Причем, чтобы попасть в русское средневековье машина времени была не нужна, а нужно было лишь запрячь лошадку и выехать за границы губернского города. Подъезжая к селу, они издали видели храм, который для местных крестьян (христиан) веками являлся источником Света Христова света любви и добра, света новой жизни, света Царства Небесного. Но новые просветители хотели и готовы были видеть лишь свет знаний. Поэтому, если при храме не было приходской школы, то центром просвещения его не считали и, покивав головами «темна еще Русь, темна!», они ехали дальше, уверенные в своей исторической миссии спасти Отечество и человечество от мрака средневековья.
А затем пришли большевики, о которых поэт сказал: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мiре гвоздей»52. Люди с железной волей, они наиболее радикально претворили в жизнь программу «нового» светского просвещения, уже одним из первых своих декретов отделив Церковь от государства, а школу от Церкви.
Поскольку все просвещение было сведено ими к «распространению знаний и культуры»53, то отныне просвещение стало не призванием и долгом каждого человека, а профессиональной деятельностью, успех которой зависел от количества соответствующих учреждений, квалификации кадров, объема финансирования и т. д.
Если раньше считалось, что просвещают и воспитывают детей родные и близкие, прежде всего, личным примером, то отныне просвещение стало профессиональной деятельностью учителей и культработников. Не здесь ли корни того, что поныне, приведя ребенка в первый класс и «сдав» его учителям, многие родители затем не принимают в жизни школы никакого участия? Попробуйте пригласить родителей на собрание и сразу поймете, кто из них считает себя соработником в просвещении своих детей, и кто считает иначе.
Пока школ, клубов и библиотек было немного, общество жило надеждой, что «еще немного, еще чуть-чуть», и необходимый эффект будет достигнут. Шли годы, десятилетия, столетия. Число учреждений просвещения умножилось многократно. В результате удалось достигнуть показателей, о которых еще сто лет назад многие могли только мечтать.
Обратимся к статистике.
По данным переписи населения 2002 г. в Кировской области из каждой тысячи жителей в возрасте от 15 лет и старше, только 16 (или 1,6%) не имели никакого, даже начального образования. Для сравнения, в 1970 г. этот показатель был равен 25,6%, то есть каждый четвертый житель области не окончил начальной школы. Конечно, это не означает, что эти люди не умели читать и писать. И все же возьмем на заметку, что эта задача всеобщего начального образования была решена не так давно в последней четверти XX века. Тогда же начался переход к стандарту всеобщего среднего образования (27% населения в 2002 г.)54. Дальше, судя по всему, нас ждет стандарты «всеобщего высшего образования» и даже «всеобщей аспирантуры и докторантуры».
Смею предположить, что «всеобщее благоденствие» вряд ли наступит даже в том случае, если по два или три университета будет действовать не только в каждом областном центре, но и в каждом селе, а на работу дворниками и сантехниками будут принимать членов-корреспондентов Академии наук. Хотя для того, чтобы миражи Просвещения окончательно развеялись, возможно, кому-то надо дожить и до этих времен.
Сегодня многим уже очевидно, что задача просвещения не решается простым умножением числа школ, клубов и библиотек. Как, впрочем, и оздоровление народа не достигается путем умножения больниц, победа над преступностью открытием новых тюрем, а семейное счастье посещением курсов для молодых родителей. Не потому, что эти цели, будто бы, недостижимы вообще. Ведь существуют же и счастливые семьи, и города с низким уровнем преступности, и миллионы людей во всем мире, ни разу в течение жизни не обращавшихся к врачу. Просто эти цели достигаются другим путем.
Что дальше?
Что дальше и с чего начать? Возможно, с того, чтобы всем нам не только учителям, но также родителям внимательнее вглядеться в жизнь современной школы и понять, что школа и общество, в целом, буквально задыхаются без любви.
Не об этом ли говорит ставшее уже привычным, повседневным и повсеместным пренебрежение школы к воспитательной работе, ее почти всецелая сосредоточенность на вопросах обучения, когда важнейшим критерием обученности и, в конечном счете, образованности, просвещенности, становится Единый государственный экзамен. Конечно, за последние годы он несколько изменился и уже не является простой «угадайкой», но суть остается прежней судьба выпускника все также зависит исключительно от приобретенных им знаний и умения работать с ними, его душевные и нравственные качества не принимаются во внимание.
Следствием из этого является негласное, а где-то и официально признаваемое деление школьных предметов на «основные» и «неосновные», то есть по которым «надо или не надо сдавать ЕГЭ». Именно поэтому также почти повсеместным стало пренебрежение «неосновными» предметами художественно-эстетического цикла (музыкой, изобразительным искусством, мировой художественной культурой), которые в силу их тесной связи с эмоциональной сферой учащихся содержат мощный воспитательный потенциал, но современной школой востребованы не в полной мере. Поскольку же основным критерием оценки успешности педагога становится качество сдачи экзаменов или количество победителей предметных олимпиад, то на «основных» и «неосновных» делятся не только предметы, но также и учителя.
