Вот выходит из здания взрослая немецкая тётенька актуальной наружности в районе мест выпуклостей. Проходит в центр двора. Озирается, явно ищет кого-то. Затормозила, не найдя свиданщика. Остановилась у стола наших путешественников, не зная, куда щё дальше пойти. Продолжает зыркать по сторонам будто лучом тюремного прожектора. Наших в упор и насквозь не видит.
Тут-то и родилась у Порфирия Сергеича идея!
Давай у неё спросим, что это за порода така, экзодрева нашего, говорит Бим. Видишь, она не занята пока. Намекает, что позвать её должен Кирьян Егорович, как знающий несколько иностранных слов.
И Кирьян Егорыч тут же соглашается: «Вижу. Давай».
Он помахал рукой вальяжно, зовуще, радостно, будто издревля знакомой, или будто намедни вынырнули из проститутской койки, прихорошились, побродили раздельно и вот, надо же, случайно нашлись.
Дама обратила внимание, застыла. Неужто знакомы? Вроде бы нет. Ну да ладно: чего надобно, старчи?
Сходу, подбирая немецкие слова попроще, спотыкаясь и останавливаясь после каждого слова, коверкая все аусшпрэхи, Кирьян Егорыч, включив по максимуму ласковость, спрашивает: «Guten Tag, Madame! Entschuldigen Sie bitte, ich habe eine Frage an Sie stellen?1»
Дама добродетельнейшая окидывала взором мужиков, приценяясь. Она сообразила, что от этих пожилых и бедных русских пьяниц с намёком на интеллигентный вид, великого худа не случится. Ладно, поболтаем, не убудет с меня.
Wenn diese Frage ist einfach, so versuchen Sie. Sprechen Sie am besten, deutsch, oder englisch2.
Немецкая на вид дама, как ни странно, всего лишь на троечку знает немецкий. Подозрительно это! Уж не французская ли депутатка, которую застали врасплох за прелюбодеянием с иностранцем? Кирьян Егорыч на сто процентов уверен, что не меньше одного процента здесь шпионы, обтяпывающие за пивком свои тёмные делишки.
Извините, инглиш не знаю. Я говорю немного по-немецки. Я учил его в школе, но знаю очень плохо. Sechr schlecht! Я был плохим мальчиком, хулиганом, выговаривает Кирьян Егорович давно заученные фразы, подкрепляя их неистовой, почти «глухонемой» жестикуляцией. А мой фрэунд тоже немножко шпрехает по дойч.
Дама посмеивается.
Sie brauchen einen Dolmetscher. Ich verstehe Sie, ich glaube. Ich zuhore euch3.
Madame, konnen sie mir sagen, wie heist diese Baum?4 спрашивает Кирьян Егорович, показывая на раскидистое растение с зеленовато-бурым стволом. Дереву на вид около ста ста пятидесяти лет.
Madame, konnen sie mir sagen, wie heist diese Baum?4 спрашивает Кирьян Егорович, показывая на раскидистое растение с зеленовато-бурым стволом. Дереву на вид около ста ста пятидесяти лет.
Дама что-то говорит, но излишне быстро. Ни Кирьян Егорыч, ни Бим не поняли поначалу ни слова.
Nicht ferschteen! Не понимаем. Говорите, пожалуйста, медленнее, нижайше просит Кирьян Егорович.
Или вот, напишите на салфетке, предлагал Бим. И вытягивал из-под пепельницы салфетку. И на удивление быстро, учитывая охмеление, отыскал гелевую ручку.
Дама уронила грудь на стол. Она карябает на салфетке печатными буквами слово отгадку. Салфетка мнётся волнами и ёрзает. Бим пытается помочь, придерживая её пальцем.
Сама, сама.
Бим отскочил как ошпаренный. Лямбли её волнуют!
Пока фрау занята писаниной, Бим, находящийся сбоку и вне её зрения, вперил взгляд сначала в даму, потом в Кирьяна Егоровича, закрутил о чём-то пальцами и зашевелил бровями. Кирьян Егорович понимает не сразу. А Бим пытался сказать, смотри, мол, какие сытные сиськи!
