонов. Тебе и пиджак доверить нельзя. В гардеробные мужики тебя бы точно не взяли.
Нахал вы, Александр, и прирожденный эксплуататор чужого труда.
Не говори Где-то я даже неоколониалист и агент империализма. А теперь надевай снова пиджак и смотри, как это делается. На щетку нажимать не надо это тебе не утюг, и движения должны быть не снизу вверх, а совсем наоборот. Касания легкие, быстрые, вот так, вот так. Эх, если бы не ты надо мной был бы старший, а я над тобой я бы тебя быстро жить научил. А так воспитательный процесс затягивается.
Бодливой корове Бог рог не дает, проворчал я и неожиданно спросил: Саня, а ты стричь умеешь?
Умею, удивленно сказал Сашка и добавил: Если ножницами, а не машинкой. А что?
А стряпать? Ну суп там, второе всякое?
Умею, сказал Сашка и по недоуменному выражению его лица я понял, что спрашиваю о вещах, для него само собой разумеющихся.
А рубашку сшить?
По выкройке? Или так?
Ну, допустим, по выкройке.
Конечно. А чего там уметь? Наложил материал, обвел, ножницами выкроил и на машинке швейной по сгибам вжик! И готово.
Зазвонил телефон. Сашка подбежал к аппарату:
Я слушаю. Да-да. Записываю, адрес имеется, так профессор абдоминальной хирургии в 3-й Градской клинике, телефон Спасибо, девочки. Ну еще бы, у нас с вами любовь до гроба
Сашка положил трубку:
Итак, звезду нашу купил профессор Обнорский. Давай-ка позвоним ему в клинику и увеличим его прием еще на двух пациентов.
Давай.
Но профессора мы не застали. Минут десять ловил его Сашка по все новым и новым номерам телефонов в хирургии, в прозекторской, в амбулатории, в перевязочной, в ординаторской, и везде сообщали: только что был, уже вышел. Наконец, когда круг замкнулся в отделении, медсестра сказала: сегодня больше не будет, уехал домой.
Сегодня 29 апреля, сказал я. Если мы это отложим до завтра, все может повториться снова, и тогда до после праздников пишите письма. Потеряем неделю.
Идеи есть? деловито осведомился Сашка.
Домой. К профессору домой надо ехать. Ты мне больше не нужен, можешь отдыхать. Я к нему сам поеду.
Глава 26
Совсем один вор Леха Дедушкин
«Куплю хорошую дачу с большим участком. Звонить от 19 до 22 часов».
Я читал это объявление и никак не мог сообразить: то ли сама судьба меня в капкан манит, то ли это знак: сменился тайный ход карт, и вся игра теперь пошла ко мне.
Вычитал я объявление в брошенной Зосей на кухне газете, приложении к «Вечерке». Глупость человеческая, суетливость, бессмысленная коллекционерская алчность бушевали на этих страничках. Какая-то дура умоляла возвратить ей потерянную собачонку, ученый хмырь Марк Львович менял, покупал и продавал старинные открытки, деятель по фамилии Мукосей предлагал поменять свою однокомнатную квартиру в Дегунине на трехкомнатную в Центре, таинственно намекая на «возможные варианты», кандидат наук обещал двоечников подготовить в институт, а безымянный телефон сдавал-продавал-нанимал гараж. И хор в двадцать голосов зазывал няню к маленькому ребенку. А меня заинтересовал покупатель дачи с большим участком. Дело казалось таким простым, что я даже испугался, не заломает ли меня судьба на нем.
