Давно бы уже сообщили, если б так, заметил Маккинен.
Ты прав. Но есть ли у нас выбор?
Маккинен вздохнул; Вишницкая промолчала.
Тогда вперёд, резюмировал Гросснер. Чем быстрее разберёмся с этим, тем лучше. Не хочу закончить, как Уинк и, думаю, никто из вас тоже.
Молчание выразило общее согласие. Затем, сгрузив в автомойку грязную посуду и убрав со стола, они разошлись каждый по своим делам.
Подступить к процессу анализа для Вишницкой было сложнее, чем казалось вначале, вернее, чем она верила. Врач убеждала себя, что первичная реакция прямое следствие неожиданной и шокирующей информацией, но на деле всё выглядело гораздо хуже. Какими бы пугающими и внезапными ни были сведения, если ты профессионал такого уровня, тебя не может, не должно остановить ничто. Значит? Значит, объяснение, на первый взгляд, необъяснимой трагедии прячется в местах гораздо более тёмных и труднее представимых, чем способна вообразить молодая доктор.
И всё-таки годы учёбы, практики и работы дали себя знать, помогли. Автоочистку здесь они отключили ещё до того, как уйти; не тронули лишь вентиляцию, ибо запах стоял преотвратный. Он-то сразу и привлёк внимание Вишницкой; запах едва-едва выветривался, несмотря на совершенную (так, во всяком случае, убеждали производители), последней модели систему вентиляции. Запах был инородный в чём-чём, а в этом Вишницкая не сомневалась.
Нацепив лёгкую металлическую автомаску (регулировка дыхания, подача кислорода и пр.), Вишницкая присела, вытащила из-за пояса раздвижной, трансформирующийся держатель и взяла несколько проб. Мясо и кости по отдельности положила в твёрдые вакуумные контейнеры с самозавинчивающейся крышкой; кровь в суперпрочный пакетик из модифицированного и апгрейдированного пластика.
Встала, вдохнула пару раз то ли чудилось, то ли вонь, минуя защитные механизмы маски, всё равно проникала в ноздри. Да нет, нонсенс! Просто слишком много эмоций, к тому же отрицательных, за столь короткий промежуток времени. Вишницкая сняла с другого бока анализатор запахов, похожий на укороченный бластер с сенсором; коснулась квадратного сегмента, и трубовидный прозрачный резервуар, закреплённый на анализаторе сверху, заполнился образцом здешнего воздуха, когда короткое «дуло» втянуло его в себя по принципу пылесоса.
Почему-то мысль о древнем механизме, которым раньше избавляли поверхности от пыли, заставила Вишницкую усмехнуться. Сейчас новейшие робососы постоянно сканируют квартиру на предмет грязи, что следует убрать, и аккуратно, всячески стараясь не мешать владельцам апартаментов, разбираются с обнаруженным. А встречаются и полностью автоматизированные квартиры, где ванна знает, как и сколько тебя мыть, где кухня лично подбирает блюда к завтраку, обеду и ужину и готовит их, где свет сам прекрасно осведомлён, включаться ему или гаснуть, делаться тише либо же, наоборот, увеличивать яркость
Мысль Вишницкой была абсолютно понятна: в ситуации, куда по воле жестокого слепого случая угодили она с двумя мужчинами-коллегами, прослеживалась явная нить неизведанного, чуждого. И поистине кошмарного. Объяснения пока не находилось, и это, разумеется, лишь добавляло обстоятельствам коварной и жуткой экзистенциальной неизбежности. Знать бы, что угрожает им, и стало бы вмиг легче; но, похоже, у судьбы имелись собственные планы, делиться которыми она в данный момент, по крайней мере, отнюдь не собиралась.
Что за странный мерзкий запах? Что или кто разорвало Уинка, в буквальном смысле, на части? Произошло это изнутри или снаружи, или одновременно с разных сторон? Почему синхронно сломалось (было уничтожено?) всё освещение в конце сектора H-7? И что обнаружил Уинк перед смертью?
Вишницкая помнила его крик. О боже! Поскорей бы забыть тот вопль, идущий будто бы из глубочайших бездн Ада! А самое страшное самое страшное длился вопль всего одно мгновение; потом тихий-тихий, бесконечно жалостливый, беспомощный хрип и тишина через пару десятков секунд разрываемая звуком, который они с коллегами, не сговариваясь, именовали взрывом. Но, конечно же, слышали они не взрыв, а громкий водянистый хлопок, сопровождаемый отзвуками чего-то рвущегося и ломающегося. Стоило на секунду представить, что описанные «спецэффекты» сопровождают смерть раздираемого на куски неведомой волей живого существа живого, мыслящего существа, человека разумного! как мгновенно опять накатывала тошнота
Гоня прочь навязчивые безжалостные мысли, Вишницкая закончила сбор образцов и, не глядя ткнув сенсор ручного запуска системы очистки, поспешила в сектор I-2, где располагалась лаборатория.
Откалибровав курс «Лученосца 1» (так назывался их корабль), Гросснер «зарылся» в бесчисленные папки, информационные таблицы и панели управления звездолёта. Он копался в них уже битых три часа и не обнаруживал ничего. Кроме того, его волновало, почему не приходят с отчётами Маккинен и Вишницкая; он надеялся, что причина, с одной стороны, достаточно веская, а с другой, абсолютно безвредная.
И тут всё его внимание привлёк рапорт надзирателя анализирующего автомата в мусорном отсеке. Оповещение они пропустили несколько часов назад, просто потому, что в нём не содержалось ничего экстраординарного; обычный, очередной отчёт о работе рядовой части корабельной системной. Чертовски смущал, правда, несомненный факт: судя по отчёту, мусоросборник как минимум один раз открывался и закрывался, в то время как ни Уинк, ни Гросснер не отдавали соответствующего приказа.