Сообразил Кирьян Егорович: «Вижу, вижу». И так же знаками отвечает. Он в самом начале знакомства оценил главное достоинство дамы.
Аккуратней маячь! Заметит ещё! сигналит он Биму ресницами. И беззвучно вышевеливает губами тайную директиву.
Дама подвигает салфетку ближе к любопытным чужестранцам.
А-а! радостно закричали, склонив головы над салфеткой и треснувшись ушами. Разобрали каракули!
Castanea, Kastanienbaum! Каштан! Это каштан!
Ja, ja. Kastan, Castanea, подтверждает дама с коротким гортанным смешком. Вот же неучи! Она уже несколько не довольна, что клюнула на разговор. Судя по рисунку листьев, да, это каштан. Их несколько видов. Я точно не знаю, какой этот. И затихла, не зная что добавить ещё.
Это не то ли дерево (баум), у которого плоды (слово «плоды» Кирьян Егорович не знал и заменил его колечком из пальцев, которое засунул в рот) едят (эссен) свиньи (швайн, хрю-хрю)? спрашивал наивный Кирьян Егорович.
Дама засмеялась.
Что Вы, скорее его плоды едят французы. Хотя свиньям это, пожалуй, тоже нравится Hrührü, понимаете-нет? Русские свинюшки, орангутанги волосатые. Понимаете?
Даме весело. От собственной ребячьей выходки залилась смехом. Какие ЭТИ смешные! Нет, не страшные они, и не такие уж противные. Просто приезжие клоуны. Пытаются её рассмешить.
Объясняют на пальцах и всяко разно ЭТИ Бим с Кирьяном Егоровичем:
Спасибо, мадам. А то у нас вышел спор. Мы подумали сначала, что это дерево ист платан.
Чего вот прицепились с деревом к даме? Могли бы поговорить о проблемах полов.
Дама понимает причину мужской разговорчивости: у неё неплохая внешность. Она знает, какой небесной красоты грудью, бишь сокровищем, бишь провокацией обладает.
Очень, очень смешно, но это всё-таки каштан. У каштана отслаивается кора, видите? Это свойство у него такое, говорит дама. И показывает на то место дерева у основания, которое сфотографировал Бим. Вот как здесь. И оно, это дерево, называется «бесстыдницей». Извините. Как плохая кляйне фрау. Кстати, бывает ещё каштан для лошадей: конский каштан, слыхали такой?
Не понимаем, не понимаем. Какого животного разумеете?
Иго-го, понимаете? Цок-цок-цок. Копыта. По булыжник. Хвостом по мухам. Грива. Человек сверху. Всадник, понимаете?
А! Понимаем! Лошадь, всадник без головы. Цок-цок. КОНСКИЙ КАШТАН! Ты догнал, Кирюха?
Да понял я, ещё вперёд тебя! Не ори так. Люди смотрят.
Почему так не знаю, продолжала дама с грудью. Похоже на какашки плоды Понимаете?
А то! Лошадиное говно.
А этот каштан простой.
Простой, без говна. Понимаем. Без плодов, да?
Может это тогда платан? Раз отслаивается кора? Где плоды? Нетути плодов пальцами и жующими губами изъясняется Кирьян Егорович.
Нет, это всё-таки каштан. Листья звёздочкой.
Дама, поддаваясь на артистичное жестикулирование Кирьяна Егоровича и Бима, растопыривает пальцы и показывает на небо. Изображает нахт (ночь) и звёзды в нахте.
Шесть листьев. Айн, цвай, драй, фир, фюнф, зэкс шесть! А плодов нет, потому что ещё только идёт geen-geen весна. Fruchling. Вот так-то, молодые Menshen (меньши люди).
Из последнего ничего не поняли кроме весны и меньшей. Но все равно спасибо.
Спасибо, мадама. Данкэшон!
Пожалуйста, господа. Вы, наверно, русские. У вас каштан, данкэшон, эскюзьми, разве не растёт?
Мы из России. Из Сибири. В Сибири каштан не растёт. Только в Крыму, но теперь Крым это Украина, не СССР там. Россия (Раша) отдельно, Украина (Хохланд) отдельно.
А-а-а! Понимаю.