Всего три газетные маленькие строчки занимало это объявление, но оно мне прямо весь мир застило. Ни о чем, кроме него, я не мог думать, потому что чувствовал: там можно содрать приличный куш, там можно снять банк, который позволит надолго лечь на дно и затихарить. Для меня так много было написано в этих трех строчках телефон, по которому я легко узнаю адрес, они радостно мне сообщали, когда приходят домой и во сколько ложатся спать, и самое главное на весь свет прокричали мне, что имеют дома монеты. Конечно, не держат они в комоде специально для меня перевязанные толстыми пачками крупные купюры, но ведь и дураку понятно, что когда люди просят продать им хорошую дачу с большим участком, то еще до этой покупки они плотно набили свою хазу добром, потому что хорошие дачи с большим участком не покупают на деньги, сэкономленные на завтраках. Перед таким объявлением обязательно проходит несколько лет, а то и десятилетий благополучной, хорошо обеспеченной жистишки, когда и мебель, и разные там магнитофоны-приемники-холодильнки-телевизоры уже давно закуплены и хорошо объезжена стоящая в гараже машина. Теперь им понадобились свежий воздух, озон, кислород и с собственного кустика клубничка, наливная, краснощекая. Я вам, мать вашу раздери, покажу клубничку, малинку, крыжовник так вас и разэтак!
Я сидел у телефона, дожидаясь, пока стрелка часов доползет до семи, и, когда палец повел диск по аппарату, понял: решено!
Слушаю, раздался чуть хрипловатый мужской голос в трубке.
С телефонной станции говорят, старший линейный мастер Черевков.
Здравствуйте, товарищ Черевков.
Товарищи дорогие, ну так же нельзя! заблажил я. К вам монтер четвертый день попасть не может целый день звоним, никто к аппарату не подходит.
Удивленно и немного растерянно мужской голос ответил:
А кому же подходить у нас все целый день на работе. А в чем дело телефон у нас вроде нормально работает?
Мы на всем участке меняем аппараты на новые, немецкие, с сигнальной лампой вызова
Да-а? заинтересовался голос. Он не только хорошую дачу хотел и большого участка при ней ему было мало он еще забесплатно хотел немецкий аппарат с сигнальной лампочкой заграбастать. Давай глотай живца, раз ты так любишь новые телефоны.
Да! нажал я. Мы до праздников должны закончить работу, пятого мая нас на другой участок перекинут.
А как же быть-то? Нас ведь днем не бывает. Сейчас же у всех перед праздником дел полно. Потом его озарило: А вы не можете попросить монтера прийти после семи? Ну задержаться немного? А мы бы уж его отблагодарили!
Не знаю, не знаю, я ему таких приказании давать не могу. Но завтра я с ним поговорю, может, согласится он. У вас линейный монтер Володя Попов, хороший парнишка. Я ему скажу завтра.
Вот спасибо вам большое, с чувством сказал кандидат в дачники. Ну и мы ему чего-нибудь к праздничку, того
Так, хорошо, подождите, сейчас запишу, ну есть, порядок, бормотал я в микрофон, а потом, будто вспомнил: Подождите, я же вашу карточку сдал в стол учета, повторите мне ваш адрес
Конечно, конечно, запишите
Ну вот и адрес в руках. Иди, Батон, отдали тебе город на разор. Маленький город на улице Воровского, дом 22.
Пусто дома. Я один. Зося на работе. И время начало восьмого. Завтра утром я пойду брать пустой, почти обреченный город. А сегодня? Телевизор не работает, да и смотреть его неохота. Чем бы заняться? Хорошо бы пойти куда-нибудь. А куда? Куда было бы хорошо сходить? К родным. К дружкам. К каким-нибудь интересным знаменитым знакомым. Составить пульку с тремя лопухами. Прокатиться на речном трамвайчике. Или лучше на простой лодке-однопарке, как тогда, двадцать лет назад в Щукине, с Никой Карташевой: мы с трудом наскребли пятнадцать рублей старыми, совсем-совсем старыми, дореформенными, по трешничку в час за лодку это все, что у нас осталось после покупки булки и ржавого копченого леща, а запивали мы эту царскую жратву прямо из реки, и вода пахла чуть-чуть железом и тиной, а потом лежали на пляже совсем одни, да и никакой вовсе и не пляж был тогда, а просто пустующий луг с притоптанной травой, и в день этот, солнечный, тихий, июньский, обычный будний день никого, кроме нас, не было на заречном пустом пляже, потому что катерок-паром тогда работал в Щукино только по воскресеньям, а у нас была своя лодка, арендованная на пять часов, и часы эти были неподвижны и быстры, как текущая перед нами река, прозрачная и холодная, еще не настоявшаяся на тугом июньском зное.