Приведем и мы пару примеров нелогичного подхода законодателя к определению того места, которое должна занимать норма в системе Особенной части УК РФ. Угон автомобиля (а равно трамвая, троллейбуса и подобных механических транспортных средств) отнесен законодателем к преступлениям против собственности (ст. 166 УК). Угон воздушного, морского, речного судна либо железнодорожного подвижного состава помещен в главу «Преступления против общественной безопасности» (ст. 211 УК). Одно их двух: либо необходимо признать, что и при угоне воздушных и прочих судов вред причиняется собственности и тогда перенести эту норму в главу о преступлениях против собственности, либо допустить, что и при угоне автомобиля страдает общественная безопасность, а значит, и место этой новелле в главе о посягательствах на общественную безопасность.
Явно «заблудилась» в главе 27 «Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта» ст. 271 УК (нарушение правил международных полетов), ибо данное преступление посягает на неприкосновенность государственной границы России, а отнюдь не на безопасность функционирования транспортных средств.
Явно «заблудилась» в главе 27 «Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта» ст. 271 УК (нарушение правил международных полетов), ибо данное преступление посягает на неприкосновенность государственной границы России, а отнюдь не на безопасность функционирования транспортных средств.
Система Особенной части в УК РФ 1996 г. представлена в следующем виде:
Раздел VII. Преступления против личности.
Глава 16. Преступления против жизни и здоровья.
Глава 17. Преступления против свободы, чести и достоинства личности.
Глава 18. Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности.
Глава 19. Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина.
Глава 20. Преступления против семьи и несовершеннолетних.
Раздел VIII. Преступления в сфере экономики. Глава 21. Преступления против собственности. Глава 22. Преступления в сфере экономической деятельности. Глава 23. Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях.
Раздел IX. Преступления против общественной безопасности и общественного порядка.
Глава 24. Преступления против общественной безопасности.
Глава 25. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности.
Глава 26. Экологические преступления.
Глава 27. Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта.
Глава 28. Преступления в сфере компьютерной информации.
Раздел X. Преступления против государственной власти.
Глава 29. Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства.
Глава 30. Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
Глава 31. Преступления против правосудия.
Глава 32. Преступления против порядка управления.
Раздел XI. Преступления против военной службы. Глава 33. Преступления против военной службы.
Раздел XII. Преступления против мира и безопасности человечества.
Глава 34. Преступления против мира и безопасности человечества.
Система настоящего и последующих томов курса, ориентируясь в целом на систему Особенной части уголовного законодательства РФ, полностью с ней не совпадает. В курсе будет отражена и иная информация, в частности, та, что помещена в данной главе, а также та, которая касается истории развития уголовного законодательства России об ответственности за различные виды преступлений, проблем международного уголовного права, специфики уголовного законодательства зарубежных стран, т. е. всего того, чего, по понятным причинам, нет и быть не может в действующем уголовном законодательстве РФ.
Вместе с тем авторы курса в процессе анализа и комментирования уголовно-правовых норм Особенной части будут стараться придерживаться в основном той их системы (и в той последовательности), которая отражена в действующем УК России. Однако прежде чем приступить к исследованию проблем квалификации конкретных видов преступлений, необходимо обратиться к теории квалификации преступлений как таковой, раскрыть теоретические основы квалификации преступлений в целом.
Глава II
Теоретические основы квалификации преступлений
§ 1. Понятие квалификации преступлений
Квалификация преступлений это установление соответствия в содеянном признаков общественно опасного деяния признакам состава преступления, предусмотренного в нормах Общей и Особенной частей УК с выводом о применении той или иной статьи УК А. А. Герцензон, автор первой в отечественном уголовном праве работы о квалификации преступлений, писал: «Квалификация преступлений состоит в установлении соответствия данного конкретного деяния признакам того или иного состава преступления, предусмотренного уголовным законом»[9].
Последующие определения в уголовно-правовой доктрине квалификации преступлений в основном совпадают с цитированным. Различия вытекают не из понимания квалификации как процесса идентификации содеянного с описанием его в УК, а из авторской позиции относительно состава преступления. Что с чем сопоставляется при квалификации? Одни считают, что идентифицируется преступление с составом преступления. Другие преступление с уголовно-правовой нормой. Третьи состав общественно опасного деяния с составом преступления, описанного в соответствующей норме УК.
