И сразу же сидеть в городе в доме тёщи, да ждать выписки новорожденного стало невмоготу. Подхватил он дорожную сумку, кой-как разбудил свою тёщу, обрадовал: «Дочка внука тебе родила. Собирай передачу Чего им там в первый день разрешается?..»
И сразу же сидеть в городе в доме тёщи, да ждать выписки новорожденного стало невмоготу. Подхватил он дорожную сумку, кой-как разбудил свою тёщу, обрадовал: «Дочка внука тебе родила. Собирай передачу Чего им там в первый день разрешается?..»
А сам куда?
Сам туда!.. Срочно надо в деревню
Да ты сдурел? Жена с сыном в роддоме, а он
Вот сказал бы тебе! перебил её зять. Но сдержался, сказал в оправдание:
На вечернем автобусе возвращусь. Так ей и передай. Дело срочное. Потом всё объясню Всё, пошёл.
И уехал. В автобусе, и потом, пока шёл до деревни, всё места не находил себе, всё боялся вдруг овцы иль козы соседские съели саженец?..
«Нет, не съели!» обрадовался, увидав три зелёненьких листика.
Прослезился: «Ну, слава те, господи, жив сыночек мой маленький!»
И как вылетело тогда это «сыночек» к росточку дубовому, так после и звал его. Хоть в уме, хоть и вслух, при поливе, прополке ли.
Так в заботах да хлопотах потихоньку и выросли у него сразу двое сынков. Один возле колодца, под тенью черёмух да верб. Другой не закрывающий рта, вечно шлепающий босиком по зелёной траве вкруг него. Поначалу смеющийся да резвящийся обгонял в росте братца названного. Да годам к десяти подравнялся дубок, а потом и совсем обошёл непоседу ровесника.
И однажды сын, бегая у колодца, спросил:
Папа, а о чём ты мечтал, когда этот дубок здесь сажал?
О чём? Ясно о чём, улыбнулся отец. Думал: вот посажу я в твою честь здесь дерево не простое обычное дерево, а могучий дуб, чтобы рос ты таким же могучим и тыщу лет, как живут и дубы.
Целых тысячу? удивился сын.
Целых тысячу! подтвердил отец.
Хорошо, согласился сын.
«Хорошо бы», подумал отец
Время шло. Сын взрослел. Дубок тоже. К семи годам перегнал он названного братца.
А раз, поздней осенью, на Покров привела Алексея дороженька на лесной деревенский пруд. Захотелось ему перед близкими вьюгами да метелями набрать крепеньких рыжиков, чтоб потом по зиме, подцепляя на вилку душистые, изумрудно-оранжевые, как осенний лес, пятачки, было чем вспомнить славное и красивое это время.
На том же пруду мужики из соседней деревни решили добыть себе на зиму пару вёдер упитанных желтобоких лесных карасей да линей.
У костра разговор как-то само собой с обсуждения добытого перешёл к окружению, средь которого это добытое произросло елям, пихтам и прочим деревьям, всё более уступающим место слабому березняку.
Вот хорошее тоже дерево дуб или этот же вяз, только мало их нынче в нашем лесу, приступил к своему Алексей.
Он никак не мог выбрать момент, чтоб похвастаться своим сыном, сравнявшим его с остальным мужским обществом. Похвалиться: что вот посадил он в честь сына рождённого дуб, и растут они наперешибку. Что у сына сейчас уже как у взрослого мужика сил в руках, и усы. И дубок тоже не подкачал: обошёл в своем росте черёмуху, заслоняющую поначалу свет, распрямил свои плечи. А нынешней осенью уже выглянул и над домом не терпится, видимо, посмотреть на большой окружающий мир
Не сажают дубы! неожиданно перебил его старший из рыбаков. Не положено!..
Почему это вдруг? удивленно спросил Алексей.
Говорят тебе: не положено! повторил вновь мужик. Если кто дуб посадит, то, как станет ствол дерева толще, чем шея у посадившего человека, так тот и умрёт.
Чушь какая-то, произнёс Алексей.
Чушь не чушь, а вот так говорят
Посидели ещё, покалякали о том, сём, и расстались
Нельзя сказать, чтобы сильно запомнился Алексею случившийся разговор. А всё ж изредка с той поры на дубок и посмотрит: как будто бы смеряет толщину своей шеи с его стволом. Тут же и обругает себя: дескать, будешь так меряться да бояться, тогда обязательно заболеешь, на что и рассчитана эта присказка запугать да внушить человеку болезнь иль намерение свести дерево.
Усмехнется ещё: «Так и жди, вот схвачу я топор побегу рубить дерево!.. Дуб в честь сына посаженый!.. Чтобы вечно рос. А тут на тебе: подруби его!..»
Год ещё так прошёл Два Уж желуди на дубке замечал отец. Повздыхал он ещё о так рано взрослеющих сыновьях. Да и начал прибаливать. Что-то словно неладное появилось внутри его той зимой. Сперва кашель стал одолевать. Потом температура откуда-то появилась. В больнице рентген сделали и анализы а всё нет улучшения.
И болезни как будто нет, а исчах мужик за зиму смотреть не на что! Одна кожа да кости остались. Да шея не толще лучиночки. Что ты будешь тут делать? Кой-как дотянулся до мая.
Семья живёт в городе в доме тёщи. У сына экзамены за девятый класс, дочки замужем: за своими мужьями успеть и то ладно бы. До деревни ли тут?.. А ему тут всё хуже и хуже.
Раз утром чуть вытащил из-под лавки ведро за водичкой сходить. С превеликим трудом добрался до колодца. Под дубом присел, чтоб слегка отдохнуть. Провёл рукой по коричневому, заскорузлому дереву:
Приболел я тут что-то, сынок, прошептал еле слышно.
И тут же неладное шевельнулось в груди, и подумалось: «Не годится, случись чего, здесь вот так, одному Как подсохнет дорога поеду-ка в город. У них там сейчас знахаря да учёные Отведут беду. А уж если и грех какой, так на людях, с детьми»