Он даже согласился сходить со мной в церковь, на что никогда раньше не решался. А теперь вот как будто последняя соломинка. Надел крест на шею и не снимает до сих пор.
Мне пришлось отменить все частные уроки по гитаре и фортепиано. Как нарочно, именно в последнее время мой курс стал пользоваться популярностью лист ожиданий был заполнен на два месяца вперёд. Звонящим я могла объяснить только одно: пока занятий не будет.
Это «пока» мне было страшно произносить. На сколько времени растянется это «пока»? И мысли бродили всякие «растянется ли?».
Мне пришлось «свернуть» уже начавшиеся курсы кому-то я молча возвращала оплату, кто-то допытывался когда можно будет продолжить, и очень настойчивым я говорила правду. Среди них были те, кто испуганно смотрел на меня, будто я в момент превращалась в прокаженную или убогую, и быстрее удалялся.
Жизнь начинала обретать совершенно незнакомые контуры. И что-то внутри подсказывало надо доделать то, другое, третье Доделать.
Предел, который маячил где-то совсем близко, стал стимулом. Я села планировать смешить Бога. И вдруг появились странные мысли: «А если бы тогда не операция произошла, а наступил конец, что бы изменилось вокруг? Мир остался бы без моих планов и ничего не повлияло бы на следующий день без меня».
Моё присутствие и на самом деле ограничилось. В нашем с Сергеем музыкальном проекте «Наш Остров» ребята стали заменять меня, как ведущую, но сценарии я продолжала им писать. И ничего не изменилось жизнь для других людей продолжалась. А я перешла в отстранённую категорию.
Итого: пациент, материал, дилетант, наблюдатель.
13 января 2011. Квота
Наслышанные о том, что мест для госпитализации, называемых квотами, дают совсем мало, мы с Серёжей приехали пораньше, около семи утра, и были первыми. Около здания, в темноте ещё не наступившего утра, на улице перетаптывались с ноги на ногу несколько человек. Все в очередь, но в разные кабинеты. В полвосьмого дверь открыла техничка, и разрешила ожидать прихода работников регистратуры в тёплом помещении.
В назначенном девятом кабинете недавно установили Интернет. Эта связь с республиканским центром была настолько обложена таинством, что, скорее, сходство можно было провести со связью с Богом. Священнодействие назначения кодового номера больному, определённому на госпитализацию, производилось при закрытых дверях, и минут по десять. Вот и мне назначили кодовый номер. Заплатила две тысячи тенге по совету «бывалых» и назначили. Теперь я стала пронумерованной. Дальше приёмный покой. А там находились больные, которым не достались места ещё со вчерашнего дня. Когда осталось одно свободное койко-место в химиотерапию, в очереди началось оживление. Но странное ощущение не покидало и здесь очередь. За чем очередь? За правом на жизнь?
Это место досталось мне. Может, потому что я не переживала, как другие, может ещё почему-то. Просто в какой-то момент открылась дверь и высунувшаяся из-за неё голова произнесла мою фамилию.
Сидя в очереди, чтобы занять голову чем-то, я написала строчки почти считалки: «Нам, с присвоенным кодовым номером, Уже видно где ад, где рай На поверке кто жив, кто помер: Рассчитайсь! кричат, Рассчитайсь! И уже не по имени-отчеству, И не важны ни званья, ни чин Всё, что прочила жизнь отсрочено На год. Если свезёт не один. И ни взяток не дать, ни податей. И читается между строк Уравненья куплю равно продано, Где знак равенства ставит Бог. И молитвами нощно, денно Открывается истины путь, По прожжённым втекая венам За единственным прикупом будь!».
25 июля 2012. 19:30
Пришло письмо от Юли.
«Привет, Аня.
Два дня лежала пластом вчера, пока капали, и сегодня. Из ощущений ничего особо плохого, тошнота и слабость, живот побаливает, но все, в общем-то, терпимо. Из огорчений начали вылезать волосы на руках. В выходные пойдем за париком, но я как-то не представляю себя в нем скорее куплю какой-нибудь безумный бандан. Про лекарства, врачей и прочее у меня, видимо, работает инстинкт самосохранения, даже не интересуюсь какая у меня стадия, что именно капают Как-то это все потом. Сейчас лечиться. И вообще чувствую себя космонавтом на орбите у тебя было так? Все как будто в тумане, чуть в другом измерении, а здесь только я и болячка, с которой во что бы то ни стало нужно договориться.
PS. Читаю твои еврейские анекдоты, бывает очень смешно, спасибо)))».
Я ответила в тот же день:
«Мне парик пригодился всего два раза, всё остальное время ходила в мусульманских шапочках, а в основном была вот такая» я прикрепила вложением к письму свою рожицу с лысой головой. «Если не против, давай вышлю тебе такие же шапочки, у вас они вряд ли продаются они мягкие и не раздражают кожу. С Леонидом передам, он вроде бы к вам собирался приехать на этой неделе.
От тошноты мне помогали солёные хлебные палочки, свежемороженая клюква и замороженные дольки лимона. А ещё пусть ваши посмотрят в книжных магазинах книгу Серван-Шрейбера «Антирак», или вот ссылка на неё
Ты знаешь, когда у меня заболела печень прикладывала на это место тёплую пелёнку, это же помогало при проблемах с кишечником. А ещё представляй себе: взяла свою печень в руки, прополоскала в чистой проточной воде и поставила на место. Ерунда, кажется, а помогало. Это моя подруга-психотерапевт Галя научила. Ощущение другого измерения постоянно было. А ещё я как будто держусь за воздух ну, то есть, ощущение, будто за что-то держишься, а на самом деле, этой опоры, или троса, нет. Это будто тонкая нить между тобой и небом Держись за воздух!».
