Что-то оранжевое, принялся рассуждать вслух Маккинен. Похоже на часть кожного покрова, но я никогда не видел подобной кожи.
Скорее, чешуйка, присоединился к измышлениям Гросснер.
Вы оба почти правы, резюмировала Вишницкая. Это удивительным образом напоминает покров какого-нибудь земного паразита, вроде ленточного червя, только сухой, без слизи.
У Маккинена и Гросснера глаза полезли на лоб.
Значит, к нам через мусорный отсек забрался здоровенный незримый паразит, до конца не веря в то, что говорит, принялся озвучивать Гросснер. И этот гад неведомо каким образом убил Уинка, а теперь Да, что теперь?
Боюсь, он не совсем невидим. Маккинен кивнул на пробирку с пробой «кожи».
М-да. Но что теперь-то? Дрожать каждую секунду от страха, что на тебя могут напасть? Или искать неведомого кого неведомо как чтобы, может, не суметь противостоять ему, а попросту сгинуть в когтях, лапах, зубах, каменных спиралях тела или чем там он убивает?!
Если это убийца Уинка обронил чешуйку, размышляла Вишницкая, а скорее всего, так и есть, то нужно быть внимательнее. Внимательность плюс правильное оружие вот средство от любого врага. Ведь так нас учили в академии, верно?
Верно, тут же подтвердил Маккинен.
Верно, наполовину проговорил, наполовину прорычал Гросснер. Только в академии нам не рассказывали, что в дальнем космосе живут гигантские плотоядные паразиты, которых едва ли возможно заметить.
Отзвук фразы не до конца затих в просторной лаборатории, когда Вишницкая и Маккинен, да и Гросснер вместе с ними в один голос изрекли истину, давно известную всем космическим исследователям и путешественникам:
Это космос, дружок.
Они отужинали в тишине и скорее автоматически, чем обращая внимание на вкус воды и пищи, ведь умы занимали много более важные проблемы. Проблемы, от которых по-прежнему иногда шевелились волоски на затылках.
Приближалось время сна. Разобравшись с трапезой и привычно отдав грязную посуду в гибкие и умелые «руки» автомойки, они по привычке пожелали друг другу спокойной ночи что прозвучало в лучшем случае как издевательство и разбрелись по каютам.
Сработав от таймера, освещение погасло во всех частях корабля, кроме, собственно, трёх кают; свет в четвёртой, принадлежавшей трагически погибшему Уинку, пришлось выключать вручную. Да горел слабый свет в рубке, на капитанском мостике, в механическом отсеке в общем, там, куда, по той или иной причине, могло внезапно понадобиться прийти.
Приняв вечерний душ и готовясь отойти ко сну, Вишницкая уже погасила голосовым сигналом потолочную лампу и настенные бра, когда уха коснулся какой-то звук. Он привлёк внимание больше своей необычностью, чем неуместностью. Безусловно, шуметь тут нечему: у каюты превосходная звукоизоляция, а внутрь не попасть незваным гостям вроде насекомых, животных или, тем более, людей уже потому, что первых двух на борту не находилось, коллеги же наверняка не станут шуметь. Подобные шутки да в такое-то время определённо поймут неправильно, с соответствующими последствиями. Ну а понадобится обратиться с каким-нибудь делом, просто придут и постучат в дверь.
Воображение тотчас разыгралось, рисуя картины одна другой фантастичнее и страшнее. На ум моментально пришло воспоминание о неизмеримо кошмарной, жутчайшей кончине Уинка. Тошнота, казалось бы, поборенная, опять начала подниматься из низа живота к горлу.
Вишницкая встала ровно, сделала полдесятка глубоких, медленных вдохов-выдохов. Помогло не слишком, но она хотя бы поборола неконтролируемый страх. Неконтролируемый и, конечно же, беспричинный, ведь в каюте никого. Кто сюда проникнет? Да и зачем?
Ответ всплыл в сознании чуть ли не раньше, чем был задан вопрос: громадное невидимое существо или что это? заползшее в корабль через мусорный отсек. А если оно способно пробраться и сюда? Его не запечатлели камеры слежения: Вишницкая с Гросснером и Маккиненом очень внимательно просмотрели записи; и, надо думать, его ничуть не обеспокоили запирающие и защитные системы, сигнализация Оно (а кто же ещё?!) жестоко расправилось с Уинком и исчезло, будто его и не было. Где оно теперь? Чего ждёт? Или ищет?
Внезапная атака страха перешла в новую фазу: заколотило тело, будто Вишницкая стояла голая посреди ледников. Врач порывисто села на кровать, обняла себя руками, стала растирать плечи, бока, ляжки и бёдра.
Металлический звук, раздавшийся сверху, заставил её вскинуть голову. Там?!..
Минуло около минуты, а может, больше звук не повторялся. Да чёрт возьми! Чем бы ни была та штука, отчего Вишницкая чувствует себя так, словно знает, что совсем скоро умрёт? Неестественное состояние, и к тому же нелепое для опытного космонавта. Сколько раз она видела трупы: самые разные, с невероятными травмами, порождёнными вырвавшимися на волю безумными извращёнными фантазиями маньяков и садистов. Но нет, тут, тут что-то иное, качественно иное
Судорожно сглотнув, она пересела правее, инстинктивно дальше от вентиляции, откуда донёсся непонятный звук. Если не стоит забывать и об этом варианте он действительно раздавался.
