Вечером узнаем, сказал Саня, отпаривая шипящим утюгом клеша.
После ужина, когда в кубрике застрекотала экипажная «Украина», мы втроем поднялись наверх и отыскали своих знакомцев.
Какие успехи на крысином фронте? спросил Витька у старшины.
Ништяк, кореша! радостно заявил тот. Все получилось. «Тирпиц» давит крыс лучше кошки. А мне во, очередную соплю навесили, ткнул он пальцем в третью лычку на погоне.
Годок
Незадолго до моего увольнения в запас, в наш славный экипаж вместе с молодым пополнением из Ленинградского отряда подводного плавания прибыл матрос, который всех здорово заинтересовал. Во-первых, своей внешностью по росту и ширине этот коротышка был одномерным, во вторых дикцией, говорил он мало и невнятно, а еще возрастом парню было под тридцать.
Впоследствии выяснилось, что его за что-то выперли с последнего курса ветеринарного института, и студент загремел на три года на флот.
Этим сразу же воспользовались юмористы из БЧ-5, куда попал новичок и сообщили тому, что матросам с таким образованием на лодках сразу же присваивают звания старшин. Иди мол, к механику и дело в шляпе. Тем более что и возраст у тебя подходящий. Чем не старшина?
Тот и пошел. Какой разговор состоялся между ним и крайне нервным «дедом» история умалчивает, но от него молодой вышел весь в соплях, и сразу же был препровожден в трюм, убирать гидравлику. А советчики, похлопывая его по плечам, советовали все это так не оставлять и жаловаться замполиту.
Молодой этого делать не стал, но через несколько дней снова попал «в историю».
Вернувшись вечером с лодки в казарму и увидев, что несколько старшин возлегли на койки, он тоже взгромоздился на свою, на втором ярусе.
Парня тут же согнали и разъяснили валяться на койках до отбоя можно только старослужащим (годкам). Малый стал препираться, за что получил наряд вне очереди и кличку «годок».
А еще через некоторое время выяснилось, что он не знает даже азов трюмного дела помпу не отличает от компрессора, а вентиль от манипулятора. «Маслопупы» во главе с командиром дивизиона возились с ним месяц ни в зуб ногою. Что делать?
Решили обкатается в море. Однако на первом же выходе «годок» едва не затопил отсек, открыв не тот клапан и его определили в помощники коку. Чистить картошку, рубить мясо и драить котлы. А когда вернулись, определили в верхневахтенные. Чего проще стой с «калашом» в канадке у трапа и охраняй корабль.
Однако и тут с «годком» случилась неприятность.
Дело в том, что на всякой лодке, неподалеку от рубочной двери, кроме стационарного, вооружен так называемый шторм-трап. На тот случай, если кто из моряков оступится и свалится за борт. Помимо прочего, верхневахтенному вменялось в обязанность присматривать и за ним, чтоб не сперли. Есть на флоте такой бзик тащить все, что плохо лежит.
Чего «годку» вздумалось возиться с трапом, осталось тайной, покрытой мраком. Может от скуки, а может чего померещилось. Короче он утопил рожок от автомата. Тот отстегнулся и булькнул в воду. Вместе с патронами. Помощника командира чуть «кондратий» не хватил.
После его матов и бурных дебатов с механиком, за борт спустили штатного водолаза, но, увы.
Тот исползал все дно под лодкой, однако кроме россыпей консервных банок, ничего там не нашел.
В итоге «годок» загремел на губу, а корабль лишилась килограммов десяти спирта и нескольких банок пайковой икры. Именно во столько оценили потерю на базовом оружейном складе.
Сразу же после отсидки, посоветовавшись между собой, отцы-командиры списали парня на бербазу от греха подальше.
Прошло несколько месяцев. Как-то вернувшись с морей, мы сидели в курилке у контрольно-дозиметрического пункта, грелись на солнышке и дымили сигаретами.
Кореша, глядите, никак наш «годок», сказал кто-то из ребят, ткнув пальцем в пространство. И точно. По асфальтированному покрытию, тянущемуся вдоль лодочных пирсов, в сторону КДП неспешно шествовал наш герой.
И «ба!». На его плечах золотились старшинские лычки.
При встрече выяснилось, что он теперь служит на подсобном хозяйстве в качестве ветфельдшера, где, наконец, нашел свое призвание.
Так что, никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь.
Случай с коком
Саня, ну не надо, вяло обороняется от крепких объятий смазливая девица в тонкой репсовой униформе.
Мордастый Саня, в короткой белой курточке и черной пилотке на башке, что-то мычит и усиливает натиск.
О-о, томно стонет девица, чувствуя, как настойчивые руки шарят за пазухой.
Абрамов! орет кто-то с верхней палубы, потом звенит трап, и на двери запертой изнутри каюты дергается рукоятка.
Твою мать, шипит Саня, отпуская свою пассию, и щелкает запором.
За дверью стоит матрос в ватнике.
Чего надо?!
Консервированную картошку в банках привезли, шмыгает тот носом. Куда грузить?
Ир, обожди секунду, я щас, оборачивается Саня к девушке, выходит из каюты и задвигает дверь.
Саня Абрамов, старший кок на недавно спущенном на воду, подводном крейсере.
А Ира, одна из малярш, работающих на нем в заводе. Том самом, который эти крейсера делает.
Ночью ожидается очередной выход в море, и на корабль грузят продукты.
Так, говорит Абрамов, спустившись вместе с матросом в трюм. Вот сюда и складывайте эти гребаные банки. Мудаки, не могли свежей привезти.