Но можно попробовать посадить в сибирской оранжерее. Бим, у нас в оранжерее есть же каштан?
Кто его знает, говорит Бим.
Мадам, спасибо большое!
Данкэшуют фир-фюнф раз.
Дама: «Пожалуйста. Далеко же вы заехали!»
Зэкс э-э-э Кирюх, как тыща по-немецки?
Таузенд.
Зэкс таузенд километр ан ден, как там, ден-дер Мюних, бормотал Бим, проявляя умственное усилие на лице.
Восемь тысяч, приукрасил расстояние Кирьян Егорыч.
Wau! Aufwiedersechen! Прощайте, успеха! Glucklich!
Может пивка с нами? запоздало осведомляется Кирьян Егорыч.
Дама рыбой хватала воздух в ответ, и едва слышно шелестела губами.
Что она сказала в конце? спросил Бим, когда дамочка удалилась в зону неслышимости.
Говорит, нормальные вы типа парни. Влюбилась. И говорит, что под тем вон каштаном отдалась бы. Но некогда ей: её хахаль вон тот вон ждёт. А это каштан. А плодов нет. Врёт наверно. Как двадцать девятый бюллетень5. Не француженка, поди, откуда ей точно знать.
Платаны-каштаны задумчиво тянет Бим, сильно прононсируя шипящие, гласные и согласные, в Парижике поточнее спросим. Там есть такие сиськи?
Куда они нах денутся! Ещё лучше есть. Там же все негритоски.
Бим обожает негритосок, но от этой дамы, ей богу, не отказался бы.
Арнольд Второй
Теги иллюстрации: Бим, трубы, игра на двух трубах
Я бы, это самое, обратился бы в эту нашу богадельню. В концертню. В филармонию. А тут ансамбль ихней песни и пляски. Поют в штанах. Лямки крестом. Старые сами. И баба на меня смотрит, рассказывает Бим про свои похождения по Хофброю в поисках туалета, а я чё-то другое там пел. Другую. Русскую.
Я сейчас сделал бы это: зондер команден, унтер офицерен запел Бим Вот бурчат, блинЪ. Подумал педагог, блин. Подумал, подумал. Иблысь! Еврейчик! Типа, а ты чего, а я говорю чо-чо. Я говорю: айн цвай год скоко Год сколько лет. Как скоко?
Бим путает немецкий язык с каким-то ещё. Вспоминать для него правильное произношение и переводы Кирьян Егорыч уже заи устал. И что хочет сказать Бим тоже не просто вычислить. Для этого нужно прожить с Бимом месяца два минимум, научиться понимать полунамёки, жесты и угадывать глубокие трёхходовые ассоциации.
Год? Год? Ярэ альт, перевёл Кирьян Егорыч. Айн ярэ альт. Голос у него тороплив и мерзок. Кстати, как и его шванкские тексты.
Два года я, короче Как «два»?
Два года? Цвай ярэ альт. Просто.
Труба трубэйн, я с тобой уже по-нерусски разговариваю, засмеялся Бим, ну Арнольд! Второй! Труба как?
Бим, похоже, вспоминает сорт трубы «альт». Но, никто друг дружку не разумеет.
Чо труба, не знаю трубу? По-немецки не знаю. Что два яра альт? Может два года ты на трубе не играл или двести?
Того никто не ведает. Может вообще не играл. А тому Гансу же интересно. Руссия всё-таки. Я с флажком ихним. С бородой. Член-блин клуба ихнего. Без ключа токо. Ан, цвай Я с тобой опять по-нерусски калякаю, потешается Бим сам над собой, обнажая два с половиной жёлтых, притупленных необыкновенно разнообразной российской жизнью, клыка.
А ты, это челюсти что ли в общаге оставил? спрашивал тогда К.Е.
Нет, в наххаузе. В сибирской. Я рассказывал Ну, это, он говорит: а как чего? А я говорю: дай трубу, я тебе это, изображу. Он Трубу подали, ну я ему я И играю всё это. На Арнольде.
Кирьян Егорыч представил, как Бим дудит в трубу. Так ему дудение показалось забавным, что голова без спросу воткнулась в свободное место между кружек.