От Юльки пришёл коротенький ответ:
«От тошноты мне помогают малосольные огурчики. Мама мне их прямо в палате засаливает и такой запах стоит, м-м-м А воздух это небо Получается, ты держишь небо на верёвочке. Я тоже попробую».
Ощущение другого измерения.
В жизни «до» я была похожа на ткань с рисунком. Рисунок этот формировался много лет: там штрих, сям, там цветочек, там веточка, там петелька, там цвет яркий, где-то темнее, где-то светлее. А потом в одно мгновение кто-то встряхнул эту ткань, и все рисунки с неё осыпались. Теперь эта ткань стала бесцветной, и даже местами можно было рассмотреть её потертость с тонкими нитками.
Но когда я сейчас для самой себя проговаривала фразу «в жизни «до» запнулась. А «после» называется ли это жизнью? Хотя, как выясняется, и так живут, ко всему человек приспосабливается.
Перед первой химией, зайдя в палату, там за дверью осталось моё прошлое. Всё моё прошлое.
В палате две койки. Одна заправлена и немного смята, на тумбочке маленькая иконка Божьей матери, салфетки, чистый стакан. По оставленным вещам моей будущей соседки трудно определить её интересы, возраст. Следом зашла кастелянша, занесла матрац и постельный комплект.
Ой, а кровать-то они тебе не заменили, а там глянь-ка дыры какие, добродушно возмутилась кастелянша.
Только в этот момент я заметила доски и картонки, уложенные вместо сетки кровати.
Как же спать-то не унималась сердобольная.
Дверь открылась и вошла сияющая маленькая женщина почтенного возраста:
А вот и ко мне соседку привели! она прошла к полотенцу, и, вытирая руки, поглядывая на действия кастелянши, сердито сказала, Спать-то на такой кровати невозможно, а химию сделают и ни уюта, ни терпежу, не перевернуться даже
Кастелянша попередвигала в разные положения доски и картонки вдоль и поперёк кровати, повздыхала и вышла из палаты.
Я на этой кровати ночь переночевала, так думала она никогда не кончится, будто извинялась соседка, А сегодня выписали Наталью, я на её кровать перебралась Меня Раиса Алексеевна зовут
Меня Аня, поперхнувшись от неожиданного поворота разговора, выдавила из себя я.
Максимова! в приоткрытую дверь просунулась голова медсестры, А где у вас анализ коагулограммы?
Это я Максимова. Пожав плечами на непонятное слово, я уставилась намедсестру, пытаясь догадаться, что это за анализ, ведь за прошедший месяц мне пришлось их сдавать столько, что в голове все удержать составляло труда.
Аичка, воспользовалась паузой Раиса Алексеевна, обращаясь к медсестре, Ты посмотри на какой кровати спать-то ей
Голова медсестры выросла в фигуру, открывшую полностью дверь и прошедшую к кровати:
Мда А кастелянше сказали?
Да она только что ушла из палаты.
В этот момент дверь распахнулась и вначале появилась большая доска с виду от двери шкафа, за которой виднелись мужские синие рабочие штаны и ботинки в синих чехлах бахил, а следом и кастелянша:
Милая, мы тебе пока так приспособим, а потом, как кровать свободная будет заменим.
Доска водрузилась на кроватную дыру, а картонки сдвинули в ноги.
Да она только что ушла из палаты.
В этот момент дверь распахнулась и вначале появилась большая доска с виду от двери шкафа, за которой виднелись мужские синие рабочие штаны и ботинки в синих чехлах бахил, а следом и кастелянша:
Милая, мы тебе пока так приспособим, а потом, как кровать свободная будет заменим.
Доска водрузилась на кроватную дыру, а картонки сдвинули в ноги.
Ну, вот, хоть так, с чувством выполненного долга кастелянша удалилась, а с нею и синие ботинки, и медсестра.
«Забавно всё как-то, подумала я, заправляя постель, Ну, зато хоть скрасили время».
Обычные бытовые проблемы теперь оказались такими нужными, заполняющими мозг решением каких-то сторонних задач и отвлекающими от погружения в своё состояние. Раиса Алексеевна заметила, что я с трудом наклоняюсь, и предложила помочь:
Ты, поди, после операции? Что у тебя? Молочка?
Нет, по-женски Уже месяц после операции
А я вчера легла Всё не решалась, думала, ерунда какая-то у меня на поджелудочной, но говорят неоперабельная.
Вот так и познакомились, начиная с внутренностей.
Словоохотливая Раиса Алексеевна рассказала обо всём, с чем успела познакомиться за сутки лежания. У неё, как выяснилось, уже и знакомств был почти весь коридор.
Коридор, подобный подвесной дороге, по которой, зачастую держась за стены, перемещались чудаковато выглядящие инопланетяне, тянулся на сто двадцать восемь шагов, упираясь в туалетную комнату с тремя кабинками это на весь этаж из сорока коек. Передвигающиеся не стеснялись своей голой головы, кто-то прятал череп под косынкой. Худенькая девушка Мира, из палаты напротив, надевала вязаную шапочку, говорила, что голове холодно.
Ко мне пришла врач, представилась моей лечащей.
Как помолодел медперсонал, подумала я, а Бану Ануаровна будто прочитала мои мысли и, улыбнувшись, добавила, Я работаю после ординатуры уже четвёртый год, и сама из семьи медиков.
Раиса Алексеевна деликатно вышла из палаты, предоставив возможность нам с врачом пообщаться.
Анна Михайловна, я ознакомилась с вашими выписками. Но вы мне расскажите, как всё началось