б) преступления против чести и достоинства личности (ст. 129, 130).
3. Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности группируются следующим образом:
а) преступления, посягающие на половую свободу (ст. 131133);
б) преступления, посягающие на половую неприкосновенность (п. «в» ч. 3 ст. 131, п. «в» ч. 3 ст. 132);
в) преступления, посягающие на нормальное половое (физическое и психическое) развитие несовершеннолетних (ст. 133135).
4. Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина структурно выглядят так:
а) преступления, посягающие на личные права и свободы (ст. 136140, 148);
б) преступления, посягающие на социальные права и свободы (ст. 143145, 1451,146, 147);
в) преступления, посягающие на политические права и свободы (ст. 141, 1411, 142, 1421, 149).
5. Преступления против семьи и несовершеннолетних дифференцируются на следующие группы:
а) преступления, посягающие на интересы семьи (ст. 153155, 157);
б) преступления, посягающие на интересы несовершеннолетних (ст. 150, 151, 156).
Во избежание повторов более подробный анализ системы и видов преступлений против личности (включая очерк истории развития уголовного законодательства России об ответственности за эти преступления) будет дан в последующих главах курса.
Глава II
Преступления против жизни
§ 1. История уголовного законодательства России об ответственности за преступления против жизни
Жизнь человека как самое ценное благо, дарованное ему природой, охранялась с особым пристрастием во все исторические эпохи и у всех народов еще с библейских времен. Достаточно вспомнить, что известные десять заповедей Моисеевых открываются именно запретом «не убий».
На Руси одним из первых правовых актов, в котором содержались нормы об ответственности за преступные посягательства на жизнь человека, была Русская Правда (XI в.). Наибольшей регламентации в ней подверглись преступления против жизни, т. е. убийства.
Глава II
Преступления против жизни
§ 1. История уголовного законодательства России об ответственности за преступления против жизни
Жизнь человека как самое ценное благо, дарованное ему природой, охранялась с особым пристрастием во все исторические эпохи и у всех народов еще с библейских времен. Достаточно вспомнить, что известные десять заповедей Моисеевых открываются именно запретом «не убий».
На Руси одним из первых правовых актов, в котором содержались нормы об ответственности за преступные посягательства на жизнь человека, была Русская Правда (XI в.). Наибольшей регламентации в ней подверглись преступления против жизни, т. е. убийства.
Ответственность за убийство (по терминологии того времени «душегубство») не увязывалась с формами вины умыслом или неосторожностью. Однако она дифференцировалась в зависимости не только от особенностей места, времени и способа причинения смерти, но и от характеристики потерпевшего. Отсюда все убийства подразделялись на совершенные: в открытой, честной схватке; в сваде (во время ссоры на пиру); тайно (при совершении «злого» дела) и в разбое. Не признавалось убийством лишение жизни вора, если он был застигнут на месте преступления и при этом еще не был связан. В равной мере и жизнь холопа не включалась в предмет уголовно-правовой охраны: хозяин мог совершенно безнаказанно отправить своего холопа в мир иной.
В первоначальный период действия Русской Правды наказание к убийцам применялось по правилам обычая кровной мести: убийцы передавались в полное распоряжение родственников убитого, что означало для них неминуемую смерть. «Это в конечном счете, отмечал В. Бородин, приводило к значительному сокращению населения».
Вот почему в последующем кровная месть за убийство была заменена выкупом (головщиной). В тот же период времени сложилась и определенная такса: голова боярина, княжьего домоуправителя или княжьего старшего конюха оценивалась в 80 гривен, голова княжьего отрока, конюха или повара «тянула» лишь на 40 гривен, за убийство же княжьего смерда можно было откупиться пятью гривнами.[119]
Дальнейшее свое развитие нормы об ответственности за преступные посягательства на жизнь и здоровье нашли в Псковской Судной грамоте (1397 г.), Двинской Уставной грамоте (1398 г.), Новгородской Судной грамоте (1440 г.), Записи о душегубстве (14561462 гг.), Судебниках 1497, 1550 и 1589 гг. Отличительной особенностью названных нормативных актов стало рассмотрение ими жизни уже не как блага, а как предмета публичного уголовного права. Более того, жизнь человека в некоторых своих ипостасях начала превращаться в глазах государства в некую абсолютную ценность. Выразилось это в том, что понятием душегубства стало охватываться не только убийство другого человека, но и самоубийство, и даже внезапная (без покаяния в грехах) смерть в результате несчастного случая.[120]
Следующим примечательным этапом в развитии уголовного законодательства об ответственности за преступные посягательства на жизнь явилось принятие Соборного уложения 1649 г. В нем содержался уже довольно развернутый перечень преступлений, прежде всего, против жизни, а именно убийств. Все убийства, условно говоря, делились на простые, квалифицированные и привилегированные. К первым относились убийства, совершенные «в драке или по пьяному делу» (ст. 69 гл. XXI Соборного уложения), убийства родителями своих детей. Данные преступления наказывались битьем кнутом и тюремным заключением.