Складывается впечатление, что, следуя за Кантом в понимании просвещения, как «выхода человека из состояния своего несовершеннолетия», современная школа и общество, в целом, стремятся, как можно скорее преодолеть детство и переделать детей во взрослых. Словно детство это недостаток и быть ребенком стыдно. Словно ребенок это только неполноценный, неразвитый взрослый. Словно мы забыли, как Христос сказал о детях, что «таковых есть Царство Небесное» и, кто не «умалиться как дитя», не войдет в Его Царство (Мк. 10, 1315).
Признаемся, что тон в этом нередко задают не учителя, а родители. Мало кто их них сегодня отдаст ребенка в музыкальную школу или спортивную секцию просто «для общего развития» родителям, как и учителям, нужны победы, грамоты, дипломы, кубки, и над всем этим в течение одиннадцати лет гильотиной висит ЕГЭ. Так буквально с первых шагов школа и семья погружают детей в ситуацию взрослой жизни, постоянно приговаривая: «Будешь плохо учиться будешь мало зарабатывать станешь БОМЖом и т.д.». Словно, счастье, любовь и радость жизни зависят только от этого.
Если современная школа и говорит о любви, радости, истине, справедливости, красоте, то, чаще всего, это голос отдельных педагогов, идущих против общего течения. Куда чаще мы слышим о том, какие эффективнее использовать учебники обычные или электронные, а может быть вообще лучше учить детей на расстоянии, по Интернету, чтобы не учителя не видели детских глаз, ни ученики глаз учителей? А между тем глаза это зеркало души.
Так с каждым годом школа становится все более требовательной и бездушной. И общество, вслед за ней, тоже. Программа «просвещения без любви» давно исчерпана и стремительно приближает «времена дикарей и язычников», о которых с тревогой писал Ушинский. С той лишь разницей, что новые дикари будут метать не копья, а ракеты. И тогда из недостатка в людях подлинного света света любви к Богу и ближнему вместо выдуманного просветителями темного средневековья могут наступить действительно мрачные времена.
Беседа 4. МИР И МIРЪ. ЧТО ВОКРУГ НАС?
Самого главного глазами не увидишь
Антуан де Сент-Экзюпери
В нашей предыдущей беседе (или в предыдущей главе) мы диагностировали перемены в понимании содержания, целей, задач и методов Просвещения, которые произошли странах Западной Европы и Америки во второй половине XVII XVIII вв. исторический период, получивший название Эпохи Просвещения. Эти перемены означали разрыв со средневековой, христианской концепцией «просвещения светом деятельной любви» разрыв более или менее радикальный, но имевший далеко идущие последствия для стран и народов, принявших новую концепцию «просвещения светом рационального знания».
На рубеже XVIII и XIX вв. идеи «нового» Просвещения стали проникать и в Россию, где окончательно утвердились в XX веке в советский период ее истории. Продолжают они господствовать и в наши дни, формируя общество будущего рациональное и бездушное, которое уже угадывается в современной школе.
О том, что это будущее будет не таким «светлым», свидетельствует тот факт, что с каждым годом становится все больше людей, которым столь беспросветно темно в окружающем мiре, что они решают уйти из него самовольно. За два века русского просвещения число таких людей в России выросло более чем в 20 раз. Случайно ли это совпадение, или, может, оно свидетельствует о том, что наши современники не только в России, но и за рубежом, в том числе в давно «просвещенных странах» не понимают и не принимают окружающего их мiра?
О масштабах этой трагедии говорит статистика Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)55, согласно которой, по неполным данным56, ежегодно 1,1 млн. чел. совершают самоубийства, и еще 19 млн. неудачные попытки суицида. Таким образом, потери от самоубийств сопоставимы с потерями Второй мировой войны, в которой погибло от 60 до 65 млн. чел., в том числе 27 млн. на фронтах57. Если самоубийцам было так беспросветно темно в окружающем их мiре, то не потому ли, что мы не осветили их путь?
Почему люди решаются совершить этот непоправимый шаг? Какова статистика этой войны, которую по масштабам и содержанию с полным правом можно назвать «Мiровой»? Как она связана с процессами в общественной жизни стран в течение двух трех последних столетий, которые прошли под знаменем Эпохи Просвещения?
Понимая, что «цифры обманчивы»58, тем не менее, согласимся с тем, что они могут о многом. И, прежде всего, используя военную терминологию, постараемся узнать, как обстоят дела на «русском фронте»?
На «русском фронте»59
Официальным источником зарегистрированных смертей от самоубийств являются сведения, публикуемые в ежегодниках Всемирной организации здравоохранения (World Health Statistics Reports)60. Сложность состоит в том, что данные по России начали публиковаться лишь с 1988 г., поэтому статистика советского периода истории ученым почти не известна, а за период 1927 1965 гг. они вообще не имеют более или менее достоверных данных61. Когда же данные по СССР были опубликованы, оказалось, что Госкомстату, действительно, было, что скрывать.