Автор фундаментальных работ о квалификации преступлений академик В. Н. Кудрявцев в монографии 1972 г. определял квалификацию как «установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления». В учебном пособии того же автора 1999 г. понятие «квалификация преступления» несколько иное. Она лишь один из этапов применения нормы уголовного права, состоящего в принятии решения о том, какая именно уголовно-правовая норма предусматривает совершенное преступление, и в закреплении этого решения в уголовно процессуальном акте[10]. Сходно определяет квалификацию преступлений Н. И. Коржанский: уголовно-правовая оценка совершенного деяния, выбор и применение к нему той уголовно-правовой нормы, которая полнее всего описывает его признаки[11]. Он не включает в понятие квалификации ее юридическое закрепление, ибо считает, что выбор нормы такое закрепление уже производит.
С. А. Тарарухин не соглашается с определением квалификации преступлений как сопоставлением признаков преступления и признаков нормы. Это якобы разные категории абстрактный закон и социальное явление преступление[12].
Ответ на вопрос, с чем при квалификации преступлений устанавливается тождество с признаками уголовно-правовой нормы или с составом преступления, содержится в понимании состава преступления, а именно: имеется он в реальном преступлении либо является законодательной абстракцией.
Что говорит историческое толкование состава преступления? Его понятие известно древнеримскому праву как corpus delecti: основа, существо преступления, остов, состав преступления. По свидетельству Н. С. Таганцева, в XVIXVII вв. состав преступления имел исключительно процессуальное значение, как совокупность следов, которые оставляет преступление во внешнем мире (труп, кровь)[13]. При наличии состава преступления, по признакам которого можно удостовериться в действительном совершении преступления, можно было начинать розыскные действия.
Сам Н. С. Таганцев определял состав преступления как «совокупность характеристических признаков преступного деяния, состоящих из двух взаимосвязанных групп: объективных и субъективных»[14]. В конце XVIII в. (причем лишь в немецких работах) состав преступления переносится в материальное уголовное право. При этом немецкие криминалисты обращают внимание на различие между составом преступления (Tatbestand) и преступлением (Verbrechen). Состав преступления трактуется как «состав закона». В учебниках по немецкому уголовному праву состав преступления рассматривается в разделе о законе.
В. Н. Кудрявцев солидаризуется с этим. Он считает, что место общей теории квалификации преступлений в системе Общей части науки уголовного права и в учебниках должно быть в разделе «Уголовный закон»: «Общая теория квалификации преступлений есть часть этого раздела, ибо в ней изучаются проблемы конструкции закона, правил его применения, затрагиваются вопросы толкования и уяснения его смысла и др.»[15]. Знак равенства между составом преступления и уголовным законом поставлен твердо. Различие между диспозицией уголовного закона и составом преступления оказалось неясным, а заодно затушевались и функции состава преступления. Если есть уголовно-правовая норма, по которой производится квалификация преступлений, зачем тогда нужен состав? В новой работе о составе преступления В. Н. Кудрявцев считает, что «целесообразно пользоваться понятием состава преступления только в одном нормативном смысле»[16].
Достойно сожаления, что В. Н. Кудрявцев изменил свою позицию о составе преступления. В 60-х годах прошлого века он признавал реально существующий состав преступления и писал: «Законодатель, разумеется, образует не состав, а уголовно-правовую норму, в которой с большей или меньшей полнотой описываются признаки состава преступления. Сами эти признаки существуют объективно (здесь и ниже выделено нами. Н. К.), независимо от сознания людей, они действительно присущи данному конкретному преступлению, и задача законодателя состоит в том, чтобы выявить и предусмотреть эти признаки в законе с наибольшей полнотой и глубиной». Соглашаясь с пониманием состава как реальности преступного деяния, В. Н. Кудрявцев отмечал: «Состав преступления является своего рода ядром и структурой (скелет, остов) преступления определенной категории»[17]. В последнее время он понимает состав как «совокупность признаков общественно опасного деяния (выделено нами. Н. К.), определяющую его согласно уголовному закону как преступное и уголовно наказуемое» И далее читаем, что состав строгая «система признаков преступления, состав отражает характерные для преступления внутренние связи»[18].
Непререкаемый авторитет академика в отечественном уголовном праве в целом, в учении о квалификации преступлений в особенности сыграл, на наш взгляд, не лучшую роль в формировании теоретических воззрений ученых советского и постсоветского поколений. Большинство из них придерживается нормативистского взгляда на состав как на законодательную модель.
Нормативистскую теорию отстаивает, в частности, И. Я. Гонтарь, специально посвятивший свою работу уяснению преступления и состава преступления как явлений и понятий. Он пишет: «Состав преступления является содержащимся в уголовном законе описанием признаков общественно опасного деяния. Не совокупность признаков, установленных, предусмотренных в уголовном законе, как это принято утверждать, а описание этой совокупности признаков»[19]. Поскольку же норма не может быть основанием уголовной ответственности, следует категорическое утверждение: «Вопрос о составе преступления как основании уголовной ответственности вообще должен быть снят».