Гросснер быстро вызвал на экран изображение мусорного отделения. Постучал по сенсорным клавишам, прибавил освещения в отсеке и яркости на мониторе, а затем, двигая рукой по сенсочувствительной панели, принялся осматривать мусорку метр за метром и ещё внимательнее.
К концу этого процесса вопросов прибавилось. Гросснер, не отключая изображения мусоросборника, откинулся на пневмокресло и постарался понять, как, каким, мать его, образом что-то здоровенное могло само проникнуть внутрь корабля! Открыть люк, влезть, закрыть люк и исчезнуть! Гросснер проверял показания приборов: хотя фоторегистратор, так же как звукосниматель, не засвидетельствовал ничего, системы движения, что называется, «в один голос» твердили: четырёх-пятиметровое нечто, внушительных же ширины и объёма, залезло в корабль, чтобы потом пропасть. Просто испариться!
Гросснер матернулся; приопустил голову, закрыл глаза, протёр пальцами веки.
В этот миг дверь в рубку разъехалась на сегменты, впуская Вишницкую и Маккинена. Выдохнув, Гросснер открыл глаза, отнял пальцы от головы и постарался нацепить на лицо приличествующее рангу спокойное выражение удалось с великим трудом! вслед за чем повернулся к коллегам.
Ну как?
Они молчали. Тогда Вишницкая легонько пихнула локоточком Маккинена в бок.
Начинай ты.
Гросснер вопросительно приподнял бровь: он был внутренне готов к любым известиям по крайней мере, ему так казалось.
Набрав в грудь воздуха, Маккинен начал:
Ну, я переговорил с диспетчерами. Первые переключили меня на вторых, вторые на третьих. С теми я долго общался, и, уж думал, впустую, когда догадался запросить данные о полётах грузовых звездолётов, чей маршрут проходил целиком через этот сектор В общем, вот.
Маккинен протянул распечатку, что до того держал за спиной. Гросснеру хватило единственного взгляда, чтобы всё понять.
Начинай ты.
Гросснер вопросительно приподнял бровь: он был внутренне готов к любым известиям по крайней мере, ему так казалось.
Набрав в грудь воздуха, Маккинен начал:
Ну, я переговорил с диспетчерами. Первые переключили меня на вторых, вторые на третьих. С теми я долго общался, и, уж думал, впустую, когда догадался запросить данные о полётах грузовых звездолётов, чей маршрут проходил целиком через этот сектор В общем, вот.
Маккинен протянул распечатку, что до того держал за спиной. Гросснеру хватило единственного взгляда, чтобы всё понять.
Чтоб меня разорвало потрясённо вымолвил старпом.
Не желай сбудется, нервно пошутил Маккинен и неестественно хохотнул.
Три рейса за три месяца пропали без вести.
Подошла Вишницкая.
Я проглядела сводки, пока мы шли сюда. Смотрите: все три рейса корабли отлетали десять лет назад. А после ни одного похожего случая.
Вернее, не отлетали, автоматически поправил Гросснер; его лицо приобрело смесь сардонического и взволнованного выражения.
Пошевелив мозгами, но так и не придя к каким-либо конкретным выводам, он изложил Вишницкой с Маккиненом то, что узнал сам.
Начинает вырисовываться картина тише, чем общался обычно, проговорил Маккинен.
И эта картина мне совсем не нравится. Гросснер покачал головой.
Настала очередь Вишницкой.
Это ещё не всё.
Звучит обнадёживающе, отреагировал Гросснер.
Ну, я рассказывала Маккинену по дороге
Очень кратко, уточнил механик. Боюсь, я не всё понял.
Тогда тем более вам стоит пойти со мной.
И, не дожидаясь реакции мужчин, Вишницкая повернулась и направилась к выходу из рубки.
Маккинен развёл руками, как бы говоря: «Что делать? Идём».
Гросснер поднялся с кресла, и они двинулись вслед за красивой миниатюрной фигуркой бортового медика.
Не успела дверь лаборатории съехаться в целое за их спинами, как Вишницкая, указывая на матовые и прозрачные ёмкости, усеивавшие широченный металлический стол, принялась рассказывать:
На столе вы видите образцы плоти, крови, костей Она секунду помедлила, борясь с ноющим ощущением, на миг ворвавшимся в сердце.
Уинк, понял Гросснер.
Маккинен зачем-то кивнул.
Вишницкая вроде бы никак не отреагировала просто продолжила рассказ:
Обследование образцов не дало результата за исключением одной престранной детали. Я пыталась понять причину, оттого и задержалась в лаборатории
А потом пришёл я, вставил Маккинен. Она стала что-то мне втолковывать, однако я мало уловил. К тому же лучше, чтобы подобные вопросы обсуждались всей командой, мне думается.
Всей оставшейся командой. Гросснер хотел сдержаться и не сказать этого, но боль от потери Уинка, давнего друга и незаменимого коллеги, отличного капитана, червём ела сердце. На рулетке жизни выпало лишь держаться. И что же ты выяснила? вернулся к насущному Гросснер.
Приятный голосок Вишницкой сделался выше и ещё более взволнованным:
Образцы чересчур низкой температуры. За время, прошедшее с исчезновения Уинка, они не могли так остыть. Их точно точно подержали в морозильнике, чтобы прямо перед нашим появление разбросать по коридору.
Ты же понимаешь, что это невозможно?
Понимаю. Но в чём тогда причина?
Хотел бы я знать
Это не всё, произнесла Вишницкая. В коридоре H-7 я кое-что нашла.
Она надела на одну руку защитную перчатку, взяла с лабораторного стола небольшую пробирку и, протянув к мужчинам, несильно повертела из стороны в сторону.