А че мы? обижается матрос. Это все интендант.
Ладно, бурчит Абрамов и спешит обратно в каюту.
О-о-о, вновь начинает стонать Ира в умелых руках кока.
А че мы? обижается матрос. Это все интендант.
Ладно, бурчит Абрамов и спешит обратно в каюту.
О-о-о, вновь начинает стонать Ира в умелых руках кока.
Возню прерывает громкий стук в дверь, а потом начальственный голос, открывай!
Интендант, сука, шепчет девице Саня, и щелкает замком.
Значит так, Абрамов, говорит слегка заплетающимся языком возникший на пороге мичман. Я на склад, за деликатесами, остаешься за старшего. Ты все понял? И громко икает.
Ага, понял, с готовностью кивает чубатой головой кок.
Как только он возвращается в каюту, в трюме раздается дробный грохот и чей-то вой.
Ящик упустили, падлы, сокрушается Саня. Давай -ка пойдем в провизионку, а, Ир? Там тихо и все такое.
Давай, прыскает в кулак малярша и хлопает ресницами.
Через минуту они стоят в аппендиксе коридора за одной из ракетных шахт, и кок звенит ключами.
Тэкс, проворачивает он запорный клинкет, тянет на себя глухую дверь и щелкает рубильником. Заходи
В небольшом, сияющем белой эмалью помещении, под потолком, на крючьях, висят несколько замороженных говяжьих туш, у переборок сложены многочисленные ящики и коробки, а посередине стоит разделочный пень, с всаженным в него громадным топором.
Во! стопорит за собой рычажный запор Саня. Как в лучших домах! и подмигивает подруге.
Та ежится и смотрит на наросший по углам иней.
А это ничего, перехватывает взгляд девушки кок. Щас погреемся. И достает из одной коробки початую бутылку «Старого замка», а из второй несколько шоколадок «Аленка».
Ах, как экзотично, шепчет девица и влюблено смотрит на Саню.
Потом они делают по нескольку глотков из горлышка, жуют шоколад и целуются.
Ну что, давай? тяжело дышит кок в пунцовое ушко.
Давай, нежно мурлычет Ира и лезет рукой ему в штаны.
..аршему. атросу..рамову. рибыть в альный! неразборчиво доносится снаружи.
А? Чего? отлипает от девицы Саня и непонимающе пялится в подволок.
Старшему матросу Абрамову прибить в центральный! Кок, твою мать!!! через минуту более явственно разносится по громкоговорящей связи.
У-у-у, курвы! едва не плача вопит Саня, после чего бросается к выходу. Ирочка, я щас! оборачивается он к подруге, потом чмокает дверь, и слышно как в замке проворачивается ключ.
Ты где, билат, лазиш, а?! встречает кока в центральном разъяренный вахтенный офицер, грузин по национальности. Бигом в кают-кампанию, к камандыру!
Есть! вякает Саня и чертом прыгает в люк.
В офицерской кают-компании, вольготно устроившись в креслах, за столом сидят командир с незнакомым адмиралом и пьют чай с сушками.
Прошу разрешения, осторожно просовывает голову в дверь кок.
Давай давай, Абрамов, заходи, благодушно гудит командир. Расскажи-ка нам, как ты завариваешь такой вкусный чай, и кивает на подстаканник.
Чай? таращится на адмирала Саня и непроизвольно сглатывает слюну.
Ну да, значительно отвечает тот, утирая платком выступившую на лбу испарину.
В течение нескольких минут Саня на автомате излагает рецепт и методику приготовления своего напитка, а затем вытягивается и тупо пялится на начальство.
Молодца, цокает языком адмирал. Порадовал. А почему он у тебя только старший матрос, а? вопросительно косится на командира.
Понял, Лев Алексеевич с готовностью отвечает тот. Сегодня же исправлю.
А теперь садись старшина, с нами, кивает адмирал на свободное кресло. Вестовой, еще прибор и чаю!
Примерно через час, обласканного Саню отпускают, и он, все еще не веря, что пил чай с адмиралом и теперь старшина, в прострации лезет наверх, подышать свежим воздухом.
Сань, ты чего? спрашивает его один из дымящих у обреза на пирсе моряков.
Дай, протягивает руку кок и жадно сосет сигаретный бычок.
Ты ж не куришь!? удивляется кто-то.
Это я от чувств, приходит в себя Саня и рассказывает как пил чай с адмиралом.
Ну, ты молодчик! весело гогочут приятели. С тебя причитается!
Само собой, расплывается в улыбке кок. Завтра же и проставлюсь.
Внезапно его лицо меняется, Саня бледнеет и рысит к лодке.
Да, забрало чумичку, сплевывает в воду рыжий матрос. Давно не видал, что б он так бегал.
Пролетев восьмиметровый тубус шахты и центральный пост, Абрамов метеором проносится по отсекам, скатывается по трапу и приникает ухом к запертой двери провизионки. За ней мертвая тишина.
Да, забрало чумичку, сплевывает в воду рыжий матрос. Давно не видал, что б он так бегал.
Пролетев восьмиметровый тубус шахты и центральный пост, Абрамов метеором проносится по отсекам, скатывается по трапу и приникает ухом к запертой двери провизионки. За ней мертвая тишина.
Все, кранты, шепчет Саня, и, вставив дрожащей рукой ключ в замок, дважды его проворачивает. Потом открывает дверь и деревянно переступает комингс.
В мертвенном свете ламп, на деревянном стеллаже, скрючившись сидит Ира и, втянув голову в воротник курточки, звонко клацает зубами.