«Надо заснуть, сказала себе Вишницкая. Лучшее средство от психоза сон»
Дрожь потихоньку отступала. Медик неторопливо завалилась набок, забралась под прохладное одеяло, натянула его до носа, закрыла глаза, готовясь отпустить страхи и забыться исцеляющими сном, когда что-то стремительно, неуловимо рванулось сверху, больно ударило по лицу, а затем, исторгнув сильнейшую вспышку холода, заставило испытать сокрушительный приступ боли, что охватил всю стройную миниатюрную фигурку разом
«Надо заснуть, сказала себе Вишницкая. Лучшее средство от психоза сон»
Дрожь потихоньку отступала. Медик неторопливо завалилась набок, забралась под прохладное одеяло, натянула его до носа, закрыла глаза, готовясь отпустить страхи и забыться исцеляющими сном, когда что-то стремительно, неуловимо рванулось сверху, больно ударило по лицу, а затем, исторгнув сильнейшую вспышку холода, заставило испытать сокрушительный приступ боли, что охватил всю стройную миниатюрную фигурку разом
После чего наступила тишина. Ненадолго, впрочем, поскольку в хладной тиши завертелось, задвигалось незримое нечто, постоянно касающееся неподвижного тела молодой женщины
Маккинен даже не сменил пижаму на рабочую одежду подгоняемый сильнейшим предчувствием беды, он только быстро нацепил ботинки, автоматически зашнуровавшиеся на ногах, открыл магнитный ящик стола, схватил энергер и, дав двери команду открыться, выскочил в коридор.
Его каюта располагалась через одну от апартаментов Вишницкой. Между ними находилось «жилище» покойного Уинка. Гросснер же обитал напротив каюты умершего друга и коллеги; наверняка старпом тоже всё слышал.
Оказалось, что Маккинен прав: не успел он подбежать к двери в комнату Вишницкой, как сзади раздалось:
И ты слышал?
Голос прозвучал негромко, однако Маккинен вздрогнул, от неожиданности и нервного напряжения. Справившись с собой, бортмеханик обернулся и коротко кивнул: лучше вести себя тихо.
Гросснер указал пальцем направо и переместился в эту сторону, держа энергер наготове. Маккинен кивком дал понять, что задача ясна: он постучит, и если Вишницкая не отзовётся, откроет дверь запасным e-ключом (а «запаски» имелись у каждого из команды), и они с Гросснером вбегут внутрь сначала механик, потом старпом.
Маккинен встал напротив двери, дал себе пару секунд, чтобы собраться с волей и силами всё же он догадывался, какого порядка сюрприз может ждать их там, и трижды, с равными временн ыми интервалами постучал костяшками по плоской металлической поверхности.
Ответом лишь беззвучие.
Маккинен приблизился к двери вплотную, приложил к ней ухо. Постоял так секунд десять, потом, подзывая, махнул Гросснеру. Когда механик отошёл, Гросснер повторил его действия.
Да, там, вне всякого сомнения, что-то присутствовало и двигалось. И оно не было Вишницкой, отнюдь нет: звук немедля напоминал о чём-то громоздком, мягком и медленно перетаскиваемом рукой какого-нибудь гиганта. Вроде жирной «гусеницы» поролона длиной в несколько метров. Вот только, увы, то не мог быть поролон, которого на борт не загружали.
Снова взмах рукой сигнал к действию, и Гросснер отступил. Сразу же к двери опять подступил Маккинен, с копией e-ключа в руке. Кисть бортмеханика подрагивала. Маккинен приложил маленькую квадратную карточку к металлу двери и провёл по участку с сенсорами. Бесшумно мигнула наверху небольшая красная лампочка, давая понять, что система сработала, и дверь с еле различимым шипением распалась на сегменты, которые въехали в стену справа и слева, в пол и потолок.
Когда мужчины с энергерами наголо вбежали внутрь, то сперва не поняли картины, представшей их глазам. Только когда Маккинен коснулся сенсора включения верхнего света каюту запрограммировали реагировать лишь на голос владелицы Вишницкой, они осознали, что разбудило их посреди ночи. Явившееся двум парам глаз шокировало, не давая поверить в происходящее до конца. И всё-таки верить приходилось.
Практически под потолком, закинув голову назад и безвольно свесив руки вниз, парила Вишницкая. Смертельного, трупного, синюшного оттенка тело словно бы сжалось, исхудало. Глаза Вишницкой открыты, веки подрагивали значит, жива. Верх разорванной пижамы валялся на кровати, низ на полу. На медике лишь белые трусы и лифчик. Соски заметно набухли (от чего? От холода? Но как, почему?!..). Из-под трусиков, по ноге, вниз, стекала и капала желтоватая струйка. Стоял запах пота вероятно, Вишницкая, прежде чем с ней произошло это, сильно взмокла. К этому амбре примешивались два других: мочи и незнакомый, тошнотворный до жути.
Смотри!.. Дрожащей рукой, в которой зажат энергер, Маккинен указал на живот Вишницкой.
Внутри него что-то набухло, толстыми кольцами. Оно медленно двигалось и непрестанно продолжало расти.
Эта штука Гросснер смочил пересохшее горло слюной, подняла её наверное
Эта штука Гросснер смочил пересохшее горло слюной, подняла её наверное
Что делаем? нервно спросил Маккинен. Стреляем?
Ты что! Убьём её!
А если она уже мертва?!
Да нет же посмотри на глаза, на веки!
Оно может выйти наружу!..
Не успела отзвучать последняя фраза, как двигающиеся кольца в животе Вишницкой резко увеличились и точёная фигурка взорвалась дождём внутренних органов, крови и костей.