Квалифицированными видами убийства признавались: посягательство на жизнь царя (этим понятием охватывались как оконченное убийство, так и покушение, приготовление и даже обнаружение умысла на убийство государя); убийство в присутствии царя на государевом дворе, в суде или в церкви; убийство родителей, родственников, господина, мужеубийство; убийство, сопряженное с разбоем, иным насилием или кражей; убийство, совершенное ратными людьми при следовании на государеву службу или со службы. Все упомянутые преступления карались смертной казнью.
Привилегированным составом убийства следует, по-видимому, считать неумышленное лишение жизни крестьянина. Такое преступление предусматривало в качестве наказания возмещение феодалу рабочих рук. Примечательно, что далеко не все убийства, совершенные по неосторожности, влекли за собой столь мягкое наказание. Например, лекарь подвергался смертной казни независимо от того, «нарочно или ненарочно» уморил пациента. Вместе с тем как казус, т. е. невиновное причинение вреда, квалифицировались действия ездока, который «бес хитрости» (по неосторожности) не смог удержать лошадь, причинившую смерть потерпевшему.
Включение в Соборное уложение 1649 г. нормы о ненаказуемости случайного (невиновного) причинения смерти привело к изъятию из понятия уголовно наказуемого душегубства таких его разновидностей, как самоубийство и внезапная смерть от несчастного случая без покаяния в грехах.[121]
Заметно дифференцировалась и ужесточилась уголовная ответственность за преступления против жизни в эпоху царствования Петра I. В Воинских артикулах (1715 г.) и Морском уставе (1720 г.) все преступления против жизни четко подразделялись на умышленные, неосторожные и случайные убийства. Последняя категория трактовалась как такое «ненарочное убийство, у которого никакой вины не находится». Уголовная ответственность за случайное убийство не наступала. Неосторожные («ненароком и невольно») убийства в самостоятельные составы не выделялись, а рассматривались как привилегированные виды умышленных посягательств на жизнь человека.
Законодательство петровского периода знало уже не только институт стадий совершения преступления (наказуемо было как оконченное убийство, так и «намерение» к убийству, т. е. покушение, приготовление и обнаружение умысла), но и нормы о соучастии. Человек, отдавший приказ совершить убийство либо оказавший помощь убийце «словом или делом», наказывался «яко убийца».
Впервые в рассматриваемых нормативных актах был подробно регламентирован и институт необходимой обороны. Применительно к интересующим нас преступлениям в рамках данного института были не только сформулированы условия правомерности, относящиеся к нападению и защите, но и решены вопросы о ненаказуемости причинения смерти при правомерном «оборонительном супротивлении» и о смягчении наказания за «нарушение правил нужного оборонения».
Выражением антигуманного характера уголовной политики той эпохи следует признать восстановление уголовной ответственности как за оконченное, так и за неудавшееся самоубийство. В первом случае наказанию подвергался труп самоубийцы: тело его волокли по улице и закапывали в «бесчестном месте». Во втором человека, не сумевшего по тем или иным причинам расстаться с жизнью добровольно, наказывали смертью принудительно.
Умышленные убийства, хотя и подразделялись на простые и квалифицированные, имели одну абсолютно-определенную санкцию в виде смертной казни. Отличались упомянутые виды убийств друг от друга лишь способом исполнения наказания. Простое убийство влекло за собой применение смертной казни в форме повешения, отсечения головы или расстрела. Квалифицированное убийство (убийство по найму, из корыстных побуждений, детоубийство, убийство родителей, священника, путем отравления, солдатом офицера, на дуэли, мирных жителей во время военных действий и т. д.) требовало применения квалифицированного же вида смертной казни как правило, путем колесования, четвертования и т. п.[122]
Свод законов уголовных 1832 г., будучи первым кодифицированным актом в истории российского уголовного права, содержал не только самостоятельный раздел «Опреступлениях против опасности жизни», но и соответствующие главы, в которых регламентировалась ответственность за преступления против жизни и здоровья.
Преступления против жизни вошли в главу «Осмертоубийстве». Под смертоубийством, согласно ст. 330 Свода, понималась «насильственная смерть, причиненная другому человеку нанесением ран, ушиба или отравлением». Эта дефиниция стала первым в истории России законодательным определением понятия убийства.
Все убийства делились на умышленные, неосторожные и случайные. В свою очередь умышленные убийства подразделялись на простые и квалифицированные.
Квалифицированными убийствами («особыми смертоубийствами») признавались: посягательство на особу Императора или членов его семьи, отце-, чадо-, дето-, братоубийство, убийство иных родственников, должностных лиц, убийство, связанное с военной службой, и т. д. Квалифицированным убийством считался и аборт, т. е. умерщвление плода в чреве матери шарлатаном или другими лицами (ст. 343 Свода).